Завтра (СИ)

- Ну, что ты стоишь? Быстро вызывай врачей.- Мужчина говорит это так тихо, что я даже не сразу понимаю, к кому именно он обращается: к самому себе, или ко мне.

- Пит!- теперь уже гораздо громче зовёт он.- Ты меня вообще слышишь?- по выражению лица его голос должен звучать гораздо громче, чем его слышу я. Приглушённый, словно доносится откуда-то издалека. Коротко киваю, облокачиваюсь о стену, поднимаюсь на ноги и неуверенной походкой выхожу из комнаты, в то время как Хеймитч бесполезно пытается открыть окна, и оказать первую помощь умершей.

Нахожу домашний телефон в прихожей и пытаюсь непослушными пальцами набрать номер скорой. Никаких гудков. Я непонимающе набираю ещё раз и только сейчас замечаю перерезанный телефонный провод. Со злобой кидаю бесполезную трубку в противоположную стенку и выскакиваю из дома, чтобы набрать номер уже от себя.

«Зачем я всё это делаю?»- мысленно задаю вопрос, когда даю точный адрес медсестре на проводе. Мне надоело во всём винить доктора Аврелия, но ведь так и есть! Не отправь, он меня в этот чёртов Дистрикт, ничего бы сейчас не было. Жил бы преспокойной и бессмысленной жизнью в лечебнице, пока врачи бесполезно пытались выбить из меня всю дурь от побочного эффекта яда ос-убийц.

- Выезжаем,- объявляет девушка на проводе, после чего вешает трубку.

***

Они приехали уже довольно давно, и всё это время проводили на втором этаже, пытаясь привести её к жизни. Не знаю зачем, но я тоже нахожусь в этом доме, только внизу. Наверное, просто жду, когда врачи напрямую скажут, что с ней. Я беспокоюсь за Китнисс. Переживаю, но не так, как все люди в похожих ситуациях. Это не обычная человеческая жалость, а страх. Я просто не представляю, что будет со мной, если сейчас потеряю ещё и её.

«Ты будешь счастлив! Этот переродок - враг! Убийца! Не будь её, все твои близкие были бы живы».

Но сам-то знаю, что сейчас этим переродком, являюсь только я один.

- Эй, Пит,- кричит Хеймитч, перегибаясь через периллу лестницы. Голос его смягчился и даже выражение лица сейчас кажется не таким суровым и сосредоточенным, как раньше. Я устало поднимаю на него голову и дёргаю вверх подбородком, как бы говоря: «Ну, что там у тебя ещё?» Ментор ничего не отвечает, а просто жестом зовёт меня подняться к нему. Послушно волочу ногами в сторону лестницы и вскоре оказываюсь на втором этаже, где врачи уже выходят из комнаты девушки. Я тут же прогоняю всю вялость прочь и ускоряю шаг. Хеймитч уже о чём-то увлечённо разговаривает с невысоким мужчиной в белом халате (видимо, главным врачом) и я пользуюсь этим моментом. Почти незаметно и бесшумно пробираюсь в спальню девушки, тихонько прикрыв за собой дверь. На краешке кровати рядом с Китнисс всё ещё сидит одна из медсестёр. Она легко стягивает с рук резиновые перчатки, потом замечает меня и дружелюбно, даже слегка смущённо, улыбается. Но я не улыбаюсь ей в ответ, а вместо этого лишь вопросительно перевожу взгляд с больной на медсестру и наоборот. Девушка, видимо поймав мой взгляд, удовлетворительно кивает и начинает смотреть в окно.

- Вовремя вы нас вызвали,- говорит она,- сейчас всё в порядке. Мы вкололи ей немного снотворного.

Я смотрю на Китнисс, которая всё такая же бледная лежит на кровати. Тёмные волосы свалявшимися прядями разбросаны по подушке. Досок на окнах больше нет, что позволяет мне получше разглядеть основные повреждения. Лицо почти не тронуто царапинами и ожогами, зато бессонные ночи дают о себе знать, большими синяками под глазами. Всё тело разукрашено, когда мелкими, а когда и глубокими ожогами и царапинами. Её кожа ещё слишком тонкая и чувствительная, чтобы так грубо с ней обращаться. Понимающе киваю, неотрывно наблюдая за пострадавшей. Медсестра, в свою очередь, с заботой и беспокойством глядит на меня, немного нахмурив брови.

