I wish you would just be real with me (СИ)

К концу припева опускаюсь в партер. Переброс ног, на колени, «кошачья» волна. Стул. Плавно подползаю к нему, скольжу руками по спинке вверх. Когда я только ставила номер, Лайза сказала: «Представь, что к этому стулу привязан мужчина, которого ты хочешь беззастенчиво отыметь. Представила? Так действуй!»

Да, я делала бы именно так. Ластилась бы к тебе, проявляя всю свою гибкость. Медленно, словно сквозь силу, вела бы ладони вверх…

Встала, хищными упругими шагами обошла стул, остановилась прямо перед ним, так, чтобы ты мог меня видеть, но не мог бы коснуться. Движения более сильные, больше энергии, больше желания. Я глажу себя, и реально завожусь от того, что ты это видишь.

Музыка вновь ударяет басами, прогибаю спину, резко выбрасывая ногу назад, встряхиваю волосами, подхожу всё ближе, мелодия обволакивает, терзает, заставляет меня выгибаться вновь и вновь. Не в силах больше сопротивляться, перекидываю ногу через спинку, широко разводя колени, сажусь на стул, на тебя.

Ритмичные удары динамиков заставляют меня двигаться, бёдра совершают волнообразные движения, сначала невозможно медленно, о да, я начинаю двигаться на тебе невозможно медленно, постепенно наращивая темп, движения становятся более резкими, более объёмными, агония тела совпадает с агонией музыки, я запрокидываю, голову, я больше не могу сдерживать стон…

После апогея всё резко обрывается, только вокал вибрирует на самой высокой ноте. Я замираю, тяжело дыша. Вместе с вновь вкрадчиво зазвучавшей мелодией, перекидываю ногу через спинку, медленно провожу чуть подрагивающей ладонью до самых носков туфель, так же неспешно возвращаюсь назад, раскрываюсь, откидываясь, почти касаясь паркета макушкой. Свет уходит вместе с музыкой.

Сквозь наступающую темноту я отчётливо вижу тебя, впиваюсь взглядом в твою напряжённую фигуру, в кажущиеся чёрными глаза. Улыбаюсь. О, I’m feeling good.

Занавес.

====== Часть десятая, в чёрном чёрном городе ======

Он выровнял дыхание, но это потребовало усилий. Пальцы сжимали подлокотники с такой силой, что побелели костяшки. Пульс продолжал оставаться учащённым.

Шерлока не интересовали танцевальные номера, он просчитывал гостей, маньяк, вполне вероятно, находится среди них. Холодный анализ этих разгорячённых алкоголем и девушками людей. Но Мери…

Этот танец коснулся того, о чём Холмс предпочитал не вспоминать. То, что невозможно взять под контроль интеллекта, даже такого блестящего, как у него. Что-то древнее, архетипичное, выползшее из самого отдалённого уголка подсознания, то, что было таким естественным для обычных мужчин. То, что делает его всего лишь одним из них.

Это случалось и раньше, тяжелее всего было в старшей школе. Но он справился, подавил этот недостаток. Казалось, совсем избавился от него.

Казалось.

Собираюсь я быстро, неаккуратно закидывая вещи в сумку. Боа, перчатки, два корсета, тюлевый «хвост», туфли, чулки, чулки, чулки… Чуть замираю, когда очередь доходит до белой мужской рубашки. Ага.

Попрощавшись с девчонками и с трудом отказавшись от after party, пробираюсь к выходу из клуба. Может, он сделает мне комплимент? Похвалит танец. Или будет без слов понятно, как ему понравилось… Я иду быстро-быстро, сердце стучит часто-часто. Вот он, ждёт меня у машины…

То, что комплиментов не будет, понятно с первого взгляда. В воздухе висит напряжение, Шерлок не смотрит мне в глаза. Он вообще на меня не смотрит, молча, не играя в Марка, садится в BMW. Непонимающе хмурюсь, кидаю сумку на заднее сиденье, сама сажусь вперёд.

В гостиной на Бейкер-Стрит лучше не становится. Ни одного слова. Ни одного взгляда. Напряжение достигает такого масштаба, что я уже не в состоянии заговорить первой. Сижу на диване, стараясь занять как можно меньше места, и ощущаю покалывающее кожу электричество вокруг себя. Шерлок застыл в кресле, прикрывает рот молитвенно сложенными ладонями. От него исходит напряжение и… злость. Волны холодной злости. Шерлок злится на меня? Или случилось что-то, чего я не знаю?..

