Сorvum nigrum (СИ)

— Связи, — был его ответ. — В школе завязываются полезные знакомства. В социуме ты учишься общаться, разбираться в людях, учишься дружить и враждовать и еще много чему. Школа — это учебное пособие к самой жизни. Я долгое время был на домашнем обучении, но моя семья живет в магическом поселении, так что общения мне хватало. Каждая семья славится какой-то одной отраслью магии, так что мы иногда собирались толпой человек по десять и ходили на занятия друг другу в гости, так как родители не могли обучить всему. Это обычная практика для русских магов. Моя мама учила нас ритуалистике, так как лучше всех в деревне разбиралась в этом вопросе. Мы частенько проводили ритуалы в полях — для лучшего урожая пшеницы, в лесах — чтобы всем хватило грибов, ягод и трав, у рек — чтобы рыба не переводилась. Чем старше мы становились, тем серьезнее проводились ритуалы, и приходилась звать соседку, мастерицу в рунах, так как моя мама в них не сильна. Знаешь, в нашей деревне каждый дом защищен от пожара, мора и прочих неприятностей, потому что в отличие от Хогвартса, наше обучение строилось по принципу «много теории — еще больше практики». Мы не писали бесполезные эссе — мы общались, беседовали, разбирали разного рода ситуации. Если день прошел, и ты не узнал или не попробовал чего-то нового — ты потерял день! Я стараюсь то же самое проделать и с тобой. Не просто заучивать теорию и иногда практиковаться, моя задача — научить тебя думать и пользоваться своей силой. Нет слабых магов, есть ленивые. Ты ленивый маг, раз за пять лет обучения находишься на таком низком уровне подготовки. Ваша система не рассчитана на развитие магических способностей, единственная ее задача — научить вас контролировать силу. Это все. Для большинства этого достаточно, для большинства превратить стол в свинью — верх мастерства. Моя соседка, баба Марья, может трансфигурировать теленка из полена, и его можно будет зарезать и съесть. Ваши законы магии говорят, что это невозможно, но я лично ел мясо того теленка и даже расстройством желудка не страдал. Я думаю, что ваша магическая слабость обусловлена маленькой территорией. Россия — огромная страна. У нас нет понятия «невозможно». Мы считаем, что для невозможно просто нужно больше времени, сил и знаний. Ваши маги наплевательски относятся к земле, мы же ее боготворим, как и силы природы. С каждым днем я чувствую себя все слабее, будто меня закрыли в бетонном ящике. Связь с землей и водой для русского мага — священна. Эмили помогает мне, но это не то. Ее магия мне не родная, это суррогат, который не позволяет мне умереть от истощения, но сил дает мало.

Я задумался. Если здесь он слаб, то как он колдует, когда полон сил? Наверное, на уровне Альбуса Дамблдора, а может и самого Мерлина. Не удивительно, что Россию еще никто не смог завоевать. После его рассказа мне срочно захотелось там побывать, только вот прочувствовать на себе русские морозы я был еще не готов. Может удастся побывать там летом?..