Она раскрывает рот, чтобы что-то сказать, но потом вовремя останавливает себя и впопыхах поднимается с кровати. Быстро убирает перчатки в карманы халата, подхватывает рабочую сумку и направляется к двери.

- Мне… жаль,- запинаясь, почти шепчет она, прежде чем выйти за дверь. Я даже не оглядываюсь. За время пребывания в Капитолии, сумел охладеть ко всяким проявлениям жалости. Одними словами делу не поможешь, и это я тоже сумел осознать.

Когда дверь за спиной закрывается, и медсестра выходит из комнаты, неуверенно присаживаюсь на её прежнее место. Китнисс находится рядом так, что я могу видеть, как её плечи медленно поднимаются и опускаются, делая вдох.

А тот, второй я, в это время пытается рвать и метать, да вот только чем дольше я смотрю на то, как ровно дышит рядом она, ненужный голос уплывает всё дальше, а вскоре и вовсе затихает, смиряясь со своей безысходностью.

========== 9. ==========

Обескураженность - это чувство почти всегда сопутствует недостатку веры. Слабое доверие к жизни и обстоятельствам, в свою очередь, является показателем отсутствия доверия и к самому себе.

Она стояла на заснеженной поляне. Зимнее солнце причудливо играло с длинными тёмными волосами и отбрасывало на них несхожие отблески. Жаль, я не мог видеть её лица в тот момент. Девушка стояла ко мне спиной, прямая и грациозная.

Белоснежное платье развивается на холодном ветру, который словно был ей не страшен.

- Китнисс!- зову я, делая шаг к девушке. В тот же миг серые глаза устремляют на меня свой пристальный взор, и в их глубине начинает теплиться надежда.

Девушка разворачивается ко мне лицом и протягивает руку, словно подзывая подойти ближе. Не задумываясь, я ровными шагами преодолеваю заснеженную поляну, в которой узнаю Луговину, и вскоре оказываюсь всего в шаге от прекрасного создания. Лицо незнакомки спокойное, однако, в глазах так и пляшут искорки. Но Китнисс молчит. Во всех моих снах она молчала, а все свои эмоции демонстрировала через взгляд.

На идеальном лице, сейчас нет ни одной царапины, ни одного шрама. Кожа гладкая и белоснежная, какой бывает красивая. Манит и зовёт прикоснуться к себе.

Неуверенно протягиваю руку к её руке и медленно провожу вниз от плеча, наслаждаясь моментом. Воздух вокруг кажется сожжённым от тишины, нарушаемой лишь шумом ветра и моим прерывистым дыханием. Стоит прикоснуться к её коже, и больше не можешь остановиться. Мысленно сказать себе «нет». Я дотрагиваюсь до её локтей, кистей, плеч, шеи…

Лицо девушки не меняется. Оно привычно спокойное и не выдаёт никаких эмоций. Глаза следуют каждому моему движению.

Но я остановился, так и не дотянувшись до щеки, по которой проложила дорожку одна единственная слеза.

- Что случилось?- шепчу я, смахивая кристальную капельку с её лица. Но девушка как всегда молчит. А вместо этого ответ приходит сам собой. Я испуганно отдёргиваю руку. Вместо одной слезинки от прикосновения моих пальцев осталась красная зияющая рана. Я отхожу на шаг назад и вскрикиваю, убеждаясь в своей ужасающей теории.

Широко распахиваю глаза и озираюсь по сторонам, дабы убедиться, что с девушкой из моего сна всё в порядке.

Китнисс всё так же тихонько лежит на краю кровати, почти касаясь кончиками пальцев моей руки. Я неуверенно продвигаю руку немного вперёд, так, что чувствую озноб, исходящий от неё. Но ничего не происходит. Никаких ран от моих прикосновений. Только ощущение того, какая всё-таки холодная у неё кожа. Я обескураженно качаю головой и, в то же время, облегчённо выдыхаю. Девушка слегка морщит лоб, и я тут же отдёргивая руку, спрятав её подальше за спину.

За окном ещё светло, значит прошло всего пару часов с ухода врачей. Не рассчитывал, что она проснётся так рано.

Тут же, длинные тёмные ресницы дрожат и взлетают вверх.

- Пит,- шепчет она, и уголки губ изгибаются в подобие улыбки.

- Привет,- слегка рассеянно приветствую я, всё ещё не оправившись от кошмара.

Серые, как утренний туман над озером, глаза с предельным вниманием ловят каждое моё слово, каждое движения, словно видят всё это впервые.