Завтра (СИ)

- Прости, что разбудила,- виновато произносит она, видимо не до конца осознавая, чем вызвано моё молчание. Я мимолётом качаю головой, как бы говоря: «Да, пустяки. Можно подумать впервые». Девушка чуть приподнимает уголки губ, но от меня не скрывается – улыбка у неё вымученная и усталая. Сейчас я, как никогда, понимаю каково ей. Поджав губы, Китнисс отводит глаза в сторону и еле слышно прерывисто выдыхает. Она тщательно пытается скрыть горечь и страх, как осадок после кошмара, но во взгляде всё это видно как на ладони.

- Расскажешь, что там было?- спрашиваю, внезапно даже для самого себя. Китнисс ёрзает и совсем садится на месте.

- Сон не из приятных,- бормочет она, нервно теребя пальцами край простыни.

- Расскажешь – станет легче,- уверенно отвечаю я. Девушка колеблется ещё какое-то время. Трясущейся рукой откидывает со лба волосы, тяжело вздыхает и, наконец, смотрит на меня. Во взгляде столько мольбы, столько горечи, что я уже успеваю пожалеть о своей просьбе.

- Прим,- на выдохе произносит она, прикрывает глаза.- Мне снится моя сестра. Мне снятся Финник, Катон, Мегз, Боггс… Каждую ночь, Пит. Мне снится смерть.- Последнее слова девушка произносит с таким отвращением, что меня самого невольно передёргивает.- А я ничего не могу сделать,- шепчет Китнисс, прикрывая глаза. Я молча ловлю каждое её слово, и про себя удивляюсь схожести наших кошмаров. Я против воли прикасаюсь к её коже, причиняю боль и ничего не могу сделать. Как и она. Как и мы оба. На какую-то долю секунды во мне зарождается понимание. Словно сейчас, всего в метре от меня находится единственный и последний родной человек. Такой же сломленный, подавленный и морально убитый прошлым.

Монстр внутри начинает обеспокоенно ёрзать, тем самым напоминая о своё присутствие. Возвращая себя.

Душа снова наполняется привычным холодом, и я собираюсь сказать привычные и непримечательные слова утешения, как в тот же момент на первом этаже раздаётся отчётливый стук в дверь, после чего шум. В дом кто-то входит. Китнисс испуганно распахивает глаза. Первым делом обеспокоенно смотрит на меня.

- Это Салли,- лепечет она, обращаясь то ли ко мне, то ли к самой себе – не понятно. Девушка ловко откидывает одеяло и опускает ноги на пол. При виде её такой: в одной лишь лёгкой ночной рубашке, меня бросает в дрожь, а по коже пробегает еле ощутимый озноб. Пусть кожа у девушки пока ещё в небольших грубых шрамах, но она постепенно приобретает нормальный вид. Становится точь-в-точь копией из моего сна. Поспешно отвожу глаза и поджимаю губы.

- Спустишься к ней, пока я буду здесь?- обычным тоном спрашивает Китнисс. Лихорадочно киваю и, сцепив руки, почти вылетаю из комнаты.

Видимо, Салли уже успела открыть окна. На лестнице и в прихожей стало заметно светлее, поэтому я без труда добираюсь до первого этажа.

Чайник тихо шумит на огне, и отчётливо слышится звук брякающих кухонных приборов. Значит, Сей, как обычно, хлопочет в столовой.

- Доброе утро, Китнисс,- по привычке здоровается она, даже не отрываясь от сервировки стола. Я молчу, останавливаясь в проходе. Женщина что-то бормочет себе под нос, потом хмурится и, поднимает на меня глаза. Салли уже хочет что-то сказать, но потом слегка ошарашенно прикрывает рот, и кладёт очередной прибор на стол.

- Я не встретила тебя утром. Значит, правильно подумала,- задумчиво произносит она.

- Доброе утро,- приветствую я.- Китнисс сейчас спустится.

- Я уже здесь,- доносится её голос из-за спины. Не успеваю я и слова сказать, как девушка уже влетает в кухню, не нарочно задевая меня рукой. Но даже этого не спланированного действия достаточно для того, чтобы по телу пробежала лёгкая дрожь, а пустота внутри, пусть и на долю секунды, но заполнилась теплом. Она рядом, живая, спокойная и такая реальная, стоит передо мной.

А потом вдруг раз – и всего этого как будто бы не было. Привычный холод, как успокоительное. Защитный рефлекс от ненужной боли. Её и так уже достаточно хватило в моей жизни. Словно что-то щёлкает в мозгу, и я мгновенно возвращаюсь к своей нынешней жизни. От красочных и ярких обрывков, к серой реальности.

