Тёмный лорд (СИ)

*

В доме было необычайно грязно. Потолок покрывала плотная паутина, пол — глубоко въевшаяся сажа; на столе вперемешку с кучей немытых мисок и плошек валялись заплесневелые и гниющие объедки. Единственный свет давала оплывшая свеча, стоявшая у ног мужчины, чьи волосы и борода отросли до такой длины, что ни глаз его, ни рта Том различить не сумел. На мгновение ему показалось, будто перед ним сидит не человек, а грязный боров — вроде тех, что он видел на гравюрах в старинной книге басен. Мужчина дернулся и поднял правую руку с зажатой в ней палочкой и левую — с коротким ножом.

— Спок… — прошептал губами Том.

— ТЫ! — взревел мужчина. — ТЫ! — Том понял, что его вид привел хозяина в неописуемую ярость. Газеты, похоже, не лгали: его родственники (при одной мысли об этом парень почувствовал рвотный позыв) обладали буйным нравом. «Боров», взмахнув ножом и волшебной палочкой, бросился вперед.

— Стой! — воскликнул Том на змеином языке.

Мужчина затормозил и врезался в стол — на пол посыпалась заросшая плесенью посуда. Повисло долгое молчание: гость и хозяин разглядывали друг друга. Затем хозяин, покачиваясь, поднялся на ноги, отчего по полу с дребезгом и звоном покатились стоявшие у кресла пустые бутылки.

— Ты говоришь на нем?

Сработало! Том прищурился. Рано или поздно это животное, несомненно, начнет буянить снова. Сейчас важно было заворожить его, выудив главное.

— Да, я на нем говорю, — Риддл вступил в комнату, отпустив дверь, и та захлопнулась за ним. — Где Марволо? — прошипел он.

— Помер, — ответил опешивший хозяин. — Помер много годков назад, а то как же?

Риддл нахмурился, пытаясь придать себе серьезный вид.

— Кто же тогда ты?

— Морфин, кто же еще? — Заросший хозяин был, казалось, изумлен таким поворотом беседы.

— Сын Марволо?

— Ясное дело, сын, а…

Морфин отбросил волосы с грязной физиономии, чтобы получше вглядеться в Риддла. Том прищурился, заметив, как сверкнул на его пальце перстень.

— А я тебя за магла принял, — прошептал Морфин. — Здорово ты на того магла смахиваешь.

— Какого магла? — резко спросил Риддл. Неужели отца?

— Магла, в которого сестра моя втюрилась, он тут в большом доме при дороге живет, — сказал Морфин и неожиданно сплюнул на пол между собой и гостем. — Ты на него здорово похож. На Риддла. Только он теперь постарше будет, нет? Постарше тебя, коли присмотреться…

Морфина пошатывало. Чтобы удержаться на ногах, он цеплялся за край стола. Такой едва ли сумеет отразить быстрый удар.

— Он, понимаешь, вернулся, — глупо прибавил Морфин. Том сделал шаг вперед: для ментального удара надо быть как можно ближе к жертве.

— Значит, вернулся? Ага, бросил ее, и правильно, гнида такая, мужа ей подавай! — сказал Морфин и снова плюнул на пол. — Обобрала нас, понял, перед тем как сбежать! Где медальон-то, а, медальон Слизеринов, где он?

Том смотрел на него, пытаясь сообразить, что к чему. Видимо, у его родни был медальон самого Слизерина. Любопытно, где он. Морфин снова распалился, взмахнул ножом и закричал:

— Осрамила нас, потаскушка! А ты-то кто таков, заявился сюда, с вопросами лезешь? Все уж кончилось, нет, что ли? Все кончилось…

«Stupefy!» — изо всех сил воскликнул про себя Том. С минуту Морфин смотрел на племянника осоловелым взглядом, а затем стал оседать на пол.

Том облокотился на грубый деревянный стул и посмотрел в заросшее грязью лицо. По нему, казалось, только что не бегали насекомые. Преодолевая рвотный позыв, Том достал из его кармана палочку. С минуту он размышлял, глядя на валявшее тело, а затем произнес:

— Imperio!

Светлый луч осветил лежащее тело с ног до головы. Затем человек открыл маленькие глазки. Том вздрогнул, заметив пугающую пустоту в его глазах.

— Умойся. Живо, — приказал Риддл. В этом доме ржавая ванна и туалет были в одной комнате. Том снова поморщился, представив, каково это — мыться, улавливая запах нечистот.

