Не имея звезды (СИ)

Но студентам хватало и этой «неполноценщины». Рассевшись по креслам, по полу, у кого-то на коленях и даже плечах, народ внимал веселому и грустному, лирическому и боевому, всему тому, что рождали резво бегущие пальцы. Ланс же, прикрыв глаза, все пытался найти ту маленькую щепотку, которая вернет музыке былое звучание.

— Геби! — крикнул Джордж. — А давай нашу.

— Да, давай! — поддержали его другие ребята.

Ланс кивнул и стал играть одну из собственных композиций, которая полюбилась всему замку. Удивительно, но это была первая мелодия, которую написал музыкант и Геб совсем не предполагал, что именно она сможет с такой легкостью завоевывать сердца. Кстати, Проныра не знал нот, и поэтому его музыкальные записи были похожи на шифры МИ-6, которые не поддались бы и гениальному криптологу. В этих точках, цифрах, запятых и дьявол бы не разобрался. А Герберт все играл, рассказывая в своей песне о лесных девушках, которые исчезали в кронах деревьев, но очень любили флиртовать с путником. Мелодия была легкой, воздушной и пронизанной весенним настроением, полным томительных ожиданий и пересчета взглядов и вздохов. Девушки, прикрывая глаза, улыбались своим мыслям, а парни, смелее, теснее прижимались или сильнее обнимали своих расслабленных подруг.

Герберту нравилась эта атмосфера — весна добралась и до замка и все даже забыли и монстре, бредущим в недрах волшебной крепости. Куда там думать о смерти, когда твоя возлюбленная бросила взгляд на вон того долговязого шныря. Что нам ужас, если парень, о котором ты мечтаешь сжимая плюшевого медведя, все еще не пригласил тебя в Хогсмид.

Хогвартс был полон настоящей, неподдельной жизни и Герберт чувствовал как его покидают оковы зимней стужи, а внутри просыпается извечный огонек. Пальцы забегали по струнам быстрее, и композиция под названием «Прятки с листвой», сменилась на что-то другое.

Что-то новое, но знакомое всем, кто хоть когда-то мечтал о другом человеке. Вот только Ланс, эти вечером, в своей музыке мечтал о том, что можно выдумать, но вряд ли можно найти. Пожалуй, не стоило ему смотреть тот мультфильм.

Порка звенели гитарные мелодии, в гостиной появилась Грейнджер. Её волосы были всклочены и обращены в подобие взорванного котлована. В руках девушка держала щетку и гребешок. Леди некоторое время искала кого-то взглядом, и, скорее всего не найдя, слегка разочарованно вздохнув, отправилась к Поттеру.

Лохматый сидел рядом со своей командой и тоже слушал музыку. Гарри даже не заметил, как к нему подошла подруга.

— Гарри, — тихонько прошептала Гермиона. — Не поможешь?

Герой магической Британии вскинулся, очнулся и кивнул улыбаясь. Лэнжер села перед ним, а мальчик стал аккуратно расчесывать длинные лохмы. Руки его двигались с осторожностью работающего сапера. Главный «детекив» школы отчаянно боялся причинить боль своей подруге. Хотя, что-то подсказывало Лансу, что этот шнур вообще пацифист, так как драка для него была чем-то неприемлемым. Сам Геб никогда не отказывался от добротного махача, о чем свидетельствовали шрамы.

Впрочем, Ланс уже отверлся и сосредоточился на игре, погружаясь в музыку, пытаясь отыскать в ней мучающий его вопрос. Но не он один смотрел на пару друзей. Из другого угла гостиной, сжимая красную тетрадь, нервно кусала губы девочка по имени Джиневра Уизли.

На следующий день Гермиону Грейнджер нашли рядом с библиотекой. Она, как и другие жертвы — полностью оцепенела...

====== Глава 19 ======

19 мая 1993г Хогвартс

— Ну что, грязнокровка, готовься собирать вещи, — ядовито отпечатал Малфой.

— Драко, а твой папа устроит нам пропуск на операцию перелома палочки этого уродца? — поинтересовалась Дафна.

— Конечно, — кивнул Драко. — Уже завтра он станет директором.

— Наконец-то в школе наведут порядок, — вздохнул Нотт. — Хоть будет поменьше вонять без этих грязнокровок.

— Поменьше вонять будет, — скривился Ланс, поднимаясь с диванчика и покидая гостиную. — Когда вы рты захлопните, и из них х..ми не будет нести.

