Звездный демон (СИ)

Менесу заново заплели волосы и надели на него чистую юбку и драгоценный воротник, сразу потянувший его усталое тело книзу.

Не говоря ни слова, раб повел его куда-то по темным коридорам, освещая себе путь той же масляной лампой. У Менеса подкашивались ноги. Теперь его, несомненно, вели к богу!

Но зачем? Неужели его все-таки казнят?..

- Сюда, господин.

Раб показал на высокие изукрашенные золотом кедровые двери, около которых остановился, видимо, не осмеливаясь входить. Менес усмехнулся от смущения и ужаса.

А потом вошел.

Он оказался в полутемном зале, убранном легкими розовыми и синими занавесями. Зал был очень странно отделан – стены покрыты медно поблескивающими панелями, украшенными столбиками непонятных письмен; но кроме этого, в покое не было почти ничего.

Только на возвышении посредине стоял странный длинный металлический ящик со скругленными углами и стенками, как будто по человеческой фигуре – открытый ящик, матово светившийся изнутри. Он-то словно бы и озарял этот зал, в котором Менес не видел никаких других светильников. Однако слабый белый свет казался льющимся отовсюду.

Зал был необычен. Как и все здесь. Но Менес безошибочно узнал овладевшее им чувство – божественную благодать.

То самое чувство он испытывал, преклоняясь перед далеким богом во время его выхода. В десять раз сильнее оно было рядом с Ра.

И, казалось, великий бог незримо присутствует и в этом зале, наполняя его прозрачно-благоуханной, пронзительно-ясной святостью… напоминанием о каком-то утраченном людьми блаженстве. Раз причастившийся этой благодати смертный тосковал о ней вечно.

- Сюда.

Менес увидел перед собою другого раба. А может, жреца.

- Что? – шепотом спросил мальчик.

Слуга молча и торжественно показал на волшебный ящик. Менес глубоко вздохнул.

- Что?.. – шепотом повторил он, боясь поверить себе и ему.

- Ложись, - еще раз разомкнул уста маленький служитель. И опять замолчал, как будто сам был магическим ящиком, отпиравшимся только по особым случаям.

Менес, смакуя каждое мгновение - или томительно медленно переступая через каждый миг - направился к этому сиянию, в которое ему предлагали лечь. Он теперь не отрывал взгляда от саркофага, точно не имел силы это сделать. Мальчик подошел к саркофагу, взялся за прохладный металлический край, постоял – и шагнул в него, точно в ароматическую ванну. Только несравненно лучше.

Менес лег и почти сразу потерялся в восхитительном безмыслии и бесчувствии… а может, сверхмыслии и сверхчувствии, как будто в объятиях бога. Мальчик закрыл глаза. Он ощущал, будто от макушки до кончиков пальцев его наполняет неведомая сила, покалывающая во всем теле. Он мог бы оттолкнуться от своего ложа и взлететь под потолок. Он мог бы совершить подвиг сверх человеческих способностей! Ничего из пережитого Менесом не могло сравниться с этим лежанием – он как будто покоился в колыбели-лотосе, из которой на заре времен родился сам Ра*…

- Вставай.

Над ним склонился тот же маленький раб. Проснувшийся Менес уставился в его темное лицо с горьким разочарованием. Но он послушно сел, потом выпрыгнул из саркофага; это далось так легко, как будто Менес потерял вес или обрел вдвое большую силу.

В нем вдруг опять проснулся голод, но это сейчас было такое же свежее и прекрасное чувство, как и ощущение всего своего тела. Менес улыбнулся и потянулся, а потом вдруг понял, что за счастье придется расплачиваться.

Раб ушел, а в дверях зала стоял Ра.

Менес от неожиданности и страха покачнулся, а потом опустился на колени. Он склонил голову.

Он испытывал наслаждение и ужас. Менесу хотелось захныкать, начать о чем-то умолять… или просто молчать и таять, глядя на это существо. Бог в обличье юноши медленно приблизился к нему. Так что чуть было не коснулся своим длинным роскошным платьем. Менес затрепетал в ожидании этого прикосновения – но Ра остановился над ним, не придвигаясь ближе.

