Два мира, Две войны

[i] «С любовью и памятью

Галатея Равенкло

Мать, друг и любимая дочь»[/i]

Гарри потрясенно отпрянул от камня. Любимая дочь? Это означает, она умерла раньше своей матери. Молодой. О, Тея…

Его мысли были прерваны мягким, красивым голосом:

— Здравствуй, Гарри.

Резко обернувшись, он, со слезами на глазах, столкнулся лицом к лицу с человеком, которого никогда не надеялся больше увидеть.

— Тея…

Глава шестая. Открытия и их последствия

— Здравствуй, Гарри.

Резко обернувшись, он столкнулся лицом к лицу с человеком, которого уже не надеялся увидеть. На глазах выступили слезы.

— Тея…

— Давно не виделись.

— У–у–гу.

Гарри неловко поежился. Когда он ее увидел, потрясение от происходящего не только не уменьшилось, а даже усилилось. Переминаясь с ноги на ногу, он в нерешительности пытался придумать, что сказать, попутно внимательно разглядывая ее. Она парила в нескольких сантиметрах от земли, и ее прозрачное тело слегка колыхалось. Тея выглядела немного старше, чем тогда, когда они в последний раз виделись. Призрак, тем временем грустно улыбнулся и заговорил:

— Думаю, тебе интересно, как я здесь оказалась?

— Гм… Да.

— Как всегда — немногословен, — заметила Тея. В ответ она получила робкую улыбку.

— С чего бы начать… Пожалуй, с того, как я здесь оказалась. Ты покинул меня в начале шестого курса Хогвартса, незамужнюю и беременную. Людское неодобрение, в конце концов, доконало меня, и почти подвело к краю. Я так по тебе скучала, что мне было больно дышать. Я чувствовала, как во мне росла жизнь, и я знала, что у меня осталась частичка тебя, но этого было недостаточно. Я хотела вновь тебя увидеть. Но я понимала, что не смогу прожить так долго, и тогда я решила, что единственный выход — смерть. Спустя приблизительно месяц после того, как ты ушел, я пришла сюда и оставила сообщение на камне. Я знала, что когда–нибудь, в будущем, ты увидишь его. Поэтому я привязала свою душу к этому месту. Когда я умерла, спустя шесть лет, моя душа осталась здесь, ожидая, когда ты появишься. И ты пришел, Гарри. Ты освободил меня, и я могу вновь увидеть тебя.

Гарри со слезами на глазах протянул руку к своей любимой, но пальцы схватили лишь воздух или что–то в этом роде. Горько заплакав, он упал на колени и спрятал лицо в ладонях, высвобождая всю ту печаль, что накопилась от потери своей подруги. Призрак плавно подлетел к нему, бормоча утешительные слова. В конце концов, рыдания стихли, и остались слышны только тихие всхлипывания. Глядя в красивые глаза Галатеи, он задал вопрос, который мучил его уже несколько недель.

— Что случилось с нашим ребенком?

Галатея улыбнулась, довольная тем, что Гарри интересовала судьба их ребенка.

— У нас был красивый мальчик. Он родился в начале апреля, я тогда училась на шестом курсе. Я назвала его Глинадад Гарольд Поттер, в честь тебя. Закончив учебу, я вернулась в поместье Равенкло, поскольку думала, что это будет хорошее место для него. Он был очень энергичным ребенком, и у него были твои черные растрепанные волосы и такие же, как у тебя, глаза. Ему нравились полеты на метле, и он был в факультетской команде по квиддичу на протяжении всей учебы. Я умерла от гриппа, когда он был на пятом курсе, и, так как моя душа была привязана здесь, я не очень часто его видела. Но и тогда, когда он приходил сюда, он не мог меня видеть, поскольку я была заперта в камне, пока ты не освободил меня. Но я могла наблюдать за ним, и видела, что он превратился в прекрасного молодого человека. Он женился на своей сокурснице, Люсиль, и у них было четверо замечательных детей — сын и три дочери. Насколько я знаю, у него была длинная и счастливая жизнь. Я продолжала наблюдать за его потомками, такими, как Юстас, поскольку была уверена, что встречу тебя, когда придет время.

— Мой сын… Наш сын был счастлив?

— Да.

— Кто воспитывал его после того, как ты умерла? Я чувствую себя ужасно оттого, что оставил его одного.