Лансу в спину что-то выкрикнули, наверняка победно-язвительное и мерзостно-уничижительное. Герберт же, закинув руки за голову, отправился вверх по лестницам, которые вновь замерли. Но это был не сон, который наступал с отъездом учеников, это было оцепенение страха и отчужденность траура. После того как пострадала Гермиона, в замке начался настоящий шабаш. Во-первых, уже на следующую неделю в замок заявились авроры вместе с Министром Магии. Фаджа Ланс не видел, как не видел и того что произошло на опушке леса. А там действительно кое-что произошло.

По подозрению в занятиях черной магии и открытии Тайной Комнаты задержали Хагрида и отправили его в Азкабан. Причем не в следственный министерский изолятор, а сразу на нижние уровни к проклятущим дементорам. В газетах уже на следующий день появились статьи, в которых все описывалось так, будто сам Фадж проводил задержание особо опасного преступника. Но на этом проблемы не закончились. Все только набирало обороты.

Уже к десятому числу, Дамблдора поперли из школы. Эта новость громом ударила по всему замку, а эхо от звона, чуть не лишило Ланса чувств. Не будем лукавить, парнишке полюбился замок и царящая здесь сказочная атмосфера, да и магия оказалась классной штукой, с которой не хотелось расставаться. Но события удручали свое реалистичной неизбежностью.

Совет попечителей, единогласно, сместил директора с должности, а на его место назначил Люциаса Малфоя. Так что все было предрешено — как только выйдет административный срок, серобородый дедан покинет замок, как и Ланс и некоторые другие, кто родился с «грязной» кровью. А административный срок выходил завтра — ровно через десять дней после заявления. В эти дни Дамблдор оставался директором де-факто, но не был де-юре. Предполагалось, что он должен подготовить за эти дни все документы и информацию, которая поможет новому главе школе Чародейства и Волшебства Хогвартс.

В общем, как вы поняли, Ланс был в дурном настроении. Он ощущал себя птицей, которой обломали крылья. Ведь небо (выход из ситуации) так близко, только дотянись, только сделай рывок, но мешали сломанный крылья и грязные перья (долг и принципы). Герберт бесился о того, что был в силах легко и непринужденно решить все проблемы и даже вернуть Хагрида из темницы, но ему не позволяло то, что парень приобрел за эти два года. А именно — внутренний стержень. Нет, не тот который не позволяет согнуться под тяжестью мира, он то у Геба был всегда, а иной, новый стержень. Тот, благодаря которому ты никогда не предашь сам себя, никогда не сделаешь то, за что будет стыдно смотреться в зеркало.

Мимо прошли взволнованные, испуганные и обескураженные Поттер с Уизли. Они, спускаясь на этаж туалета Плаксы Миртл, даже не обратили внимания на однокурсника. Ланс усмехнулся — хоть кому-то относительно повезло. Когда в больничку угодила Грейнджер, замок перестал косо смотреть на Поттера, и многие даже извинялись за крамольные мысли и слухи в адрес Лохматого. Никто не сомневался в том, что очкарик даже в теории решится навредить своей подруге. Так что недавний изгой вновь нацепил сияющий доспех, белый плюмаж и превратился в прежнего, сверкающего честью и достоинством Героя.

Герберт уныло поднимался по лестницам, а потом свернул на шестой этаж. Он прошел мимо тяжелых, давящих своей безысходностью стен, миновал режущие красками картины и слепящие завитками гобелены. Избегал смотреть в отражения доспехов и до крови закусывал губу, до боли и хруста сжимал кулаки, но стержень так и не согнулся, а Ланс так и не прислушался к мысле о предательстве самого себя. Юноша остановился около кабинета Флитвика и даже занес свой кулак, чтобы постучаться, но потом безвольно опустил руку и поплелся дальше.

Ланс испугался, противно это признавать, но он испугался, что уважаемый прфоессор, может оказаться обычным взрослым. Таким, который ради собственной выгоды пожертвует тем, что сам считал принципиальным. Герберт не мог позволить себе разочароваться в Мастере Чар и поэтому пошел дальше. Да, скорее всего Флитвик согласился бы с мальчиком и не позволил бы тому и рта открыть, но Ланс просто не смог, не смог перешагнуть через эту часть себя. Через того самого уродца, который родился под градом побоев и грязи Скэри-сквера. Через уродца, который все так же держал глухую оборону в душе волшебника, щерясь отравленными пиками и зазубренными мечами.