Каникулы с убийцей (СИ)

Макнейр передёрнул плечами. Что за дурацкий вопрос.

— Рыба не может стать птицей, — сказал он, чувствуя, что начинает терять терпение. — Если только очень хреновой.

— Понятно, — протянул Поттер. – Понятно…

Он опять глянул на фото, потом на аккуратно разложенные ножи, на Макнейра. Знакомый колючий взгляд из-под взъерошенной чёлки.

– И тебе нравится? Нравится убивать?

— А тебе нравится ходить? Или говорить?

— Это не одно и то же! – Поттер внезапно разозлился. — Как можно сравнивать?!

— Значит, ни черта ты не понял!

Поттер вскочил, резко захлопнул папку, но – хватило ума – на полку поставил бережно, и вышел. Почти сразу же над головой раздались шаги, Поттер метался туда-сюда по комнате как заведённый. И чего бесится, подумал Макнейр. Он взял тесак и поднёс к лицу, привычно вглядываясь в широкое лезвие.

Светлая сталь затуманилась от учащённого дыхания.

*

На следующее утро снаружи развиднелось. Поттер окопался наверху, а Макнейр, припомнив его слова про диабет, решил вместо завтрака потренироваться. Жир на его стальных мышцах прижился бы не раньше, чем через полгода праздной жизни, но сноровку терять не следовало. Он надел старые кожаные штаны, взял сумку с оружием и вышел на задний двор.

Мишенью служила доска, накрепко прибитая к столбу. Истыкана она была так, что ножи с трудом держались в разлохмаченном дереве. Надо было заменить. Пока менял, вспомнил, как дед учил особому удару: закрепил такую же доску, только потоньше, и предложил пробить её кулаком. Потом-то стало ясно, что весь фокус в терпении, но сразу он не сообразил и сильно поранил руку. Дед носился с ним как с хрустальным: промывал рану, закармливал сладостями и даже читал вслух. Но когда рука зажила, подвёл к доске и велел попробовать ещё раз. На тренировках дед его не жалел. И правильно, иначе не научишь.

Макнейр провёл во дворе всё утро. Метал ножи с одной и двух рук, в прыжке и с кувырка, из-за спины и с разворота. Потом взял тесак и битый час махал им, укладывая воображаемых врагов. В окне на втором этаже мелькнул Поттер. «Паршивец, в мою комнату влез», — подумал Макнейр, но не стал прерывать тренировку. Наконец, усталый и довольный, он убрал оружие и подошёл к колодцу. Хотел попить, в результате окатился прямо из ведра. От ледяной воды ломило зубы, кожа вспыхивала красными пятнами. На миг он ослеп от повисших на ресницах капель, а когда проморгался, то увидел стоящего неподалёку Поттера. Видимо, он решил понаблюдать за тренировкой вблизи.

— Я не разрешал тебе выходить из дома, — проворчал Макнейр, стряхивая капли с исчерченной шрамами груди. Поттер как-то растерянно мотнул головой, и Макнейр замер. Его взгляд – не равнодушный, не злой, не настороженный. Другой. Этот взгляд заставил Макнейра открыть рот и сказать:

— Иди наверх.

— Зачем?

— Я тебя трахну. И не вздумай брыкаться, хуже будет.

Поттер посмотрел на висящий у его бедра нож, повернулся и зашёл в дом. Макнейр не последовал за ним сразу. Выждал немного, поднялся, убрал оружие, вытерся. Из комнаты Поттера не доносилось ни звука. «Да что я, боюсь, что ли», — раздражённо подумал Макнейр, вышагивая по коридору. У Поттера, по его мнению, был единственный шанс сбежать – притаиться за дверью и попытаться проскользнуть мимо него.

Но Поттер не попытался. Он спокойно стоял у окна. Голый.

В солнечном свете он выглядел ещё более тощим. А может, так казалось из-за позы – плечи опущены, руки прикрывают пах. Но подбородок был упрямо вздёрнут, и голос звучал ровно:

— Я подумал, обидно будет умирать девственником.

Макнейр молча смотрел на него. В памяти почему-то всплыла история Поттера – полученный в детстве шрам и всё, что он за собой потянул. Не жизнь, а лабиринт: не имеющий выхода, но с призовым кубком, к которому ведут все дороги и который зашвырнёт победителя на кладбище. А победитель – взъерошенный мальчишка, не знавший в жизни ничего, кроме принуждения, грубого или ласкового, но не разучившийся при этом держать голову прямо.

Макнейр шагнул к выходу.

— Что, всё настолько плохо?

