Север помнит (СИ)

- Ничего, - неубедительно солгал Тирион. – Эта ночь, так или иначе, будет полна событий. И это напомнило мне, что мы на самом деле должны спуститься.

- Я вот думаю, - Пенни не двинулась с места. – Как ты считаешь, сир Джорах вернется с королевой?

- Сильно сомневаюсь. Благородный кретинизм хорош для поэтов. Для отвергнутых любовников он далеко не так хорош. А что?

- Просто… я подумала, они как из песни. Медведь и прекрасная дева. Я вспомнила, как мама мне пела, и мне показалось это… важным, что ли.

- Я помню, мне тоже кое-кто пел, - сказал Тирион. – И это значит, что я должен немедленно выпить.

Пенни укоризненно посмотрела на него. У нее красивые глаза.

- Она всегда пела одну песню. Я думаю, это мирийская песня.

- Твоя мать была из Мира?

- Нет. Из Вестероса. Из западных земель. Она была… из бедняков. Никто.

- Та, что мне пела, тоже была из западных земель. – По неизвестной причине сердце у Тириона заколотилось. – Тоже из бедняков. Никто. С темными волосами. А что… - О боги, Ланнистер, не спрашивай, не задавай вопросов, на которые не хочешь знать ответы… - что за песня?

Пенни помолчала. Потом она медленно и робко напела несколько строк. И Тирион Ланнистер почувствовал, что все, что он когда-либо знал, рухнуло ему на голову, словно наковальня.

Была моя любовь прекрасна, словно лето, и локоны ее – как солнца свет.

Он не мог дышать. Он не мог думать. Все кружилось, и он сам удивился, как не рухнул со стены. Не может быть, не может быть, твердил он себе, но каждая оглушенная, дрожащая частичка его тела выдавала ложь. Драконы уже не имели значения, а Железный трон – тем более. Эйегон и Дейенерис, Таргариены, Ланнистеры, Мартеллы, Джейме, Серсея, Мирцелла, Тристан, бедный сожженный Квентин, решимость сира Барристана убить Хиздара зо Лорака – все это было уже не важно. Он слышал только шум крови в ушах.

Пенни встревоженно смотрела на него.

- Тирион? Тирион? Тирион, что случилось?

Он обнаружил, что стоит на коленях, хотя и не мог вспомнить, как упал. Во рту был привкус желчи, и все, что он съел, просилось наружу. Он схватился за крепостной зубец, и руки едва не соскользнули. Давай, прыгни. Сделай это.

Тирион был не в силах встать или заговорить. Он боялся, что вообще никогда не сможет этого сделать. И тут ночную мглу разрезал первый взрыв.

«Драконы, - в смятении подумал он. - Сир Барристан забыл сигнал». Но огонь шел не со стороны пирамиды Хазкаров, а с моря. Во тьме вспыхивали языки пламени. Красного пламени. Корабли-призраки оказались настоящими. Они шли на большой скорости, словно на таран. Пятьдесят или девяносто, а может, сто. Раздался еще один взрыв, и волантийский корабль превратился в тучу щепок, темные фигурки полетели в волны, словно крысы. Воздух пронзил вой боевых рогов.

Тирион Ланнистер рассеянно смотрел на море. Он чувствовал жар пламени и думал лишь о том, сколько огня обрушится на Миэрин сегодня ночью. Похоже, его расчеты никогда не были так дьявольски точны. Этот загадочный флот атакует с одного фланга, драконы с другого – горожане решат, что они попали в самую глубокую из семи преисподних, или во что там верят эти гискарцы…

Была моя любовь кровава, словно битва, и локоны ее – как языки огня.

И только потом, когда незнакомый флот стрелой вонзился в гущу волантийских кораблей, он увидел знамена - золотого кракена на черном поле. И все понял. Грейджои. Чертовы, чертовы Грейджои.

Тирион не пошевельнулся и не произнес ни слова. Он стоял, словно ягненок на заклании, не в силах сдвинуться с места. Он даже не пригнулся, когда над ним с глухим ударом выстрелила баллиста. Битва за Миэрин началась.

Комментарий к Тирион

Ну что, наконец-то с нами Тирион! Уверена, его линия будет интересной.

Строчка: “Была моя любовь прекрасна, словно лето, и локоны ее – как солнца свет”. Перевод взят отсюда: http://7kingdoms.ru/wiki/%D0%92%D1%80%D0%B5%D0%BC%D1%8F_%D0%BC%D0%BE%D0%B5%D0%B9_%D0%BB%D1%8E%D0%B1%D0%B2%D0%B8.

