Красная - красная нить (СИ)

... – Сегодня мы идём ко мне и будем заниматься непристойностями, – выдал вдруг Эл.

- Пф-ф-ф! – часть хот-дога вывалилась у меня изо рта, я не мог сдержать смех. – Это звучит стрёмно, ты в курсе?

- Ты извращенец, Фрэнк. Я имею в виду, что родители сегодня вернутся поздно, Лала на занятиях, а я позавчера нашёл тайник с порнухой. О, Фрэнк, знал бы ты, что там есть!

Я, конечно же, ни хрена не знал. Я вообще не представлял, что там может быть, хотя, теоретически был осведомлён о значении слова «порнушка». У меня дома подобное найти было в принципе невозможно, так что, когда мне было нужно, я довольствовался своими фантазиями. А тут такое событие! Сказать, что я был заинтересован – не сказать ничего!

И вот мы, все в предвкушении, отправились домой к близнецам. Эл включил видеомагнитофон, вставил кассету, и мы, два озабоченных подростка, расположились на диване, готовясь к захватывающему просмотру. В тот день для меня открылись жуткие вещи, скажу я вам. То, что я увидел на кассете, никогда не приходило мне в голову до этого, поэтому мы были настолько увлечены происходящим на экране, что не видели и не слышали ничего вокруг.

- А-а-а! Чёрт возьми, что здесь происходит?! Долбаные вы извращенцы! – при этом визге мы с Элом подпрыгнули на полметра, ещё не врубаясь, что происходит. За нашими спинами стояла Лала с красными ушами и щеками, и её глаза метали молнии.

- Выключите это немедленно! Как у вас только ума хватило смотреть такое! – Эл начал отходить от шока и быстро полез выключать видео. Я попытался успокоить Лалу, но она только скосила глаза куда-то вниз, фыркнула, развернулась на пятках и убежала в свою комнату. Мы какое-то время смотрели ей вслед, потом друг на друга и начали ржать, сползая с дивана на пол.

- Фрэнк, вот это подстава так подстава, ах ты ж, чёрт! – Эл хрюкал, смеялся и радовался, как ребёнок, которому пообещали мороженку.

- Блин, Эл. А если она расскажет родителям?

- Ну уж, Фрэнки. Это же наша девочка. От неё нам достанется по полной, конечно, но родителям она ни слова не скажет. Мы же близнецы.

В итоге, Лала игнорировала нас весь вечер и половину следующего дня. Не сказать, что мы чувствовали себя виноватыми, но всё же, это был первый раз, когда она с нами не разговаривала...

- Может, тебе стоит просто поговорить с ней? И объясниться прямо, так же, как ты говоришь о своих проблемах мне? Мне кажется, она просто не совсем понимает особенностей мужского темперамента. Но если с ней поговорить...

- Хэй, Фрэнки, как поговорить с девушкой, которая игнорирует сам факт твоего существования? Боюсь, что даже если я буду настаивать, она просто закроет уши руками.

- Да уж, она может. Значит, просто жди, пока сама не остынет. Я тоже попробую поговорить с ней.

- Спасибо, брат, – Эл выглядел умиротворённым и довольным, и мне хотелось узнать подробности его вчерашних похождений.

- Так чем у вас всё обернулось с той девушкой?

- О, было очень круто! Мы целовались на скамейке в парке без перерыва целый час, наверное. И моим шаловливым рукам, – Эл поднял свои грабли и изобразил ими тискательные движения, – тоже дали волю. Так что я отлично провёл время, если ты понимаешь, о чём я. – Подмигивание Эла смотрелось лишним, и так было понятно, что парень доволен, как мартовский кот.

- А как у тебя на ЭТОМ фронте? – друг многозначительно приподнял бровь и склонил голову набок.

- Хмм... Да особо никак пока. Если честно, меня еще не припекало настолько, чтобы начинать знакомиться с девушками. – Я задумался, стоит ли рассказать ему о вчерашнем поцелуе или нет, и, в конце концов, решился: – А вообще, когда я проводил Лалу домой, она меня поцеловала.

- О! – только и выдохнул Эл.

- Ну, на самом деле, никаких «О!». Это больше походило на шутку, потому что потом она меня так больно ущипнула за нос, что я тут же забыл про всякие там поцелуи.

- Хах, она в своём репертуаре. В любом случае, чувак, я тебе завидую. Мне и такое не светит в её исполнении. – Эл провёл рукой по волосам и продолжил:- Обязательно приходи к нам 22 июня, в субботу. Будем отмечать.

