Карми (СИ)

- Я не готов морально к тому, чтобы причинить тебе боль, – Том криво усмехнулся. – Давай, Крис. Я просто хочу тебя.

По лицу дарка промелькнула странная улыбка и скрылась, затаившись под сенью ресниц. Он медленно опустился ниже, кончиком языка проник вглубь тела, лаская стройные сильные бедра Тома. Желание карми – закон. Так было и так будет. Альфы созданы для того, чтобы защищать и любить карми. Иначе – нельзя.

Иначе – нельзя. Когда вот эта вот близость стала для Тома нужной, как воздух? Чувствовать, быть рядом. Что-то сдвинулось в нем после того одиночного похода в пирамиду. Что-то сделала с ним «звезда». Словно уничтожив ее, Том убил и свое безрассудство, выпустив что-то другое. Он всегда был эгоистом, и отдавал себе в этом отчет, но больше не хотелось думать только о себе. Он менялся быстро, неизбежно. Почти страшился происходящих в нем изменений, но шел им навстречу, связывая себя и Криса все сильнее странным Союзом жизней, смысл которого только сейчас становился понятен. Одна жизнь, одна судьба. Поэтому так хорошо сейчас. Так сладко и правильно. Не стыдно стонать и просить еще. Не стыдно отдавать себя в родные руки.

Дыша тяжело, рвано, Том сплетал их пальцы, играл с прядками волос и открывался все сильнее, доверяя больше, чем самому себе.

- Хочу, Крис… Хочу.

С каждым стыдным поцелуем. С каждым проникновением в тело. С каждым глубоким толчком. «Хочу» вплавлялось в разум, в сердце. Обнимало напряженную плоть жарким тугим теплом.

Слова не нужны. Только тихие хриплые стоны музыкой звучат в тишине каюты. Только они заставляют кровь вскипать в венах. Только они приподнимают над разумом и над разумным. Только страсть, желание и удовольствие обладать единственным нужным, желанным и до боли любимым.

- Ты сумасшеший, мой капитан, – Том исступленно целовал опухшие губы, даря последние стоны, вздохи, вскрики. Оргазм накрыл всего за секунду до, но сегодня почему-то все было не так. Болезненно, остро, сильно. Так, что терпеть было невозможно. И рвались, рвались с губ слова. – Мой. Только мой. Ненавижу тебя… Убью за тебя. Что ты сделал со мной… – Зависимость, одержимость – невидимые цепи с острыми гранями, которые ранят сердце, прорастают в нем. – Не могу без тебя…

- Ты понял... – Крис нависал над ним на вытянутых руках, но было видно, как они дрожат, как то и дело подламываются. Но Крис не позволял себе слабины. Он просто смотрел в глаза, отвечал на поцелуи и улыбался, болезненно и так... запредельно.

Том сам несильно ударил по его рукам, ловя рухнувшего на него капитана в свои объятия. Обнял, прижимая к себе, задыхаясь от эмоций, таких непривычных для него, таких сильных.

- Это страшно, Крис, – зажмурившись, зашептал он в его волосы. Когда ломается вдруг жизнь и меняются ценности – страшно. Жить другим, жить для него… Страшно? Что не станет тебя, что растворишься в нем весь, без остатка. Страшно. До заходящегося сердца и стынущих пальцев страшно. Но иначе – нельзя. Иначе – не жизнь.

- Знаю, – дарк обнимал его, успокаивающе гладя по влажным волосам. – Но я не променяю это ни на какой другой союз. Все прочие – пустые. Потому что другие боятся всего этого. Боятся любить по-настоящему. Боятся отдаваться и брать взамен. Но это – самое правильное из всего. Только это и правильно.

Том зажмурился, прижимаясь лбом к его плечу и пытаясь успокоить сердце, колотящееся в груди.

- Прости… Я так много не понимал.

- Главное, что теперь понимаешь, – выдохнул Крис. – И принимаешь. Я люблю тебя, карми. Ты единственный, кого я ждал в своей жизни. И я рад, что дождался.

-Какое жестокое наказание всего лишь за то, что решил поучить уму-разуму врезавшегося в тебя малька-первогодку, – Том слабо улыбнулся, наконец обмякая. Тяжесть Криса была приятной и такой нужной.

- Ну, ты сам сказал, что у моей судьбы странное чувство юмора. Но знаешь, оно мне нравится, – дарк потерся щекой о его макушку. – Ты что-то там о кофе говорил?

Том вздохнул и скинул с себя Криса. Подтянулся и сел в постели, охнув от легкой боли. Взял чашечку, которую они только чудом не смахнули на пол и, попробовав кофе, сморщился.

