Клуб любителей фантастики 1963-64

— Какое печальное известие! Я их очень уважал, — сказал Твнд. Лицо его оставалось неподвижным. «Может, у него просто такая мимика, или, вернее, полное отсутствие всякой мимики?» — подумал Егоров.

— Самое примечательное, что несчастья происходят с людьми, работавшими в Красном куполе. Дисни, Рогожин… кто следующий?

— Я, — неожиданно сказал Анхело и как-то странно улыбнулся.

— Это почему же? — спросил Василий.

— Если следовать твоей теории, что марсиане прячут от нас свои тайны, то я. Дисни разобрали архив — и заснули, Гриша нашел мумию — и погиб. А я… Перед тем как я… как у меня наступал тот провал в памяти, я… я тоже видел комнату, где нашли Рогожина. Там был и засохший марсианин, и зеркало, и еще много маленьких крестиков на стенах и потолке…

— Каких крестиков?

— Откуда я знаю? Я пришел туда с фонарем, а он у меня испортился. Тогда я взял два конца от батареи и через графитодержатели сделал маленькую вольтову дугу. Я увидел на полу марсианина, которого потом нашел Рогожин. Еще там было зеркало и какие-то искорки на стене и на потолке, похожие на крестики. И тут дуга вспыхнула очень ярко, наверно, я сильно сблизил электроды.

Анхело подумал. Говорил он словно нехотя.

— Ну и что? — с нетерпением спросил Егоров.

— Раздался шум. Очень большой шум, как ревет самолет на взлете. Дуга погасла, и шум смолк. Я выбрался из этой комнаты и немного заблудился в переходах. По моему подсчету прошло часа два. А когда я встретил твоих людей, Веся, они сказали, что я пропел месяц назад и что группа Колдера уже закончила работу и улетела на Землю.

— А ваши данные… А вы потом были в этой комнате? — спросил Егоров у Тенда.

— Конечно. Но никаких крестиков больше не видел.

— Ну ладно, братцы, — сказал Василий, вставая, — я должен идти. Марсианскими делами на Земле слишком увлекаться не стоит. Меня ждет одна вполне земная особа двадцати лет…

Мысль о зеркале не давала Егорову покоя. Он вернулся на балкон, лег на топчан и, наклонив зеркало к себе, стал разглядывать отражение в нем.

От этого занятия его отвлек шум за воротами.

Во двор вошли Ольга Пантелеевна с каким-то стариком.

— А я тоби кажу, шо вин був пьяний, разумиешь, пьяний! — сердито говорила Ольга Пантелеевна.

— Шо такое, мамо? — спросила Оксана, подходя к ним.

— Да Коцюбенко на своем тракторе пропахал озимые, загубил пшеницу. А теперь выкручивается!

Сквозь чащу многочисленных отступлений и восклицаний, наконец, выяснилась картина. Ольга Пантелеевна, обходя поля, обнаружила глубокую борозду, проходившую через участок озимой пшеницы. Поломанные стебли и развороченная земля привели их к трактористу Коцюбенко, который сидел возле своей машины, в изумлении уставившись на канаву, разрезавшую скатерть зеленого поля. Коцюбенко утверждал, что с неба упала огромная дубина и сама прошлась по полю, оставив рытвину.

Вначале вырытая траншея, как утверждал тракторист, была глубокая — метра на три. Но потом она стала уменьшаться, вроде бы зарастать, стебли пшеницы распрямились, и к моменту появления Ольги Пантелеевны через поле проходила уже только небольшая бороздка, похожая на след трактора.

Егоров задумался. Потом он заметил, что Анхело с ними нет. Испанец незаметно удалился.

Открывая дверь в кабинет Василия, Егоров знал, что встретит там Анхело. Ему хотелось увидеть его первым. Но в комнате никого не оказалось. Он вышел на балкон. Тенд был там. Он стоял спиной к Егорову, приставив к золотисто-серому ободу зеркала тонкий черный стержень. Другой конец стержня Анхело приложил к уху. Создавалось — впечатление, будто испанец выслушивает больного. Низкое гудение расплывалось в майском воздухе.

— Анхело! — позвал Егоров.

Тенд отскочил от зеркала словно ужаленный. Глаза их встретились. Страшный, беспощадный взгляд испанца как бы насквозь пронзил мозг Егорова…

Оксана, зайдя а кабинет Василия, услышала слабый стон. Он доносился из-за стеклянной двери балкона. Девушка выбежала и увидела Егорова на полу, за ящиками цветов и рассады. Геолог сидел, уткнувшись головой в колени. Оксана помогла ему перебраться на топчан. Через несколько минут Егоров открыл глаза.

