Сто тысяч Рю (СИ)

Солнце совсем уже село. В свете костра взволнованные и злые сталкеры с хутора походили на инков перед жертвоприношением. Человеческий социум требовал крови. И зрелищ, куда же без них. Всегда интересно, когда драма разыгрывается на глазах, а еще интереснее – организовать самому. Почти как театр, только интерактивный.

Димка, наскоро собравшийся, все еще до конца не верящий в происходящее, поднялся под конвоем бывших товарищей. Оглядел собравшихся и спросил:

– Какой белены обожрались?

– А ты какой обожрался, что на девок больше не стоит?

– Я так люблю, – пропел кто-то негромко и насмешливо, – когда большой и толстый хуй во мне…!

– Вот и мечтай о хуе! – рявкнул Димка, и, не обращая больше внимания на сталкеров, развернулся, и свободно, как-то легко даже зашагал вверх по косогору.

Леха курил, прикрывая рот пальцами, а Зубило прятал взгляд.

***

Идти было тяжело, страшно, и через полчаса силы куда-то утекли, как бензин из пробитого бака. Ночь была непроглядно-черной, жуткой до дрожи в коленках, но включать фонарик было еще страшнее. Лишившийся стаи Димка угрюмо брел по знакомой дороге. Нарочно не разговаривал с догнавшим его Рю и делал вид, что и вовсе незнаком с ним. Потом предложил заночевать на остановке. Поспать по очереди, а идти дальше днем.

– А сейчас никак? – тихо спросил Рю, которого все еще мутило, но шагать было проще, чем вздрагивать и ждать погоню.

– А сейчас не видно куда ногу ставить! – рявкнул Димка, злой, как потревоженный шершень, – так что давай, привал, и не выебывайся.

– Я не выебываюсь, – сказал Рю и послушно уселся на остатки лавки.

– Рот свой закрой, – сердито выдохнул Димка и сел рядом, – одни неприятности из-за тебя.

– Почему из-за меня?

– Ты тупой? – рыкнул тот, – или вы все, пидоры, такие безмозглые?

Рю вскинулся, словно от хлесткой пощечины, но смолчал. Всю жизнь молчал в ответ на оскорбления – спасибо хозяину полковнику, то есть, товарищу полковнику, конечно. Научил. Выдрессировал.

– Прости, – Дима вдруг встряхнул головой, – я не хотел.

– Забей, – отозвался Рю, откинулся на спинку лавки. Голова гудела, как рельс перед поездом, и грохот этого поезда лязгал в ушах.

– Я мудак, – вздохнул Димка и потянул вдруг его к себе, уложил головой на плечо, и почувствовал как тот, оживившись, ворочается и устраивается удобнее. Как сытый котенок. От этой возни у Димки в груди вновь возникло странное, сладкое чувство: защитник, смог, увел, в целости и сохранности. И вот это дивное чувство ответственности за чью-то жизнь стояло так далеко от пошлости про жопу и хуи, что Димка аж сплюнул на пол. А потом похолодел при одной мысли о том, что может взять и разложить сейчас тощего узкоглазого мента прямо на лавке и взять его как девочку. Прямо в жопу, да.

Димка никого еще не пер в задницу, не случалось такого – не давали. Девушек тоже не особо часто видел, и девственность потерял уже здесь, на Зоне, спутавшись со шмарой. Шмара на следющее же утро растрепала всем и каждому, какой Димка неумелый теленок, как у него от волнения член толком встать не мог. И как он от волнения кончить не мог – тоже растрепала. С тех пор Дима проституток совсем перестал уважать и пользовался ими редко. Да и со стояком были перебои – а ну как начнет ржать, а он опустится?! А если опустится, ржать еще сильнее станет, просто замкнутый круг. Не хватает еще и импотентом стать. Димка был неглупым и понимал, что деликатное обращение с важным органом решило бы проблему, но где же ж, блять, на Зоне найти деликатных, скромных девиц?

Димка сходил с ума в одиночку и тихо царапал куртку Рю. Тот молчал, дрых крепко-крепко.

***

Через пару часов, когда Димку и самого начало клонить в сон, на подходе к остановке послышались осторожные, тихие шаги. Встрепенувшись, Димка взялся за оружие, но гостем оказался давешний долговец, который остановился загодя и поднял ладони.