— У вас слишком много законов, запрещающих магу развивать силы. У нас же все ровно наоборот — маг обязан учиться и становиться сильнее, чтобы помогать своей стране. У нас нет запретов на то, что может сотворить маг, а чего не может. Если волшебник хочет питаться только трансфигурированной пищей, то он питается. Если хочет жить в доме, который соткан при помощи пространственной магии и рун, он живет там. Запретов нет, так каждый с детства осознает последствия своих действий. Если магу плевать на них, он делает так, как посчитает нужным. Если его действия вредят остальным — его вежливо просят перестать, и он прекращает, так как заткнуть его ничего не стоит. Наше Министерство Магии быстро реагирует даже на самую незначительную угрозу. У нас отродясь не водилось Темных лордов и прочей ереси — мы друг за друга горой и не раскидываемся кровью направо и налево. Просто каждая деревня живет в соответствии со своими убеждениями. Мне однажды довелось побывать в деревне некромантов. Знаешь, там даже кладбища нет. Жуткое местечко, но интересное. Когда поднятый покойник перестает быть им полезным, его сжигают и развеивают по ветру. Там есть такие мастера, что порой трудно разобрать кто мертв, а кто жив. Только мало их… Деревушка всего в десять домов вот уже на протяжении многих столетий. Не больше, не меньше. У нас считается большой удачей связать свою судьбу с некромантом, так как никто не смеет им и слова против сказать. Несмотря на свою репутацию, они никогда не брали невест и женихов насильно, не присушивали, не опаивали. Все браки заключались лишь по обоюдному согласию — это для них обязательное условие. Я ехал туда с одной целью — жениться, но мне отказали. Эту девушку я встретил на одной из ярмарок и влюбился. Мне было восемнадцать, а ей двадцать пять. Есть поверье, что тот, кто полюбит некроманта больше никого полюбить не сможет. Не знаю, правда ли это, но с тех пор я больше ни к кому не сватался и подобных чувств не испытывал. Мой рассказ, должно быть, смахивает на утопию, но я нигде не соврал, — должно быть, он прокомментировал мое выражение лица. — Мы не воюем между собой, потому что помним, что корни у нас — общие. К тому же земля может разобидеться на магический народ и тогда всем придется туго. Это не значит что мы не ругаемся, не деремся… У нас есть дуэли, где можно отстоять себя посредством силы, есть суд, даже тюрьмы есть. И кровная вражда есть, но все это не в таких масштабах, как у вас. Когда я впервые приехал в Британию, то прибывал в шоке долгое время. Только вот все клятвы уже были даны, и изменить ничего было нельзя.

— Но ты ведь должен работать в России, не так ли?

— Да, только работы там не много, не смотря на большое количество магов. В большинстве вопросов разбирается наше Министерство и только в редких случаях, когда ситуация не подходит ни под один закон, за работу берусь я.

Ярослав говорил о родине с такой теплотой и любовью, что я невольно задумался, что же должно было произойти, что заставило его покинуть родные края?

— А почему ты вообще уехал? Как тебя угораздило вступить в ряды Черных вестников?

— Род Каркаровых состоит из трех ветвей: главной, второстепенной и младшей. Я происхожу из младшей, так что у меня не было особых перспектив на родине. Максимум что меня ждало — жена, дети и работа на благо рода. Нелюбимая, но полезная деятельность. Меня это не устраивало, я знал, что гожусь для чего-то большего. Однажды к нам в гости приехал двоюродный брат моей мамы, он пробыл у нас всего три дня и перед отъездом предложил мне стать преемником, занять его место и стать профессиональным убийцей. Я согласился сразу же и даже вещи не собрал, просто уехал. Родители не возражали, глава рода отпустил с миром и наказом не позорить наше доброе имя. Время от времени я приезжаю в родные края, чтобы повидаться и отдохнуть душой. Я откололся от своей семьи и поклялся служить во благо Вестников, но это не значит, что я их предал. Я лучше умру, чем допущу, чтобы они пострадали из-за меня.

— И что тебя даже с гобелена не выжгли? — спросил я.

— У нас нет гобеленов, — ответил Ярослав, и в его голосе проскользнула нотка небрежности. — Наши предки пишут родовые книги. «Что написано пером, того не вырубишь топором», — процитировал он очередную русскую мудрость.

Вырубить то не вырубишь, но можно и зачеркнуть ведь. Да и зачем рубить топором, если выжечь куда эффективнее? Странные они эти русские.

— Ты сказал, что чувствуешь все мои эмоции всё время, но почему я чувствую только сильные всплески твоих эмоций, а не все? — я решил сменить тему, потому что Ярослав погрустнел еще больше в разговоре о России.

— Потому что я старше и я за тебя в ответе. В нашей связке я главный!

— Да пожалуйста… — от длинного и напряженного разговора меня клонило в сон, так что мы попрощались и он ушел.

Эмили продолжала спать на кровати, рядом со мной. Во сне она казалась сущим ангелочком, милой куколкой, отдыхающей после трудного дня. Тот, кто не знает ее историю, может подумать, что она беспечная юная особа, которая только и делает, что наслаждается жизнью. Только вот им невдомек, что жизнь ее временем обделила и у нее нет возможности отложить что-либо на потом. Интересно, а у меня есть эта возможность? Глаза слипались, так что я поддался желанию и погрузился в сладкий сон.