Он обернулся. Поттер имел вид человека, сморозившего жуткую глупость и мечтающего откусить себе язык. Макнейр, не отпуская его взгляд, скользнул навстречу. Поттер разом растерял всю смелость и попятился, но за спиной был подоконник. Макнейр протянул руку и коснулся его лица: отвёл чёлку, тронул лоб, щёку. Поттер смотрел, не мигая, и, казалось, даже дышать перестал. Ладонь Макнейра сместилась ниже, большой палец надавил на губы – несильно, но настойчиво, и проник внутрь, в шелковистую влажность. Поттер задушенно промычал что-то, но разомкнул зубы; Макнейр ощутил робкое прикосновение языка к подушечке пальца и словно проснулся.

— Эх ты, зверёк, — пробормотал он, отводя руку.

А потом повернулся и вышел.

(1) — фактологическое АУ: я не нашла данных о династиях палачей в Британии. Но в других странах были. Самая известная — парижские Сансоны, подробнее можно почитать в рассказе Радзинского “Прогулки с палачом”.

И маленькая статья по теме: http://znayuvse.ru/istoriya/palach-professiya-po-nasledstvu

(2) — напомню для всякого: в англоязычной традиции воплощение Смерти — лицо мужского пола. То же с Чумой и Войной:)

========== Глава 6 ==========

Вечером на вершинах гор повисли тяжёлые сизые тучи, а ночью грянула буря - ливень, град, штормовой ветер. Макнейр проснулся от громовых раскатов и помчался закрывать ставни. Когда зашёл к Поттеру, тот дрых поверх одеяла, свернувшись зябким клубком. А может, притворялся, что спит. Макнейр уже привычно набросил на него плед.

Утром пришлось возиться с разбитым окном в холле. Макнейр восстановил его обычным Репаро и решил заодно подновить сигнальные чары. Сеть, как всегда, давалась с трудом. Макнейр увлёкся битвой с магией и чуть не подпрыгнул, услышав:

- Слишком резко.

- Чего?

- Взмах снизу слишком резкий, - невозмутимо пояснил подкравшийся из-за спины Поттер. - Надо плавно и не наискосок, а строго вертикально, - он взмахнул рукой, показывая, и прошёл к книжному шкафу. Пленник учит тюремщика накладывать сигнальные чары, мир окончательно спятил, подумал Макнейр. Он ощутил нечто вроде неловкости и решил подождать с чарами, пока Поттер не уберётся. А тот вытянул потрёпанную книжку и поднял на Макнейра обалдевший взгляд.

- Это… твоя?

- Что? – Макнейр прищурился и разглядел на корешке слово «квиддич». - А. Моя, чья ж ещё.

- И ты играл?

- Загонщиком.

- Ну конечно, - Поттер погладил обложку. – С топором?

- Зачем? С битой.

Поттер фыркнул и мотнул головой – проехали, мол. Прихватив книжку, он ушёл наверх, а до Макнейра только тогда дошло, что с ним пошутили.

После обеда он убирался во дворе. Чужой взгляд почувствовал прежде, чем Поттер робкой тенью возник на крыльце. Некоторое время стоял, щурясь на выглянувшее солнце, а потом крикнул:

- Можно выйти?

- Валяй.

Поттер побродил по двору, заглянул в колодец, подошёл к стене. Зелёные плети укрывающего её плюща были оборваны, размётаны, сбиты бурей в колтуны, точно волосы неряшливой русалки. Поттер попытался расправить их. Макнейр понаблюдал, как бережно он разбирает спутанные стебли, и ничего не сказал, лишь продолжил собирать сбитую с крыши черепицу.

Поттер двигался вдоль стены и как раз был у ворот, когда в них постучали. Он потянулся к задвижке – машинально, скорее всего, но Макнейр подскочил в два прыжка и, заткнув ему рот, развернул к себе. Показал на губы, провёл рёбром ладони по горлу – «Пикнешь – прирежу». Поттер моргнул – «Понял». А ворота загрохотали вновь. Чёрт, да кто там ломится, что за смертник? Пускать нельзя. И Поттера лучше держать в пределах досягаемости, чтобы вырубить по-быстрому, если вздумает вякнуть. Макнейр надавил ему на макушку, заставляя сесть на землю у своих ног, а сам приоткрыл ворота на несколько дюймов и выглянул наружу.

За дверью обнаружился единственный человек в Килхух-глен, которого Макнейр опасался: мисс Муллен, отчаянно молодящаяся старая дева. Однажды он сдуру угостил её чаем – просто так, по-соседски. Мисс Муллен как бы между делом осмотрела дом и нашла, что его хозяин вполне способен составить её счастье. С того дня Макнейр выдерживал осаду, а бойкая мисс наведывалась к нему под самыми нелепыми предлогами.