– Свои, – усмехнулся он, подходя ближе.

– Свои в такую погоду дома сидят. Чего тебе здесь надо?

– Я как раз домой иду, на Росток. И, выходит, мне с вами по пути.

Димка только покачал головой, потому что долговец без приглашения прошел внутрь и уселся совсем рядом, скинул рюкзак и сладко потянулся, разминая мышцы. Губы его скрывала маска, да и света почти не было, но Димка мог поклясться, что долговец улыбается сейчас, довольно и сыто. Странно это было, особенно после внезапной акции выдворения «пидорской заразы с Кордона».

– И чего ты тут трешься, – пробормотал Димка, поглядывая на незваного гостя и мимоходом оценивая стоимость снаряжения. Долговец не ответил, стянул маску и потер место под резинкой.

Рю, услышавший голоса, сонно заворочался, сдвигаясь с нагретого места.

– Лежи, лежи, – сердито фыркнул Димка, – пидрила.

Но тот уже проснулся, потер глаза и уставился на долговца.

– Я с вами, – сообщил тот, – вместе пойдем.

– Кто так решил? – тихо проговорил Рю.

– Я.

– А как тебя зовут?

– Знакомились уже, – неприветливо буркнул долговец, словно разочарованный его забывчивостью

– Коршуны оне, – напомнил Димка, хотя его никто не спрашивал.

– Стремная у тебя кличка какая-то, – сказал Коршун, не обращая внимания на Димку, – Рю – это император китайский? Дракон?

– А ты птица или самолет? – не удержался Димка, но долговец и ухом не повел.

– Мелкая разменная монета, – пошутил Рю, не раскрывая себя.

– Как интересно, – сказал Коршун, который, как выяснилось, был не столь суров и неразговорчив, как могло показаться. А Димка довольный фыркнул – он-то знал тайну «китайского» имени.

– Интереснее всего, почему нас с Кордона выгнали? – сузил Рю и без того узкие глаза. – Ты не в курсе, Коршун?

– Не-а, – нагло ухмыльнулся Коршун, – понятия не имею.

– Я тоже, – буркнул Димка, – и чего они взъелись?

– Говорят, у вас, у ментов, все через жопу, – заметил Коршун.

– Все-то ты в курсе, – фыркнул Рю, – и про меня, и про ментов, и про жопу.

Коршун улыбнулся, потер пробившиеся черные усы над губой, но Рю вновь отполз на свое место и закрыл глаза, словно уснул. И засопел через пару минут, демонстративно. Коршун поглядел на Димку:

– Ты на часах, – сообщил мрачно и привалился к стене, всем своим видом показывая, что его беспокоить не рекомендуется. Димка гневно фыркнул, но Коршун скрестил руки на груди сердито и закрыл глаза.

– Ну охуеть теперь, – буркнул Димка, вгляделся в непроглядную темноту и заскучал.

***

Наутро Рю остался один – эти двое ушли на разведку, мотивировав тем, что с пистолетом ему лучше сидеть на месте и не питюкать. Рю возражать не стал, полежал на лавке, лениво разглядывая утреннюю туманную хмарь. Потом сунулся в карман и обнаружил, что тот распорот. Кто-то из этих двоих вчера совал нос, куда не следовало, и, судя по всему, это был Коршун. Рю почти на сто процентов был уверен, что Коршун тут неспроста, и отмахаться от него будет непросто. Рю вздохнул. Зыбкин тени в тумане вставали перед ним, напоминая тени из прошлого. Вот товарищ полковник намекал – какое там намекал, прямым текстом утверждал, что с такой задницей грех отмахиваться, и шутил, что в отсутствие рабочих блядей выставит на панель его самого. А может и не шутил, черт его знает.

Коршун, видимо, тоже не шутил. Аж документы полез проверять, дотошный какой. Рю лежал, сонно разглядывая Коршунов рюкзак и раздумывая, а не обшмонать ли его на предмет компромата. И подумал, что сделал бы товарищ полковник на его месте. Наверное, товарищ полковник посоветовал бы насрать в рюкзак, но хорошо, что товарища полковника не было рядом.

Решил ничего не говорить Коршуну про документы – долговец был неприятным типом, спокойным вроде с виду, но слишком агрессивным, что ли. Еще прирежет, чего доброго.