— Он ушел?

— Кто он?

Егоров промолчал. Он смотрел на девушку устало и отчужденно.

— Что с вами? — волнуясь, спросила Оксана. — Может, вызвать врача.

— Врача? — спросил Егоров. — Нет, я совершенно здоров. Это солнце. Я давно не был так много на солнце.

Он внимательно посмотрел на Оксану.

— Оксана, вы больше всех, пожалуй, за исключением Васи, говорили с Анхело. Как он вам показался?

Девушка чуть-чуть покраснела.

— Не знаю, красивый…

— И только?

— По-моему, он очень холодный человек…

Егоров неожиданно улыбнулся и сел не топчан.

— Вот что, Оксана, мне срочно нужен Василий. Где он?

— Катает Валю на своем автолете.

— Так у Василия есть личный автолет? А там у него случайно нет телефона?

— Есть. Да стоит ли им мешать?

— Оксана, голубушка, мне срочно до зарезу нужен Василий. Как ему позвонить?

— Да вон они! — Оксана махнула рукой на горизонт.

Егоров силился разглядеть блестящую точку над полем.

— Смотрите в зеркало. Они здесь тоже видны. Вот видите светлое пятнышко?

— Где?

— Да вот же, господи! — Оксана ткнула пальцем в зеркало.

— Осторожно! — воскликнул Егоров, хватая девушку за руку. Но было поздно. Палец слегка коснулся зеркала там, где виднелось пятнышко автолета. Оксана побледнела и отдернула палец. На коже выступила капля крови, палец был слегка ободран.

— Скорей машину, скорей! — заторопился Егоров. С ними случилось несчастье! Закрой зеркало покрывалом, и чтоб никто и ничто не касалось его поверхности!

Девушка, сунув палец в рот, потихоньку сосала ранку. Она с удивлением наблюдала за суетливыми движениями Егорова, вскочившего на мотоцикл. Тревога геолога передалась и ей. Взглянула на горизонт — автолета Василия не было.

Когда Егоров примчался к месту катастрофы, там уже стояла машина местного агронома.

Автолет лежал на свежевспаханной земле в дымящейся луже крови. С радиатора прозрачного кузова свисали полосы грязно-желтой ткани, на которой лиловыми звездами застывала кровь. Бока и стекла автолета были усеяны мелкими красными брызгами. Преодолевая ужас, Егоров бросился к машине и распахнул дверцы.

Василий, сидевший у пульта, свалился к его ногам. Вдвоем с агрономом они вынесли тело космонавта, положили на черную землю. Рядом уложили высокую бледную девушку, голубые глаза ее были слегка приоткрыты. Агроном распахнул воротник и прижал ухо к груди космонавта. «Прав ты был, Вася, — подумал Егоров, разглядывая иссиня-бледное лицо друга, — «у Марса руки длинные».

— Бьется! — радостно воскликнул агроном. Он стал на колени у изголовья Василия и сделал несколько ритмичных движений искусственного дыхания.

«Откуда же столько крови? — напряженно думал геолог. — Ведь они совершенно целы?»

И тут он вспомнил вишневую каплю на пальце Оксаны и сердито затряс головой, отгоняя дикую, нелепую мысль.

— Смотрите! — воскликнул агроном.

Ни красных брызг на стекле, ни дымящейся лужи крови под машиной не было. Только на капоте виднелся клочок сморщенной ткани.

— Черт! — закричал Егоров и, подбежав, спрятал лоскуток в карман. Он был мокрый и холодный.

В это время Василий открыл глаза и застонал.

Перевозка космонавта и его невесты домой, вызов врача, долгие объяснения и разговоры с домашними заняли всю вторую половину дня. Василия уложили в постель, несмотря на шумные протесты, и напоили чаем с малиновым вареньем.

— Ну, поймите,‘ничего страшного не произошло! Автолет шел над полем на высоте двух-трех метров. Потом какой-то сильный толчок — и мы потеряли сознание. Вот н все. И нечего мне тут устраивать постельный режим, — пытался возражать Василий.

Егоров поднялся к себе. Он ощущал страшную усталость. Солнце уже закатилось, но небо еще было светлым и алым.