А потом вдруг склонился и нежным движением взял мальчика за подбородок. Он поднял его на ноги. Менесу ужасно захотелось поцеловать эти пальцы или хотя бы край одежды; но вместо этого он робко посмотрел своему единственному властелину в глаза.

Они сейчас чуть светились, а на подкрашенных губах была чуть заметная улыбка.

- Ты прощен. Я бесконечно милостив, - проговорил нечеловеческий голос.

Да, да! Бесконечно милостив!

Менес заплакал – этот маленький мужчина, уже стыдящийся всякой слабости. Но сейчас ему больше всего хотелось, чтобы Ра видел его слезы, и он задрал голову выше. Повелитель, все с такою же улыбкой всезнающего любящего отца на лице юноши, погладил его по щеке.

- Возвращайся в спальню.

Менес содрогнулся от любви при звуке этого голоса.

Бог выпрямился и отошел, неслышно ступая.

Менес закрыл глаза, все еще во власти прошедших мгновений. Его вернуло к действительности прикосновение к плечу – маленький раб дожидался его, чтобы проводить в спальню. Мальчик встал, тихо сожалея о том, что все закончилось. Но теперь в сердце его воцарилась умиленная благодарность, и он шел медленно, стараясь сохранить в себе это чувство во всей полноте.

Менес вошел в спальню, не замечая ничего вокруг – даже того, как на него враз уставились все товарищи.

Неру, сидевший на постели, вскочил и подбежал к нему, сияя.

- Тебя отпустили! А Канофера лишили сана и отослали домой, ты знаешь?

Менес посмотрел на него так, точно не понимал, о чем с ним говорят, хотя новость была поразительная.

Главнее всего на свете было то, что с ним только что произошло.

* Древнеегипетский миф говорит о рождении Ра из цветка.

========== Глава 6 ==========

- Вы уже не спите, - сказал Менес, укладываясь на ложе. – Сейчас утро?

Он лег, хотя ему хотелось воспарить. На лице его все еще сохранялось выражение счастья, на которое Неру смотрел с недоумением.

- Занимается рассвет, - сказал его товарищ. – Пора вставать. Мы начинаем служение богу с самого утра.

- Неужели?

Менес изумился – неужели он так долго просидел в карцере или пролежал в этом чудесном воскрешающем устройстве? Наверное, Ра умеет даже время заставить течь по-особому. Конечно, умеет!

Он же великий бог!

Любовь к Ра вдруг захватила все его существо. Он был ростком, зазеленевшим в лучах солнца, без любви которого погибал. Как и все эти дети.

- Я голоден, - счастливо сказал Менес, которому было так прекрасно, что не передать словами. Он подумал: а испытывали ли другие жрецы что-либо подобное? Мальчик ощутил ревность, а потом подумал, что это очень грешно – ревновать бога. Ведь Ра дарит своею милостью всех!

- Сейчас мы пойдем на завтрак, - сказал Неру, удивленно смотревший на его лицо. Ничего-то он не понимал! И не поймет, потому что Менес ничего не расскажет. Менес был намерен сохранить священные воспоминания для себя одного.

В дверях появились двое рабов, и жрецы начали вставать, умываться и краситься с их помощью. Менес был уже готов к выходу – и поэтому просто сидел, с наслаждением глядя, как готовятся к встрече с Ра его товарищи.

Они были избранники судьбы.

Половина дня минула, как сон. Как лежание в саркофаге – близость к богу была сходна с этим чувством; Менес уже ощущал, что не мог бы променять свое служение ни на что другое.

Рядом с Ра он как будто лишался своей воли – или отдавался на волю бога, превращаясь в послушное орудие. Но отдаться так было лучше всего – самый правильный, чистый, благословенный путь.

Менес жалел, что не может выразить этого чувства словами. Но, наверное, слов, чтобы передать радость Служения, не было в человеческом языке…

После обеда жрецы были предоставлены сами себе. Вернее, эти часы они должны были посвятить другим занятиям. Менес опять преодолел трудный урок грамоты, напоминавший ему камень, который надо долбить. Беганье, игры-состязания, единоборство с мальчишками давались ему легко; но при взгляде на письмена, напоминавшие мудреных черных жуков, похожих один на другого, он приходил в отчаяние.