Оттенки алой ночи (СИ)

Стоило уйти от него раньше. Хотя бы еще полчаса назад. Ведь Майкл всегда прекрасно чувствовал время. Это было важно. Для него было необходимо знать, сколько времени осталось до рассвета.

Но с этим юношей время застывало.

Майкл не помнил, когда он еще испытывал подобное и испытывал ли это вообще когда-либо в своей жизни. Первой или второй, неважно. Но, глядя на бледного, нежного, словно невесомого юношу, скользящего по смятым алым простыням, на которых уже виднелись влажные темные пятна пота, Майкл чувствовал, что в нем было что-то, чего он не мог понять, — что-то неосязаемое и невидимое, что заставляло фокусироваться лишь на нем.

Джеймс.

Хотелось рухнуть на него с новым поцелуем, чтобы уже невозможно было оторваться. И Майкл готов был, подобно дикому зверю, наброситься на любого, кто осмелился бы нарушить их покой.

Как может молчаливый незнакомец быть таким близким и важным? Как могут быть эти алые губы такими знакомыми, а стоны — такими возбуждающими? Он должен был быть просто человеком. Таким же, как все они в этом пропащем доме. Но он…

Майкл напряженно замер, нависнув над юношей, который улыбнулся какой-то странной, словно пьяной улыбкой и протянул к нему руку. Его теплые пальцы заскользили по холодному лицу мужчины и ласково очертили контур его тонких губ.

— Ты красивый, — совсем тихо и слабо произнес Джеймс, глядя в глаза Майкла, и мужчина с удивлением для себя почувствовал что-то отдаленно похожее на смущение. Чтобы скрыть непонятное чувство, он крепко сжал руку юноши и прижался к ней губами, целуя ладонь и медленно спускаясь к нежному запястью, где сквозь тонкую кожу виднелись голубые венки, в которых так и пульсировала горячая кровь.

Майкл чувствовал, как заостряются клыки, как его темная сущность желает изорвать это белоснежное создание на части и испить его досуха, но сдерживал этот порыв и лишь снова целовал руку юноши, чувствуя, как его тело медленно ослабевает.

Еще час назад эта вялость была не так сильна, казалась почти незаметной, а теперь она окутывала мышцы, а из тела, подобно пару, испарялись силы, растворяясь в жарком, пропитанном сексом воздухе.

— Твои глаза… — тихо проговорил юноша, всматриваясь в лицо Майкла, и мужчина взволнованно напрягся, бросив взгляд на тяжелые настенные часы, хотя и без их напоминания уже чувствовал, что до рассвета осталось совсем немного. Его тело давно об этом кричало, но он впервые был глух к нему. Так очарован юношей, что не ощущал, как таяли его силы, как он слабел с каждой минутой, приближающей губительный рассвет.

— Спи, — приказал Майкл, бережно коснувшись лица юноши, обещая себе вновь и вновь: что бы ни случилось, он вернется сюда этой же ночью.

***

За окном бодро чирикала какая-то пичужка. Поначалу это казалось очаровательным, но спустя десять минут стало понемногу раздражать. Хотелось взять тапок и швырнуть его в неугомонного летуна, но тело было каким-то вялым и сама мысль о резком движении казалась неприятной. Поэтому Джеймс продолжал слушать чириканье, доносящееся даже сквозь мягкую подушку, которой юноша накрыл голову в надежде снова провалиться в сон.

— Джеймс, милый, — голос Мэри-Энн звучал ласково и заботливо, и Джеймс почувствовал, как она бережно погладила его по плечу. — Уже полдень, сколько ты еще собираешься провести в этой комнате? Может, тебе все же лучше лечь в нашей спальне? — последнее женщина произнесла с явным неудовольствием, но пока она еще пребывала в хорошем расположении духа.

Да. Точно. Гостевая спальня.

После ночи он забрел в первую попавшуюся комнату и, с трудом переодевшись, рухнул в кровать, когда уже первые лучи солнца выкарабкивались из-за края горизонта.

Всю ночь он провалялся в номере с Майклом, все время чувствуя, как кружится голова, но не позволяя себе поддаться сонливости. Было что-то чарующее в том, чтобы вот так просто лежать в одной постели обнаженным рядом с другим мужчиной, который несколько минут назад разделил с ним оргазм. Общая нега и блаженная слабость. И его хищная улыбка. Кровь на губах.