- Иди. – его взгляд касается меня лишь на одно мгновение, и тут же снова отскакивает в стену. Неловко поднимаюсь, нерешительно кошусь на сумку. Наверное, её лучше оставить здесь…

- А мы не должны ну… ссориться… – ужасно, как неуверенно звучит мой голос. Понимаю, что ответа не получу, мнусь ещё пару секунд, нащупывая мобильный в кармане куртки, выхожу из комнаты, сбегаю по лестнице, вздрагиваю, когда за мной резко хлопает дверь.

Полночь. Шагать очень легко, я всё время одёргиваю себя, заставляю идти медленнее. В голове прокручиваются последние события. Шерлок – глухой удар сердца. Злость. Дистанция, непреодолимая дистанция, и холод. Он не смотрел на меня, только секунда, только это «иди». Кажется, что вся последняя неделя, пять дней, каждый из которых мы были рядом – не более чем сон, игра воображения. Я не могла обнимать этого человека. Я не смеялась с ним ещё несколько часов назад. Не было той обескураживающей близости перед началом концерта. Всего этого просто не могло быть. Не могло быть с ним. Боже, так и помешаться недолго…

Останавливаюсь на перекрёстке, невидящим взглядом оглядываюсь. Направо, здесь направо. Возобновляю своё машинальное движение, но через пару шагов вновь останавливаюсь, возвращаясь в реальность. Недоумённо оборачиваюсь. Показалось? На улице нет никого, равнодушный свет фонарей и тишина.

Иду дальше, теперь чутко прислушиваясь. Я слышу чужие шаги в шорохе своих, но стоит остановиться – оглушающая тишина бьёт по ушам. Меня начинает потряхивать, и скоро волны крупной нервной дрожи полностью овладевают телом. В горле встаёт противный ком, я пытаюсь его сглотнуть и закашливаюсь, пару минут натужено хватаю ртом воздух. Стараюсь успокоить дыхание, но не могу, грудь истерично вздымается. Мне страшно. Мне чертовски страшно. Теперь изо всех сил стараюсь идти быстрей, но ноги плохо слушаются, от переизбытка кислорода начинает кружиться голова.

Мелькающие слепые окна домов, закрытые двери, жёлтый свет, разлитый по асфальту неровными пятнами – всё это кажется фантасмагорией, абстрактным бредом, не имеющим отношения к реальности.

Внезапно меня пошатывает, я пытаюсь выпрямиться, но ноги подкашиваются, и я падаю на четвереньки, обдирая колени и запястья, захлёбываясь сухими всхлипами. Понимаю, что это моё дыхание. Господи, кажется, более жалкой я в своей жизни не была ещё не разу. С силой тру пальцами лоб, удивляюсь, как сильно трясутся руки. Стискиваю зубы. Встаю.

Иду вперёд, в голове щелчками тактометра крутится фраза «Я всё время буду рядом. Я всё время буду рядом. Я всё время буду рядом…»

Ещё две улицы.

Неужели ночью бывает так тихо? Мои ночи всегда шумные, пьяные, с привкусом саморазрушения. Ночью не бывает так тихо. Не бывает.

Одна улица.

Я чувствую чей-то взгляд между лопаток, я боюсь обернуться. Пожалуйста, пожалуйста, до дома осталось совсем немного…

Бах! Дверь подъезда захлопывается громогласно, раскалывая неестественную, вязкую тишину. В ушах отдаётся эхо. Я стою в своём подъезде, я не верю, что смогла дойти. Кровать и бутылка рома. Эта мысль заставляет улыбнуться. Кровать и бутылка рома, чудесный план!

We got a message for you!

Радостный голос Laid Back звучит неправильно, он ломает странную, но цельную ночь. Достаю телефон, пытаюсь понять смысл сообщения.

«Сейчас ты выходишь и идёшь обратно на Бейкер-Стрит. ШХ»

Набираю «Нет, я ложусь в свою кровать. 4Q*». Смотрю на экран несколько секунд, засовываю телефон в карман. Если я сейчас выйду из подъезда – я проиграла, мной можно командовать, со мной можно не считаться. Смотрю на дверь, с губ срывается грязный мат.

Вновь выхожу на улицу.

Обратная дорога кажется короче, в ней меньше страха и больше горечи. Неожиданно я понимаю, что, что бы ни случилось, – это последняя точка в отношениях с гениальным детективом, в которого меня угораздило влюбиться. Вмазаться душой, как говорила моя сестра. Вмазаться. С разбегу и в лепёшку.