Речь о пролитом молоке (СИ)

По правде говоря, сказывался еще и стресс от переезда, страх за то, что в случае чего, он окажется на улице (не у Анны же в ванной ему спать, тем более что у Анны весьма серьезный молодой человек по имени Майкл), да еще и боязнь за скрытые мотивы Дина – все это проявилось в его поучительной речи. Он стоял над Дином, что смирно сидел на табуретке и выслушивал это, и чувствовал себя от гнева как минимум сильнее.

- Тебе больше идет быть разозленным, - произнес Дин, когда Кастиэль выдохся, а после широко улыбнулся. Ровно так, как Кастиэль перехотел на него орать. Он просто слишком устал. – Я торжественно клянусь, что постараюсь исправиться! Хотя это гиблое дело, - по секрету сказал он Кастиэлю тогда.

- Блин, Новак, у тебя гардероб, как у бабы! – раздался глухой ответ из-за этих самых коробок. Кастиэль очнулся от воспоминаний и протиснулся между ними в комнату. Однако Дина там не оказалось. Он удивленно посмотрел на полуразобранные коробки, после чего развернулся и протиснулся обратно в узенький коридор.

Он обнаружил Винчестера на диване, разглядывающим какой-то журнал. На поверку журнал оказался с женщинами в купальниках.

- Блин, серьезно? – Кастиэль испытал огромное желание попинать Винчестера. Он был невыносим. Но, что хуже всего, Дин отлично знал о его гневе и умел этот гнев укрощать.

- Я телек еще не починил, - пожал плечами Дин и перелистнул страницу. – Это Сэмово, честное слово! – и углубился в изучение картинок так, словно был натуралом. На мгновение Кастиэль действительно испугался, что все не так понял. Что это был прикол Дина. Словом, привычный поток мыслей снова накрыл его с головой, и Кастиэль застыл.

На самом деле, что он хотел? Страстного романа? Хотел в момент трудностей влюбиться и разом решить все свои проблемы? Как же он, наверное, наивно выглядел перед Дином в баре. Да может он вообще с Сэмом поспорил, кто его знает. И ведь это было больно сознавать. Все же он не готов к взрослой жизни, и хорошо, если она не нагнет его, как любят выражаться крутые мужики в фильмах. Если он выпутается и останется невредим хотя бы физически, он может считать это подарком. Но все же…

Винчестер ему нравился. Он нравился ему с той отчаянной силой человека, которого никогда раньше не пытались уговорить пойти куда-то, кому никогда не говорили, что форма медбрата ему идет и кого точно никогда, подобно Зорро, не спасали. А Бандерас, между прочим, Кастиэлю тоже казался приятным мужчиной…

- Слушай, у тебя это часто вообще бывает? – Кастиэль тут же очнулся от своих мыслей, растерянно смотря на Дина, что стоял прямо перед ним и невозмутимо пил горячий кофе. Он заглядывал Кастиэлю в глаза и явно насмехался, хотя лицо его было скорее любопытствующим. Кастиэль покраснел слегка и помотал головой – не к чему изображать психически больного, честно говоря. Он вдруг прикинул, что за это время, что он простоял так, Дин успел смотаться на кухню и сделать кофе, благо растворимый.

- Из-за отца началось, - Кастиэль провел по волосам, не зная, как еще сказать, что он на самом деле не такой больной, как кажется. Дин кивнул и показал ему на одинокую кружку на табуретке, что стояла рядом с диваном. – Знаешь, я наверное лучше вещи разложу, - сдал назад Кастиэль, понимая, что не готов сейчас к вечерним посиделкам. Он так и не разобрался в себе, а особенно – в Дине. Но если что, он скорее согласиться, чем подумает. Кастиэль, в отличие от Дина, умел жалеть и корить себя за каждый проступок, что совершал в прошлом.

- Не буду я тебя насиловать, - отмахнулся от него Дин, падая обратно на диван. – Не хочешь кофе – и не надо, - и отвернулся к своему журналу, чрезвычайно внимательно исследуя бедра какой-то блондинки. Дина, казалось, невозможно было предсказать.

Кастиэль сдался. В основном потому, что просто хотел кофе – ему предстояла домашка на десяток страниц, да еще и коробки, которые хотя бы не должны были мешать проходу.