Джеймс невольно поерзал в постели, крепче сводя ноги и удобнее устраиваясь на боку. Рука, сжимающая подушку, которой юноша все еще отгораживался от любовницы и надоедливых птиц, невольно дрогнула. Хотелось запустить ее под ткань ночной сорочки и еще раз прикоснуться к бледному шраму от укуса, который остался на внутренней стороне бедра. Очень странному шраму. Казалось, крови должно было быть много, и рана от укуса была глубокой. По крайней мере, когда Майкл впился зубами в нежную кожу, на секунду боль была сильной. Но нет. На деле шрам выглядел так, словно ранка уже давным-давно зажила, и теперь на коже был лишь бледный след от зубов.

Клыков.

Он вовсе не болел, но Джеймс не мог понять, почему он так быстро зажил.

Нужно будет спросить об этом у Майкла этой ночью.

Юноша невольно улыбнулся, вновь вспоминая, как мужчина прижимал его к постели, неспешно, сладко целуя и ласково поглаживая его тело, пытаясь расслабить и успокоить. Говорить тогда ни о чем не хотелось — только чувствовать и наслаждаться, словно каждое прикосновение было самым первым в его жизни.

— Джеймс! — подушку рывком потянуло вверх, и юноша не успел отреагировать и удержать свой мягкий щит.

— Прости, дорогая, я… Я просто еще не совсем…

— Боже, что с тобой?! — испуганно спросила Мэри-Энн, откинув подушку на кровать, и села рядом с Джеймсом, обеспокоенно проведя теплой ладонью по его лицу.

— Что? Я в порядке, дорогая, — заверил ее юноша и даже нашел в себе силы улыбнуться, бережно убрав ее руку от своего лица.

— В порядке? Да ты бледный, словно смерть! — строго произнесла женщина, пристально глядя в глаза своего любовника. — Я немедленно вызову для тебя врача.

— Ох, право же, не нужно. Просто дай мне немного поспать, — отмахнулся шотландец и сел в постели. Комната слегка пошатнулась, но быстро встала на место, и легкий приступ головной боли прошел так же скоро, как и появился.

— Нет уж. Вдруг ты подцепил что-то серьезное? Это не похоже на простое переутомление, — не согласилась Мэри-Энн и подтолкнула Джеймса, чтобы он даже не пытался подняться с кровати.

— Ох, правда, не стоит так беспокоиться. Я чувствую себя хорошо, мне просто нужно выпить чаю, — продолжал упираться юноша и снова поднялся, в этот раз успев встать на ноги до того, как Мэри-Энн вновь уложила его обратно. — Видишь? — Джеймс широко улыбнулся и раскинул руки в стороны, демонстрируя, что он в полном порядке.

— Чертов ты упрямец, — фыркнула женщина, поднимаясь на ноги. — Я вызову врача. И ты пройдешь осмотр, ты понял меня? — с нажимом произнесла она, подходя к юному любовнику, и Джеймсу не оставалось ничего другого, кроме как согласиться. — Прекрасно. И вернись в кровать. А то такое ощущение, что ты сейчас в обморок упадешь.

— С Вашего позволения, миледи, я хотел бы сначала принять душ, — как можно почтительнее попросил юноша и поклонился, чувствуя, как вялость и раздражение сменились легкой игривостью.

— Делай, что хочешь, но из дома не выходи, — сухо произнесла женщина и, подойдя ближе к юноше, легко поцеловала его неподвижные бледные губы, прежде чем выйти из комнаты.

— Угу, — тихо кивнул Джеймс, когда стук ее каблучков уже затих в коридоре. Вот только стоило шотландцу остаться одному, как он осторожно сел на край кровати и тяжело вздохнул. Он не признался в этом Мэри-Энн хотя бы из простого упрямства, но он и правда чувствовал себя ослабшим. Это плохо. К ночи все должно пройти. Обязательно. Жизненно необходимо, чтобы этой ночью он был бодр и полон сил.

— Чай. Мне нужен крепкий чай. И завтрак, — сам себе сказал Джеймс и вновь заставил себя подняться на ноги, непривычно отчетливо чувствуя колючий ворс ковра босыми ногами.

***

Жарко. И где-то был слышен приглушенный звон металла. В воздухе чувствовался запах пота и легкий аромат свежескошенного сена.

— Я уже собрал вещи, — тихо прошептал юноша мягкими алыми губами.