- Приду, дружище. Давай поиграем, что ли? Руки чешутся уже.

Мы несколько часов предавались музыкальному экстазу, переиграв все хиты любимых групп, перепев любимые песни, и надо было уже расходиться по домам.

- Эл... – я не знал, стоит ли говорить сейчас, но время было так обманчиво. Оно могло пройти очень быстро, и, скажи я им о переезде потом, на меня бы очень сильно обиделись. Так что я решил раскрыть карты сегодня, чтобы ребята прониклись ситуацией и уделили нашим встречам больше времени.

- Что такое, Фрэнки?

- Мама говорит, что через месяц нам надо переехать в Ньюарк. И дом уже продала кому-то. Говорит, у неё там будет хорошая работа... А мне всё бросать... Друзей... Гараж… – я говорил, говорил, и не заметил, как губы начали дрожать, и всё напряжение, все переживания вчерашнего вечера нахлынули на меня затем, чтобы вылиться слезами.

Элард подошёл и крепко, по-мужски обнял меня, рукой похлопывая по спине, пока я пускал сопли на его плечо. Мне не было стыдно, он был именно тем человеком, на чьём плече не зазорно и пореветь.

- Тише, Фрэнки, тише. Это охрененно грустная новость, брат. Я даже пока не могу до конца её переварить, если честно. Ньюарк, конечно, не Аляска, но всё равно дорога дальняя... – я уже перестал ныть, и Эл отстранил меня, чтобы сказать лучшее, что мог сказать: – Ты говоришь, месяц? Значит, за этот месяц мы должны оторваться так, как никогда прежде, чтобы ты надолго запомнил, как умеют веселиться в Белльвиле. Как тебе моя идея?

Идея была офигенной, и я поддержал её всеми руками и ногами. Мы договорились созвониться завтра с утра и разошлись по домам. Я был очень доволен. Всё, терзавшее меня сегодня изнутри, ушло. Я был спокоен и силён духом. С поддержкой друзей можно горы свернуть, а уж переехать в чужой город – так тем более. Грустно, печально, но будем искать в этом положительные моменты.

Подумав таким образом, я, умиротворённый и довольный собой, пошёл домой, где мама ждала меня с обещанной лазаньей. Как ни странно, наш ужин с ней прошёл спокойно. В который раз удивляюсь ей, как она умеет чувствовать момент, когда меня надо «пнуть», а когда лучше не давить. Повезло мне с мамой.

Добравшись до своей комнаты, я свалился в кровать. Почему-то голова была пустой и звенящей. Признаться, меня немного зацепил наш разговор с Элом. То есть, теоретически, я осознавал, что я, как парень-подросток, должен чувствовать. Что меня должно влечь к девушкам, что я должен чего-то хотеть от них… Но я еще ощущал себя ребёнком. Мальчишкой. Стыдился ли я этого инфантилизма? Да нет, мне было как-то всё равно. Друзья принимали меня таким, какой я есть, мама любила меня без вопросов, а до всех других мне не было никакого дела. Мне нравилось кататься, гулять, слушать музыку, читать. Наверное, так и должно было быть сейчас. Не было смысла гнаться за тем, чего не хотелось, только ради того, чтобы быть «как все». Вот уж точно пустая трата времени.

Я перевернулся на спину, включил лампу и до самой отключки читал второй том Толкиена. Захватывающая вещь, скажу я вам!

После нашего разговора с Элом моё последнее лето в Белльвиле понеслось, как сумасшедшее. Мы проводили вместе, втроём, почти всё наше свободное время. Ходили в гавань рыбачить, всегда купались и дурачились у воды, как последние дети. Близнецы, кажется, что-то решили между собой и вели себя друг с другом, как обычно, а может, даже чуточку теплее. Наверняка Эл внял моему совету и честно поговорил с Лалой.

По четвергам, как обычно, мы зависали в гараже и до сумерек отрывались на гитарах так, что подушечки пальцев ныли весь следующий день. Это были часы моего душевного кайфа, ни на что бы не променял их.

Почти каждый день втроём мы наматывали километры, катаясь по городу. Я впитывал кожей всё, что со мной происходило, присутствие друзей, их молчаливую и добрую поддержку. Воздух Белльвиля, прогретый летним солнцем до состояния расплавленного желе, полусонных от жары, добродушных людей, проходящих мимо, пыльные улицы, по которым мы ехали и магазинчики, дружелюбно встречающие открытыми дверями – всё это, кусочек к кусочку, составляло яркий, разноцветный, такой родной коллаж моего города.