- Только из-за кофе, - предупредил он Дина, аккуратно присаживаясь на край дивана. Диван под ним даже не прогнулся: плохо было дело. Раньше он хотя бы был в теле, не сильном, но привлекающим в теории, а сейчас мог привлечь только собаку… костями. И ведь вряд ли это все из-за того, что он попросту мало ест – он всегда мало ел. Но бесконечные переживания, которыми он себя изводил…. Причина была именно в них. – Ты разве не…

- Что? – с любопытством повернулся к нему Дин. Он облокотился спиной о подлокотник дивана и сел лицом к Кастиэлю. Так ему было удобнее наблюдать все смущение Кастиэля в попытке произнести это слово вслух. – Симпатичный и обаятельный парень? О да, - Кастиэль кинул в него подушкой. Постель была не застелена, а диван собран – как будто Дину и так хватало места спать.

- Я не это имел в виду, и ты это прекрасно знаешь, - Кастиэль погрел руки о горячую чашку. Она была симпатичной, с какими-то рисунками в виде комиксов. Когда-то отец притаскивал ему пару номеров, приходя с работы. Это было очень давно. – Почему ты… этот журнал…

- А почему бы и нет? – Дин удивился так искренне, что у Кастиэля от осознания собственной тупости зубы заломило. Он засуетился и собирался встать с дивана, чтобы тут же уйти – его же разыграли, как маленького, когда Дин продолжил. – Было время, когда я спал с каждой симпатичной девчонкой в баре. Лет в восемнадцать.

- А сейчас? – отказываясь смотреть на Дина, спросил его Кастиэль.

- А сейчас они мне надоели. Они хороши, пока не лезут с этими признаниями и романтикой. Как представлю, что за ней еще и ухаживать надо, так теряю всякое желание, - Дин ответил, пожалуй, слишком прямо. То был поздний вечер, время, когда волей-неволей вырываются самые откровенные признания. Ведь вечер – это их время.

- А парни не заслуживают романтики? – неожиданно вспылил Кастиэль. Он никогда не замечал в себе дикого желания быть объектом восхищения, но он с таким же восхищением смотрел фильмы «День Святого Валентина» или «Реальную любовь», как и большинство девушек. И для него это было вполне нормально. Он, конечно, еще не встретил того, с кем согласился бы на романтику – не огромных медведей и слезливые валентинки, а на действительно неожиданные знаки внимания. На звонки и маленькие сюрпризы. На надписи на асфальте, которые нужно писать так, чтобы никто не запалил. Все это с долей какого-то чувства, а не стереотипно. Может, он этого хотел потому, что больше всего боялся однажды оказаться вне мерок общества вообще. Он просто хотел быть нормальным в мерках своей ненормальности. – Можно прийти, потрахатся и уйти? Так, что ли?

- С большинством так и получается, - ничуть не колеблясь, сказал Дин. Не было никакого сомнения, что он говорил не просто так, а имея какой-то опыт за плечами. Об этом опыте было противно думать. Да, Кастиэль и сам порой проводил время в колледже именно так, но это подростки, которые попросту не знают, зачем нужна взрослая жизнь. – Мало кто реально думает, что сможет строить отношения так.

- Почему? Что в этом такого?

- Не так просто быть парой, когда это осуждается окружающими. Здорово, если однажды на геев перестанут смотреть, как на уродов. Да, законы, права, движения… Но менталитет не изменишь. Пока к присутствию людей не той ориентации не привыкнут, пока в каждой семье не будет одного родственника/знакомого подобного образа жизни, геев не примут. И это не всякий сможет вынести, - Кастиэль завороженно смотрел на Дина. Он ожидал от него всякого, хоть бы и юмора, но он, похоже, был способен еще и на действительно речи со смыслом. – Чем вульгарнее гей себя ведет, тем сильнее он боится решиться на жизнь с человеком своего пола. Скорее всего, он вообще не доживет. Или попросту струсит и жениться на какой-нибудь несчастной девушке. Проблема ведь редко в том, что они не могут удовлетворить их. Могут. Лучше прочих мужчин. Только не в этом возможность жить семьей. Вот и все.