Дом на колесах (СИ)

– Рон, Принц! Вашу мать, что случилось?! – из-за двери, на бегу подтягивая штаны, выскочил Хагрид. Схватив дробовик, он огляделся и увидел истошно орущего Рона, Гарри, побледневшего так, что сделал бы честь любому зомби, и Принца – тот с изумлением смотрел на большой осколок стекла, прошивший его насквозь и торчащий из груди.

– Хагрид… – прошептал Гарри. – Хагрид, он что… не мертвец?!

– Вроде бы вполне живой… был, – Хагрид подошел к Принцу и присел возле него на корточки. – Эй, приятель… Ты того… Держись, ладно? Сейчас я попробую вытащить из тебя эту хреновину.

– Ни в коем случае! – раздался голос Гермионы.

Гарри, Рон и Хагрид обернулись к двери: Гермиона стояла напротив витрины; рядом с ней тревожно юлил Клык.

– Откуда она взялась? – пробормотал Рон.

– Если вытащить осколок, раненый сразу истечет кровью, – заявила Гермиона, мгновенно оценив ситуацию. – Что здесь вообще произошло?

Гарри с ужасом посмотрел на мнимого зомби.

– Кажется… Кажется, я убил человека…

Вдруг Принц пошевелился и прохрипел что-то, давясь кровью. Гермиона наклонилась к его губам.

– Просит какой-то шприц, ¬– сказала она. Осторожно перешагнув через осколки витрины, Гермиона пошарила в столе, с необыкновенной быстротой отыскала в нем шприц и подала его татуировщику.

Тот зубами затянул шнурок у себя на руке, зубами же снял колпачок со шприца и вколол что-то в переплетение синих вен, бугрящихся под бледной кожей. Его взгляд остановился на Гарри.

– Посмотри… на… меня… – прошептал Принц – и закашлялся кровью. Отдышавшись, он произнес еще тише, почти беззвучно: – У тебя глаза матери…

Гарри опешил.

– Вы знали мою маму?

Принц улыбнулся – совсем слабо, уголком губ.

– Все знали Рыжую Бестию Лили, – он указал глазами куда-то в сторону, и Гарри, Рон, Гермиона и Хагрид, проследив за его взглядом, посмотрели на старый календарь на стене: рыжеволосая красотка томно смотрела в объектив, подпирая руками обнаженную грудь.

– Миссис Поттер?! – в один голос выдохнули Рон и Гермиона.

– Она стала бы звездой, – прошептал Принц. – Она могла бы даже сняться на обложку «Плэйбоя»… Если бы не Сохатый, – он снова закашлялся – на этот раз, похоже, от злости. – Этот мерзавец… Он погубил Лили… Это он заставил ее согласиться на участие в программе «Наследник Слизерина» – ему вечно не хватало денег на наркоту… – Принц подавился кровью и замолчал, судорожно втягивая воздух. – Я был простым лаборантом… – продолжил он прерывающимся шепотом. – Я ничем не мог ей помочь!.. Когда я узнал, что Лили ждет ребенка, я уговаривал ее сбежать со мной, но она отказалась… Это Сохатый заморочил ей голову… Я пытался ее спасти, но… но всё испортил… Я всё испортил… Я так любил ее… Любил ее… всегда, – Принц вдруг начал расстегивать брюки.

Гермиона недоуменно нахмурилась.

– Что это он собирается сделать?

– Гермиона, не смотри! – заволновался Рон.

Однако Принц, расстегнув брюки, просто отогнул их край, обнажив татуировку у паха: бегущая лань и надпись: «Always».

– Гарри! – прошептал он. – Ты должен знать… одну вещь. Там, в лаборатории… военные экспериментировали с вирусом «Avada»… Были и другие женщины до Лили… Рожденные ими дети умирали сразу после появления на свет… Но ты… ты особенный… В твоей крови… спасение человечества… – не договорив, Принц вдруг судорожно глотнул воздух, задергался, вытянулся, сжав запястье Гарри так, что тому стало больно, и захрипел – долго, всё тише и тише…

Надолго воцарилась тишина.