— Это не твоя вина, Гарри. Я даже не хотела говорить тебе о нем, так как знала, что ты захочешь остаться. У меня была счастливая жизнь — я влюбилась, родила ребенка, у которого тоже была счастливая жизнь. С нами все было хорошо, и ты, Гарри, должен сбросить это бремя и жить дальше. Не останавливайся на том, что могло бы быть, и живи.

Гарри улыбнулся, глядя на свою любовь, и обдумал все то, что она ему сказала. Он понимал, что она была права. Он должен отбросить свое прошлое и жить дальше. Конечно, он будет часто приходить сюда, чтобы поговорить со своей подругой, но он не позволит прошлому разрушить его настоящее. Улыбнувшись Галатее, Гарри пожелал ей спокойной ночи и отправился обратно в замок, где его ждал разговор с друзьями.

* * *

Войдя в комнату через дверь, которую он создал в вестибюле, Гарри обнаружил своих друзей все еще сидящих возле камина. Они с беспокойством посмотрели на него, когда он вошел, но увидев, что с ним все в порядке, облегченно вздохнули. Как только он сел, все трое молча уставились на него. Спустя несколько минут это начало его раздражать.

— Что?

— Мы волновались, Гарри. Я понимаю, что это, должно быть, странно слышать, но мы не знали, куда ты пошел. Могло случиться, что угодно. Знаешь ли, тут есть Темный Лорд, разгуливающий недалеко.

— Я знаю, но он же не охотится за мной. Почему вы думаете, что что–нибудь могло случиться?

— Ну…

— Да?

— Много чего происходит, когда люди расстроены…

— И что с того?

— Ничего! Мы знаем, что ты трудно переживаешь то, что тебе ничего не известно о своем сыне…

— Его звали Глинадад Гарольд Поттер. Он играл в квиддич в факультетской команде. Когда он вырос, то женился на своей сокурснице, Люсиль, и у них было четверо детей. Мальчик и три девочки. Он прожил длинную и счастливую жизнь, и умер от старости. Он был счастлив — и это все, что имеет значение. Мне рассказали все это, и я потихоньку начинаю принимать ситуацию такой, какая она есть.

Трое друзей недоуменно посмотрели на Гарри. Джинни осторожно заговорила:

— Откуда ты все это знаешь? Мы же узнали только его имя, когда ты ушел…

— Тея сказала мне.

— Что?! — все трое одновременно закричали. «Это было бы довольно забавно, если бы положение не было столь серьезным», подумал Гарри.

— Тея рассказала мне. Она все объяснила… Она всегда знала, как заставить меня чувствовать себя лучше…

Гермиона, придя в себя, решила, что лучшим выходом будет спросить его прямо.

— Гарри, что ты подразумеваешь, говоря «Тея»? Тея мертва!

— Пивз тоже мертв, но это не мешает ему по–прежнему проказничать.

— Ты хочешь сказать, что Тея — призрак?

— Ага.

— Ты не кажешься расстроенным. Все в порядке?

— Гермиона, если бы у тебя был человек, которого ты любишь, и ты бы думала, что он мертв, разве ты не была бы счастлива вновь иметь возможность его увидеть, говорить с ним, несмотря на то, что он теперь нематериален?

— Ну, думаю… да…

— Ну, вот и хорошо.

— Но, Гарри! — заговорил Рон. — Почему мы ее не встретили раньше? Я имею в виду, что Пивза же мы увидели на следующий день после нашего прибытия сюда. Мы уже здесь почти месяц, но еще ни разу не встречали ее.

— Мы и не могли. Никто не мог, даже ее сын. Я думаю, что даже Пивз не знает, что она здесь. После того, как мы исчезли, она привязала свою душу к камню, который я установил на квиддичном поле. Я пришел сегодня туда, и освободил ее. Вы можете навестить ее, если захотите.

Друзья кивнули в знак согласия, после чего Рон внезапно выпрямился и, взмахнув рукой, направляя ее на горло, произнес заклинание усиления голоса.

— СЭМЮЭЛЬ ПИВЗ, НЕ МОГ БЫ ТЫ, ПОЖАЛУЙСТА, ПРИБЫТЬ В КОМНАТУ ГАРРИ. ЭТО СРОЧНО, — сказал он на древнеанглийском достаточно громко, чтобы было слышно во всем замке. Гермиона неодобрительно посмотрела на него.