Связанные (СИ)

Игру в гляделки прервала начавшаяся лекция.

– Мы ещё не закончили, – шепотом пригрозила Хицугая, а Карин лишь пожала плечами, мол, мне всё равно.

Куросаки пнула по очередному мячу и, когда он красиво угодил в большую корзину к десятку своих собратьев, уже покоящихся там, заметила за сетчатым забором расслабленную фигуру Хицугаи. Хмыкнув (неспроста он прячется за забором), мысленно вернулась к разговору с Кику. Ей была непонятна реакция Хицугаи-младшей и её просьба быть с Тоширо настороже и уж, не дай Ками, влюбиться. Куросаки улыбнулась такой наивности. Бесспорно, Тоширо красив, умён (по версии дзампакто), галантен, даже, порой, терпелив, за что Куросаки поставила бы ему дополнительный плюс от себя лично. Но влюбляться? Любовь ведь не будет спрашивать. Взять, даже, последние переживания Карин на этом поприще, когда её угораздило влюбиться не просто в призрака – в мёртвого призрака.

Вспомнив о капитане, брюнетка решила повторить упражнение, которым занималась последнее время, но всплывший перед внутренним взором образ беловолосого синигами больше не вызывал сердечной боли. Лишь тёплую и немного грустную улыбку.

– Карин-сан?

Оклик Хицугаи, раздавшийся рядом, настолько резко вывел её из задумчивости, что девушка вздрогнула. Смутившись своей рассеянности, брюнетка быстро подобрала оставшиеся мячи, свалив их в корзину на колесиках.

– Почему ты убираешь инвентарь сама? – задал логичный с его точки зрения вопрос Хицугая.

– Потому что мне это нравится, – пожала плечами Куросаки, убирая тележку на место. – Давно не пинала мяч, вот и соскучилась, – просто пояснила она.

– Сегодня как обычно? – Хицугая повернул к парковке. Карин же, поймав его за руку, отодвинула манжет рубашки и, убедившись в наличии браслета, удовлетворенно кивнула:

– А вот сейчас и посмотрим: как обычно или...

– Или?

– Или как обычно это сработает вопреки здравому смыслу.

Брюнет свёл брови, пытаясь обнаружить логику в высказываниях подруги, но потом махнул рукой.

На этот раз Карин внимательно осмотрела салон автомобиля. Чехлы на сидениях – тёмно-серые с синими вставками, причём настолько тёмными, что синий, скорее, угадывался. Приборная панель из тёмно-серого пластика с редкими металлизированными рамками и плашками, которые, судя по всему, являлись лишь элементами декора (и, наверняка, были так же пластиковыми). Тут не болталось никаких чёток, амулетов или христианских крестиков, как правильно запомнила Куросаки. Вообще не было ничего лишнего. Поймав короткий вопросительный взгляд водителя, брюнетка лишь пожала плечами, но вслух спросила совсем о другом:

– Ты вчера, то есть, в прошлый раз упоминал, что хотел попросить о помощи. Какого рода?

– М, не думаю, что тебе это будет интересно, – задумчиво отозвался Хицугая.

– Позволь мне самой это решить, – в её ответе Тоширо уловил нотки раздражения.

– С чего бы начать? – задался в таком случае риторическим вопросом Хицугая. – Я учусь на факультете теоретической и прикладной физики, на кафедре теории поля…

– Первый курс магистратуры – ты говорил. Я на память не жалуюсь.

– Куросаки!

– Что? – Карин невинно подняла брови.

– Не перебивай!

– Хорошо-хорошо, Тоширо.

Хицугая поморщился, но в этот раз решил оставить реплику без внимания.

– Так вот. Самое популярное прикладное направление у нас на кафедре – это всевозможные датчики и приборы учёта, в основе работы которых лежит, преимущественно, электромагнитное поле. Электромагнитное поле – это, конечно, очень занимательно, и оно, бесспорно, является самым изученным полем, но на нашей кафедре изучают и другие виды физических полей. Хотя, это всего лишь теоретические изыскания на основе математического аппарата.

Хицугая взглянул на пассажирку, чтобы удостовериться, что девушка не отключилась, Куросаки слушала внимательно и серьёзно.