- Заходи, Пит,- торопит Сальная Сей, и я запоздало осознаю, что она уже ставит лишнюю третью чашку на стол.

- Нет-нет,- поспешно говорю я. Китнисс лениво усаживается за стол и, подперев подбородок рукой, переводит на меня взгляд. Лицо у неё, как и в моём сне, спокойное, умиротворённое и не выражает никаких эмоций, но глаза… Как два тлеющих уголька теперь загораются и с такой горечью и тоской, кажется, прожигают меня насквозь.

Я бы так и стоял в дверях, парализованный её пристальным взглядом, если бы не Салли.

- Да, я помню, Хеймитч просил зайти к нему,- говорит она. Женщина наливает чай Китнисс и в это время исподлобья наблюдает за мной, как бы говоря: «Ну, что ты стоишь? Я не просто так говорю это! Думаешь, враньё доставляет такое удовольствие?» Отрывисто киваю и снова смотрю на Китнисс, но теперь уже более уверенно. «Извинись. Попрощайся и уйди!» «Извини. Попрощайся и уйди!»

- Я зайду ближе к вечеру, хорошо?- Поражённый, вцепляюсь пальцами в дверной косяк, да так, что аж костяшки пальцев начинают белеть. Я не говорил этого. Не собирался. Хотел, но даже в мыслях не признавался. Что со мной происходит?

Китнисс внимательно наблюдает за мной, словно выискивает любой повод для подозрения. Как будто чувствует, что что-то не так.

- Хорошо,- в конце концов, хрипловато отвечает она, после чего сдаётся и вновь отводит глаза в сторону.

***

Ни к какому Хеймитчу я, естественно, не иду. Как только оказываюсь дома, запираю дверь и, тут же взбегаю вверх по лестнице, к себе в комнату, готовясь к очередному приступу. То, что со мной происходило пару минут назад в соседнем доме, к другому привести и не может. Не спланированные слова. Я и не думал что говорил. Не контролировал себя, при этом, вроде бы, не сделал ничего плохого.

«Не сделал ничего плохого?!»

Монстр внутри меня негодует. Он как будто слабеет. Голос затихает и уступает место чему-то другому. Привычному, но, в то же время, запретному, неизвестному и затуманенному. И я не знаю, чего стоит придерживаться. Мои мысли, мои вспоминания, но сам я затерялся где-то среди этого бардака.

С шумом захлопываю дверь спальни, и прислоняюсь спиной к стене, прикрыв глаза. Дыхание сбито от бега, а сердце работает как заведённое, не позволяя спокойно вздохнуть.

Лихорадочно рыскаю в голове в поисках советов, которые давал мне доктор, в предотвращении приступов. Не успеваю даже глаза распахнуть, как уже срываюсь с места в поисках карандаша, или любого другого пишущего предмета. Нарисовать. В лечебнице мне советовали делать именно это. Выводишь на бумагу то, что тебя гложет в мыслях. Но в Капитолии я даже думать об этом не хотел. В приступах чаще всего присутствовала она, и я придерживался тактики: «Чем меньше буду думать о Китнисс и видеться с ней, тем быстрее они уйдут!» Прав был, однако…

Лихорадочно нашариваю карандаш и начинаю изображать всё то, что уже предостерегающе начинает проявляться в мыслях. Рисую прямо на стене, не жалея обои. На обычном листе места бы просто-напросто не хватило.

Я очень редко рисовал карандашом, да и вообще в последнее время почти не брался за различные этюды. Рука сначала неуверенными и дрожащими движениями рисует первые очертания, а потом с каждым разом всё ровнее и ровнее. Точнее и точнее. Изображаю иллюстрации на стенах, и они тут же исчезают из мыслей, оставляя на своём месте пустоту. Освобождают голову и позволяют думать самому.

Даже когда приступ заканчивается, я не тороплюсь прекращать рисовать вместе с ним. Карандашом, вычерчиваю серые, как и моя жизнь, линии новых и новых иллюстраций, какие только могу вспомнить. Только когда стена заканчивается, и я натыкаюсь на свои же, ранее изображённые, рисунки, ошарашенно отступаю на шаг назад. В хлам истёртый карандаш сам выпадет из руки, и я только сейчас осознаю, что сделал. Проделанную работу тоже можно назвать своеобразным приступом. Я не осознавал, что делал, но это помогло. Благо лучше видеть кошмары на стенах, чем круглосуточно у себя в голове. Теперь так и будет – лучше.