– Он что, умер? – прошептал Рон, с опаской глядя в застывшее лицо татуировщика.

Хагрид потолкал обмякшее тело прикладом дробовика

– Похоже на то, – подтвердил он.

– Это ужасно, – констатировала Гермиона. И, помолчав, добавила: – Хагрид, на всякий случай выстрели ему в голову, пока он на нас не бросился.

– Дельная мысль. Осторожность никогда не помешает, – согласился Хагрид. Подняв дробовик, он разрядил его в голову Принца. – Слушай, Гарри, а что он там говорил про твою кровь? Что не так с твоей кровью?

Гермиона задумчиво посмотрела на развороченную выстрелом голову татуировщика.

– Он говорил что-то о «спасении человечества»… Уж не значит ли это, что… что в крови Гарри антивирус?

Гарри, колеблясь, взглянул на мертвого Принца, потом – на Гермиону.

– Я просто не хотел волновать вас, ребята, – в конце концов произнес он. – Помните… когда мы были на складе супермаркета… искали тыквенный сок для Рона… на нас напали зомби-грузчики? Один из них задел меня. Вот, – Гарри приподнял рукой челку – на лбу краснел небольшой шрам.

– И ты не стал зомби! – изумился Рон.

– Значит, этот человек был прав! – воскликнула Гермиона с небывалым воодушевлением. – Поразительно! Ты не заразился, потому что в твоей крови – антивирус! Эксперимент, который этот таинственный мистер Риддл провел над твоей мамой, оказался удачным, и теперь в тебе – в тебе, Гарри! – заключено спасение человечества!..

– Наверное, так и есть, – задумчиво произнес Гарри, скользнув взглядом по календарю и еще раз посмотрев на Принца. – Но почему-то меня это совсем не радует.

========== Глава 5 ==========

Гермиона вздрогнула и проснулась – кто-то галопом проскакал по постели, обдав ее лицо горячим дыханием. С колотящимся сердцем она резко села, еще в полусне схватившись за винтовку, которую забрала из тату-салона. Однако нарушителем спокойствия оказался Клык: топоча по полу, он бросился к распахнутой дверце и с радостным лаем выскочил наружу. Гермиона со стоном отложила винтовку и потерла виски – от неожиданного пробуждения у нее разболелась голова.

– А, Гермиона! Уже проснулась? – послышался бодрый голос Хагрида. – А я вот Клыка погулять выпустил, утренние дела справить. Раз проснулась, давай завтракать вместе.

Пытаясь привести в порядок спутавшиеся за ночь волосы, Гермиона поднялась с постели, сделала несколько шагов вперед, запнувшись по пути о неубранные со вчерашнего позднего ужина консервные банки, и села рядом с Хагридом. Тот подал ей коробку с кукурузными колечками и бутылку с водой.

– Приятели-то твои спят без задних ног, – сказал он, наблюдая за тем, как Клык носится в высокой сухой траве, по нескольку раз оббегая кусты и небольшие иссушенные солнцем деревца. – Да-а-а, сумасшедшая была ночка. А ты-то как нас нашла вчера?

Гермиона поежилась от утренней прохлады.

– Я заметила из окна Клювокрыла одного зомби – вернее, труп, – ответила она, – в бейсбольной форме. Подошла к нему, чтобы забрать перчатку… Только сняла ее, как витрина тату-салона разбилась, и я увидела вас и того странного человека.

– Бейсбольная перчатка? – удивился Хагрид. – Тебе-то она зачем?

– Тс-с-с, тише, – Гермиона оглянулась на спящих друзей. – У Гарри скоро День Рожденья, я хочу сделать ему сюрприз. Смотри какая – Wilson, он давно уже о такой мечтал.

Хагрид с одобрением закивал.