- Остыл. Но зерна еще остались, так что если хочешь – свари себе еще.

Хэмсворт потянулся и отнял у него напиток, в несколько глотков опустошил чашечку и облизнулся.

- Все равно вкусно, что бы ты там себе не решил. Это кофе, сваренный тобой, – почти невесомо коснулся губами его плеча и выбрался из постели. День обещал быть хлопотным. Один просыпающийся ласка чего стоил! А еще профессор, Хайлин ... с ума сойти можно.

- Ты меня разбалуешь, – хмыкнул Том и потянулся за оставшейся чашкой, укрывшись одеялом по самую шею, прячась от внезапного холода. Помолчал немного, а потом произнес: – Нам нужно разбудить Хиллэриена. Я должен знать, что стало с теми, кто напал на них.

- Разбудить... кого? – Крис порывисто обернулся к нему, требовательно-непонимающе глядя в лицо. – Ты был ночью у бокса... – не вопрос. Утверждение. И вздох. Этого, в общем-то, сделовало ожидать.

- Проснулся слишком рано, – Том виновато улыбнулся. – Вертелся, пока не понял, что еще немного – и разбужу тебя. Я просто был там, Крис. Пока не пришел Хайлин. Он назвал его. Он знает, как его зовут. Хиллэриен. Страж. Капсулу его Жреца Хайлин занял, спасаясь. И теперь, подозреваю, их сознания неотделимы. Он помнит то, что знал Жрец. Он знает. Он сможет стать тем, кто объяснит все ласке. Но даже не это главное. Хайлин говорил о… кечах. Так он назвал расу, напавшую на ласок. Он боится, что они тоже где-то здесь. Спят. Но предположений мне слишком мало, я должен знать наверняка. Знаешь… я чуть не пустил Лина в бокс к нашей находке, – Том опустил взгляд. – Остановило только то, что ты вряд ли будешь довольным. И снова будешь волноваться за меня.

- Я всегда буду волноваться за тебя, – Крис задумчиво покусал губу. – Значит Страж. И зовут его Хиллэриен. Будем надеяться, что этих кечей здесь нет, потому что забрать всех ласок на борт мы не сможем. Судно просто не выдержит. К тому же... если мы привезем живую ласку в любую обитаемую систему, ты представляешь, какой вой среди ученых поднимется?! Беднягу просто затягают по исследованиям, если не препарируют.

- Не ты ли говорил об их сверхвозможностях? – Том задумчиво покусал ноющие после поцелуев губы. – Как они смогли ассимилироваться? Те, кто ушел с планеты? Те, кто смешался с человеческой расой? Они невероятно похожи на нас, но все-таки не настолько, чтобы принимать их за своих. Или это только Стражи были такими, а обычные ласки были нашей точной копией? И тогда нет ли среди нас потомков кечей? Камски был под контролем «звезды». Так, по крайней мере, мы думали. Но другая «звезда» привела нас сюда и помогла найти Хиллэриена. Камски мог открыть любую капсулу, но почему-то не сделал этого за все тридцать лет. И моя «звезда» не пыталась посулить мне власть и богатство. Так, может, вовсе и не под контролем «звезды» он был? Он безумен, но «звезда» ли сделала его таким или это потому, что в его рассудке смешался шепот ласок и кечей?

- Ты же не спятил, – дарк отыскал полотенце и быстро стер с себя подсыхающие следы семени.

- Я не спятил только потому, что уже был малость не в себе, если верить окружающим, – хмыкнул Том. – Так что и не заметно. «Звезды»… – он нахмурился от внезапно пришедшей в голову мысли. – «Звезды»… Черт, как я сразу не подумал?! – он слетел с кровати, откинув одеяло, и заметался по каюте как был – обнаженным. – «Звезду» Камски могли изменить. Ее голос обещал богаство, могущество, силу. Все, что захочешь. Все, только приди. И вряд ли ласки предполагали такой исход своей битвы, чтобы приготовиться к нему заранее. Те, кто остался здесь – лишь часть целой цивилизации, очень закрытой цивилизации. Остальные ушли, может, они забрали с собой «звезды»? . И, думаю, все «звезды» были связаны меж собой. И те, которые остались здесь под воздействием энергии пирамиды оказались способны ретранслировать зов Хиллэриена остальным, гуляющим по вселенной. Но та «звезда», которую нашел Камски… Возможно, что-то подобное «звездам» использовалось кечами и раньше. Так что они могли изменить «звезду», оставшись здесь. А потом ее нашла какая-нибудь из экспедиций и, в конце концов, она попала в руки Камски. Она привела его сюда, но и свела его с ума.