Строчка “Была моя любовь кровава, словно битва, и локоны ее – как языки огня” придумана автором фика. Перевод мой.

========== Сэмвел ==========

Огонь маяка на башне Хайтауэров казался маленьким и ярким, словно драгоценный камень, на горизонте всходила большая оранжевая луна. Старомест по ночам был совсем как волшебный город из сказки: в изящных каменных лабиринтах улиц горели огни, а шпили и башни упирались прямо в звезды. Звездная септа, стоящая на высоком холме, была особенно прекрасна – казалось, она словно сделана из сахара; за ее высокими стенами до сих пор служили службы семи гимнов. За ней простирался океан, черный и спокойный, словно нарисованный.

Сэму вспомнился Браавос. Но он пришел сюда не подышать воздухом или насладиться видом – ему нужно было до утра составить целую карту звездного неба, и поскольку он боялся мейстера Тихо так же сильно, как Аллисера Торне, он был всецело поглощен работой. Из всех предметов, которые Сэм изучал в Цитадели, астрономия нравилась ему меньше всего – впрочем, это еще не самое плохое: рано или поздно настанет тот ужасный день, когда ему придется резать трупы. Не то чтобы это дело казалось ему неинтересным или бесполезным, просто от расчетов бесконечных геометрических углов и кривых у него болела голова, одну звезду было невозможно отличить от другой, а мейстер Тихо неизменно ругал его, как бы он ни старался. Сэм не собирался в ближайшем будущем водить суда по морю и был знаком с теорией, что земля круглая, а не плоская, и что она крутится вокруг солнца, а не наоборот, поэтому он надеялся, что его избавят от более близкого знакомства с предметом. Но ему не повезло.

Как всегда, он не осмеливался возражать. Он и так в непростом положении: он одновременно и школяр Цитадели, и брат Ночного Дозора, а еще - отвергнутый, лишенный наследства сын Рендилла Тарли. Сэму приходилось следить за каждым своим шагом и он не рвался заводить дружбу с другими школярами – их насмешки были хорошо знакомы ему с детства. Они были настолько жестоки, насколько могут быть жестокими подростки. Хотя Сэм потерял несколько стоунов веса, в основном благодаря сомнительной еде, которую подавали в трапезной, а также за пару недель блужданий по берегам Медовички в поисках образцов растений и животных, он все равно оставался для них «сиром Хрюшкой», и ему было это известно. Но если он должен стать мейстером, как этого хочет Джон, придется терпеть.

Но все было не так уж и плохо. Сэм отлично разбирался в истории, философии и богословии и собирался в скором времени выковать медное звено для своей цепи. Он помогал восстанавливать копию древнего манускрипта «Подвигов Эйегона» - хронику завоевания с того момента, как Эйегон высадил свое войско на Драконьем Камне, и до момента создания Железного Трона и постройки Красного Замка в Королевской Гавани, и спорил с мейстером Виллемом, было ли Пламенное Поле единственным способом, чтобы убедить Утес и Простор преклонить колено.

Но больше всего времени Сэм посвящал поискам записей об Иных. Библиотека Цитадели была самым удивительным местом, где ему доводилось бывать: не темная, затхлая и пыльная, как архивы Черного Замка, а большая, светлая и полная воздуха, с высокими сводами и тонкими колоннами; чтобы достать до верхних полок, огороженных решеткой, нужно было влезать по стремянке. Посредине за высоким столом сидел медлительный старый мейстер, который злобно зыркал на каждого школяра с липкими пальцами, попавшего в его поле зрения. Книги нельзя выносить за священные пределы библиотеки: за них нужно расписаться, читать только в читальном зале – под страхом смерти на книге нельзя оставить ни малейшего чернильного пятнышка, – а потом вернуть. Так что, когда у Сэма выдавалась свободная минутка, - он не интересовался внеклассными занятиями своих товарищей по учебе, которые сводились к тому, что они до поросячьего визга упивались ужасно крепким сидром в «Пере и кружке», - он проводил время в читальном зале, разбирая каракули и бесконечные рассуждения какого-нибудь давно почившего богослова о природе зла. Иные пришли из страны Вечной Зимы, они пробуждаются из-за холода или холод приходит с их пробуждением, их может убить огонь, драконье стекло и драконья сталь. Но все это Сэм уже узнал в Черном Замке, поэтому он молился о том, чтобы найти что-нибудь новое.