— Мгм… Мгм… — мычал Морфин что-то нечленораздельное, но его всхлипы заглушал плеск воды. Том слушал их, держа палочку наготове.

— Вытрись! — крикнул Том, когда Морфин, наконец, высунул лицо. — Колдографии!

— Что? — не понял Гонт, вытерев, наконец лицо.

Теперь черты его стали яснее. Том прищурился. Если присмотреться, то он, пожалуй, не был уродцем. Если его побрить, останутся крупные черты лица, широкий, похожий на гулю нос, и косящие в разные стороны глаза.

— Где ее колдографии? — повторил с ненавистью Том. — Мамины?

— Нету колдографий, — тупо замотал головой Морфин. — Нет у нас такого. Галлеонов не хватит…

Том чертыхнулся. Можно было бы потрясти дядю, но под «Imperio» человек, к сожалению, не способен лгать.

— Воспоминания о маме и Риддле. Живо, тварь! — Морфин задергал головой, словно о чем-то вспоминая. — Legilimens! — сказал Том, направив палочку на дядю.

Юноша с растрепанными кудрявыми волосами сидел возле двери, держа в руках серую гадюку. У окна стояла девушка с крупными чертами лица и в пепельно-сером платье. Она была настолько худой и тщедушной, что Тому казалось, будто он никогда не видел столь обреченного лица. Неожиданно через открытое окно донеслось звяканье сбруи, конский топот и громкие веселые голоса. Том увидел, что лицо у девушки совершенно белое.

— Боже, просто смотреть больно на эту лачугу! — послышался звонкий женский голос; он звучал так отчетливо, как будто девушка стояла в комнате. — Неужели твой отец не может распорядиться, чтобы ее снесли, Том?

— Она нам не принадлежит, — ответил голос молодого человека. — На той стороне долины все наше, но этот дом принадлежит старому бездельнику по имени Гонт и его детям. Сын абсолютно ненормальный, послушала бы ты, что о нем рассказывают в деревне…

Девушка рассмеялась. Звяканье и топот становились все громче, все ближе. Юный Морфин приподнялся, словно хотел выбраться из кресла.

— Том, — снова раздался голос девушки, на этот раз совсем рядом; очевидно, всадники приблизились к дому. — Может быть, я ошибаюсь, но, по-моему, там кто-то прибил к двери змею?

— Господи, так и есть! — воскликнул мужской голос. — Это, должно быть, сын, я тебе говорил, что он не в себе. Не смотри туда, Сесилия, любимая.

Звон и топот снова начали стихать.

— «Любимая», — прошептал Морфин на змеином языке, глядя на сестру. — Слышишь, он назвал ее «любимая». Все равно он не будет твоим.

Том взглянул в окно. Недалеко от дома мелькали силуэты всадников: красивый темноволосый молодой человек на гнедом скакуне и белокурая девушка в белой шляпке и красном костюме, ехавшая рядом с ним на серой кобыле.

— Убей их! — неожиданно крикнул Том, глядя на дядю. — Всех троих Риддлов, — сплюнул он. — «Avada Kedavra», а потом бегом назад.

Он протянул палочку Морфину. Косматое существо покорно поднялось с табурета, а затем пошло к двери. Том, освещая светильником дорогу, отправился за ним.

*

Два часа спустя Том расхаживал по залу. В узких светильниках устало горели снизки в пять длинных белых свечей. Старинные стулья с голубыми спинками и сидениями сгрудились возле орехового стола. Недалеко от коричневой двери с витражным стеклом валялся труп пожилой белокурой женщины с застывшими водянистыми глазами. Между двумя стульями лежал труп старого мужчины с пегими волосами и широко открытыми карими глазами: Томас Риддл, видимо, пытался защищаться. Возле белого камина с резной ручкой валялся он. Том подошел к телу человека, который внешне был его копией, и с силой пнул его.

На душе стояло горькое разочарование. Эти твари умерли, даже не узнав, за что. Впрочем, у него не было выбора. Что бы ни говорил Слагхорн, а полной уверенности в памяти Морфина быть не может. Было еще удачей, что Морфин проник в дом, когда садовник отправился поливать газоны на нижней террасе.

Том с ненавистью посмотрел на труп отца. Он был Риддлом — настоящим темноволосым и кареглазым Риддлом. До сегодняшнего дня он представлял свою маму хрупкой темноволосой девушкой с черными, как смоль, волосами и карими глазами с синеватым отливом. Увы, образ матери не имел ничего общего с придуманной им «Наследницей Слизерина».