– Правильно, чего только не сделаешь, чтобы порадовать тех, кто тебе дорог, – сказал он – и надолго замолчал.

Гермиона хрустела завтраком, глядя на ничем не примечательный, но в то же время какой-то очень умиротворяющий пейзаж: желтая трава, колышущаяся под ветром, колючий кустарник и дерево, отбрасывающее на землю полупрозрачную тень. В тишине слышался шорох травы и щебет птиц. Изредка лаял Клык – он изображал из себя хорошего охранника и время от времени оглядывался на Хагрида и Гермиону, будто бы проверяя, какое впечатление он на них произвел.

– Да, чего только не сделаешь, – вдруг снова заговорил Хагрид. – Я вот ради своей Макс в лепешку готов был расшибиться. Помню, как-то увидела она в журнале рекламу турагентства, будь оно неладно, и прямо загорелась вся – захотелось ей Париж повидать. Вон, даже на стенку Клювокрыла рекламу эту повесила, глянь, – Хагрид кивнул на страницу из глянцевого журнала, приклеенную скотчем поверх одного из постеров «Арагога»: Эйфелева башня в ночных огнях и подпись: «Увидеть Париж и умереть». – Слоган-то какой придумали – «увидеть и умереть», – проворчал Хагрид. – Кому захочется помирать-то? Но моей Макс так приспичило в этот Париж, прямо извелась вся, и меня замучила. «Хочу, – говорит, – сидя на Эйфелевой башне попить кофе с круассанами». Так я для нее даже чердак на нашей ферме от музыкальной аппаратуры освободил – вот, пей себе кофе на здоровье, если на веранде тебе неинтересно. Только вот круассанов в наших краях сроду не водилось – да чем же тыквенный пирог-то плох? Но Макс ни в какую. Верно, кровь предков в ней заговорила – мы ж ее неподалеку от Нью-Орлеана подобрали, голосовала на дороге – автостопом собиралась путешествовать. Сразу она мне глянулась, – Хагрид мечтательно вздохнул. – И так, и этак к ней подкатывал – хотел ей понравиться. Ну, она и сдалась в конце концов – увидела, что я не просто так, что у нас с ней любовь. Да только ребята наших чувств не поняли, – Хагрид опять вздохнул – на этот раз сокрушенно. – Не смогли смириться с тем, что Макс одного меня выбрала: раньше-то мы всё поровну делили – и выпивку, и баб… Сильно я тогда с ними поссорился. Да… Один парень наш, Норберт, моей собственной басухой по башне мне долбанул. Мне-то хоть бы хны, а вот басуха пополам сломалась… Эх… Ну, значит, после такого-то дела забрал я свою Макс и ушел из группы, – Хагрид помолчал, задумавшись. – Не, я на ребят не в обиде. Вот и все альбомы, которые они без меня записали, собрал… Отличные же песни, чего уж там… Правда, вот басист их новый – тут уж похвалить не могу, никудышный он. Тоже медиаторами играет, тьфу! Не признаю я эти мелкие хреновинки – как ими играть? Их ведь даже в пальцах не удержишь! – Хагрид засунул лапищу в коробку с сухим завтраком и вытащил пригоршню кукурузных колечек. – А так – молодцы ребята, убойную музыку играли, пока не распались. Видать, все-таки Макс нас объединяла; а как она ушла – так и «Арагог» потихоньку развалился. Такая она была, моя Макс, – сунув в рот пригоршню колечек, Хагрид долго ими хрустел. – Ты, Гермиона, умная… – начал он неуверенно. – Начитанная… Вот ты мне скажи – как думаешь, это дерьмо по всему миру случилось или только у нас? А то я всё думаю, думаю – может, это даже и хорошо, что Макс меня бросила, уехала в свой Париж? Может, там она в безопасности? – и Хагрид посмотрел на Гермиону с такой отчаянной надеждой, что той стало неловко его разочаровывать.