Пока смерть не разлучит нас (СИ)

— Вот и она! Миссис Хадсон, вы вышли из дома? — крикнул Джон, прижимая телефон к уху, ладонью прикрывая другое. Отдельные крики слились в ликующий рёв, Грег рядом восторженно завопил, встряхивая Джона за плечи. Ватсон поморщился, пытаясь различить в этой какофонии тихий голос домовладелицы.

— Джон!

— Я здесь, но едва вас слышу, говорите громче! Тут гол забили, чёрт!.. Грег, перестань меня трясти. Да, да, я тоже рад! Успокойся! — раздражённо отмахнулся Ватсон, прижимая трубку изо всех сил.

— Мальчики, мне просто показалось. Приезжать не надо, — голос миссис Хадсон звучал странно, и Джон ощутил, как беспокойство внутри, вместо того чтобы утихнуть, стало нарастать. — Смотрите матч, не отвлекайтесь на глупую старуху.

Сигнал снова прервался, и Джон невидящим взглядом уставился вперёд, не обращая внимания на тычки и крики радостных фанатов. Поразмыслив с минуту, Джон вскочил и собрался решительно пробивать себе путь через толпу к лестнице.

—Ты куда? До конца осталось пятнадцать минут, да и миссис Хадсон сказала... — удивился Грег и тоже выбрался из кресла.

— Домой. Дело не в том, что она сказала, а как сказала, — перебил его Джон. — Абсолютно безэмоциональный, скованный голос, и это у кого, у нашей миссис Хадсон? Да она по любому поводу причитает и охает. Что-то тут не чисто. Хочу сам удостовериться, что с ней действительно всё хорошо, а ты можешь остаться и досмотреть игру.

— Чёрт! — выругался Лестрейд, сев обратно в кресло, он неуютно поёрзал, с тоской взглянул на поле и всё-таки кинулся вслед за Джоном.

— А ты куда?

— С тобой, куда же еще? Чтобы меня потом угрызения совести замучили? Не дождёшься!

***

Солнце подсвечивало веки красным, лениво перетекало огненными пятнами под тонкой кожей, щекотало скулу и щёку.

Чувство дежавю будоражило кровь — вот-вот хлопнет входная дверь, и Джон примется негромко выговаривать ему за испорченную химикатами кастрюлю, а он приоткроет глаза, даже не пытаясь делать вид, что всё ещё читает, пряча улыбку.

Если бы Шерлок Холмс собирался составить словарь синонимов, то слова «дом», «Джон» и «тепло» занимали бы одну строчку.

Мозг скрупулёзно сортировал и анализировал получаемую информацию, подмечая незначительные детали и нанося их на уже имевшуюся ментальную карту Бейкер-стрит. Например, даже сидя с закрытыми глазами, Шерлок знал, что его кресло было сдвинуто на пару дюймов левее, и заступало ножкой на скрипучую паркетную половицу: стоило пошевелиться, как старое дерево выводило свою тихую мелодию.

Если постараться вдохнуть помедленнее, усмиряя торопливый стук сердца, можно было ощутить аромат старого паркетного лака и дерева, смолы, тонкую нотку кожи от чуть шероховатой обивки кресла, бергамота, вплетающиеся в сложный, привычный запах дома. Его дома.

Всё-таки квартиру не обошли перемены.

Книги были выстроены ровными рядами, в воздухе больше не витал кисловатый запах реактивов, аромат пряностей не будоражил рецепторы — Джон стал готовить очень редко, предпочтя полуфабрикаты, это очевидно. Добавился терпкий дух успокоительного сбора с этажа миссис Хадсон, горчинка одеколона Грега... Грегори Лестрейда, живущего в его комнате.

Шерлок вдохнул поглубже, пытаясь усмирить вскипевшее в груди раздражение.

Родная квартира, в которую он так хотел вернуться, уже не принадлежала ему. Как и прежняя жизнь. Как и Джон.

В конце концов, не этого ли он хотел? Дать Джону Ватсону жить без него, начать всё сначала, получить нормальную, размеренную жизнь без взрывов, выстрелов и опасности.

Шерлок повернулся и открыл глаза.

— Так странно, — Шерлок задумчиво кружил пальцами по подлокотнику, — я не был здесь всего полтора года, а кажется, что прошла вечность.

— Действительно странно, — пожал плечами Майкрофт, расположившийся в кресле напротив. — А ты хотел, чтобы здесь устроили музей имени Шерлока Холмса, священный алтарь? Раньше ты старался не привязываться к вещам или своим жилищам... Или, — Майкрофт прищурился, — всё дело в Джоне?

— Джон… — Шерлок протянул это имя, словно пробуя на вкус, и гордо поднял голову. — Как видишь, он прекрасно живет без меня. Даже спальню мою отдал Лестрейду.

При всех стараниях Шерлока Холмс-старший не смог не заметить нотку раздражения в голосе, а так же напряжение, которое проступило во всей позе брата.

— Что-то имеешь против того, что Грегори тут поселился? — спросил Майкрофт.

— Боже упаси, конечно же, нет, — закатил глаза Шерлок и скорчил недовольную гримасу. — Просто хочется поскорее вернуть свою прежнюю жизнь и…

— Джона? — не смог удержаться Майкрофт.

— И Джона, — согласно кивнул Шерлок. — Если это еще возможно.

Он с тяжёлым вздохом откинулся на спинку кресла.

Джон был важен.

И дело не в том, что Ватсон, даже будучи сердитым на выходки Шерлока, не забывал купить его любимый абрикосовый джем, знал, какой запах мыла Холмс не переносит, а так же несколько способов договориться с консультирующим детективом так, чтобы тот не вывел из себя половину Скотланд-Ярда.

Просто Джон Ватсон принимал Шерлока таким, каким он был, хоть и не мог удержаться от периодических нотаций. До встречи с Джоном Шерлок и не представлял, что он сумеет ужиться хоть с кем-то.

Одновременно Холмс отлично осознавал, что Джон, имеющий над ним безграничную власть, мог одним единственным словом не только уничтожить его надежды, но и возродить к жизни.

«Ты — машина. Бесчувственная, безэмоциональная машина!» — от этого несправедливого обвинения Шерлок до сих пор вздрагивал как от пощёчины.

«Ты был самым умным, самым добрым из всех, кого я знал. Сотвори чудо, будь, пожалуйста, живым», — горячая молитва Джона согревала сердце. И пусть это, по сути, было лишь набором звуков, безликими словами, сентиментальностью, но в устах Ватсона каждое слово приобретало вес, давая силы работать и верить, что все старания будут не напрасны.

— Ты с таким упорством работал над уничтожением сети Мориарти, распутывал её хитроумные узлы, дотягивался до самых потаенных уголков, а когда остался всего лишь шаг до победы, начал сомневаться? На тебя не похоже, — протянул Майкрофт.

— Пока ты работал над внешней политикой Британии и совершал деловую поездку по Восточной Европе, могу доложить, что нам осталось вычислить последнюю, очень значимую фигуру на шахматной доске Мориарти. Король умер, пешки взяты в плен, офицеры разжалованы и заперты на ключ. Остался только ферзь. Неуловимый, опасный и практически неуязвимый.

— Мне всё ещё не нравится твоя затея ловить этого «последнего самурая» с помощью наживки, — покачал головой старший Холмс. — И тем более — выступать в роли этой самой наживки. Неужели не было другого способа, чтобы его выманить?