– Но когда начинаешь смотреть на мир шире, – продолжил Хицугая, – понимаешь, что уравнения полей имеют один и тот же вид, законы там действуют одни и те же. В общем, опуская подробности, я пришёл к выводу, что и биологическое поле, так называемая аура, стоит в том же ряду, просто ещё нет приборов для её регистрации.

Тоширо взял паузу, ожидая смешков со стороны брюнетки, но их не последовало.

– Ну, допустим, приборы есть. Пусть они не признаны научным сообществом, или информации о них нет в публичном доступе. Нам на общей химии показывали фотографии аур растений… – Карин склонила голову в глубокой задумчивости, обняв себя руками, – или это были какие-то спектрограммы… Сейчас не помню, это на первом курсе было.

– Да, ты права… не признаны, – тихо произнёс Хицугая.

– Хочешь изобрести свой датчик? – с долей ехидства спросила девушка.

– Мечтать, конечно, не вредно, – усмехнулся брюнет, не отрываясь от дороги, – но это не уровень магистратуры. Посовещавшись с руководителем мы пришли к некоторому консенсусу. В узком научном кругу известна биорезонансная методика влияния на живой организм. Не слышала?

– Нет.

– Общий смысл такой, что органы имеют некоторые колебательные характеристики. Соответственно, здоровый орган имеет набор эталонных показателей, а больной будет иметь отклонения от них. Существуют приборы для их фиксации методом биорезонанса, программы для обработки этих данных и даже режим обратного влияния: то есть исправление энергетических показателей больных органов путем воздействия на них эталонными показателями или их корректировка. Исправление энергетических показателей, вроде как, должно приводить к излечению органа… Ты ещё здесь?

– Да-да, – Карин все также задумчиво смотрела на Хицугаю. – Только это несколько… революционно.

– Так и есть. Мой руководитель тоже не в восторге, но он позволяет своим студентам заниматься подобными исследованиями, считая, что мы "либо совершим открытие, либо докажем, что такое невозможно", – процитировал он профессора.

– Ясно, – вскинулась Куросаки и перешла к делу, – а я-то как могу помочь?

– Да, понимаешь, эта самая программа рассчитана на человека минимум с высшим медицинским образованием. Мне бы консультацию по физиологии и расшифровку всех терминов.

– А что Кику? – задала Карин логичный вопрос.

Тоширо тяжко и шумно выдохнул.

– Кику… Она считает все это бредом и отказалась что либо говорить по данному вопросу.

– Так, значит, для лечения нужно сгенерировать эталонное поле?

– Теоретически, да. Эталон заложен в программе, но целью магистерской является всего лишь анализ этих приборов. Мне даже выделили один такой! Есть, конечно, вариант с коррекцией, но я тебе не буду рассказывать про системы подчинённого регулирования.

На несколько минут в салоне установилась тишина. Нельзя сказать, что Карин поняла всё, что сказал Хицугая, но смысл уловила. Собственно, всё, что сейчас говорил Тоширо, походило на теорию под лечебное кидо.

Кайдо или "путь возвращения" справедливо считался одной из самых сложных техник синигами. Если другие пути демонов имели названия, тексты заклинаний, даже жесты активации, то тут ничего этого не было – только концентрация собственной духовной силы. Таким образом, можно сказать, что синигами лечили банальным вливанием рейрёку. Многие люди тоже умели лечить наложением рук, но они быстро "выгорали", не умея восполнять собственные силы и расходуя их бесконтрольно. С этой точки зрения Карин могла сказать, что синигами четвёртого лечебного отряда были самыми способными и даже сильными. Просто они не верили в себя.

Другой стороной проблемы кайдо было то, что физиологию синигами также не знали, за редким исключением, и в академии её не проходили. Брюнетка вообще поразилась системе обучения синигами, когда об этом рассказывала Юдзу, поступавшая в академию. Конечно, проводников душ готовили, как солдат, но и "мирные" дисциплины в Академии Духовных Искусств присутствовали: история, каллиграфия, медитация, делопроизводство. Медицинская составляющая сжималась до минимума – военного минимума, а это по большей части хирургия (ранения холодным оружием, ожоги и прочее). Куросаки удивляло, как они готовят специалистов для госпиталя или Института. Оказалось – в процессе. А вот если ты не научишься драться – это уже смертельно.