Сorvum nigrum (СИ)

Конечно же, просто так уйти мне не дали, а усадили в кресло и сдобрили медовухой, хорошо так сдобрили, основательно. Профессор придавался воспоминаниям, я его, честно признаться, внимательно слушал, так как привык слушать Николаса и знаю, что из любой истории можно кое-что почерпнуть. Несколько раз он осекался на полуслове и принимал сожалеющий вид, однако когда бутылка опустела, я выслушал историю с участием некого Тома. Этот «выдающийся студент», как охарактеризовал его профессор, на мой взгляд, довольно зло подшутил над гриффиндорцем, подлив ему зелья собственного изобретения. Все бы ничего, да только у парня разыгрался бурный метеоризм, который сдержать он был не в силах. К слову, дело происходило за обедом в Большом зале, так что свидетелей его позора было много, точнее, вся школа. В больничном крыле ему помогли, однако компоненты зелий вступили в реакцию и бедолага еще неделю щеголял с фиолетового цвета кожей и зелеными волосами. Баклажан в полный рост. Стоит ли говорить, что он ославился на всю школу и оставшиеся полгода проучился изгоем?

Слизнорт случайно вычислил Тома и заставил предъявить образец. Оказалось, что на то и был расчет — пердеж, а в награду фиолетовая кожа. Ничего криминального. Составчик оказался таким, что разобрать его на составляющие до конца не удалось. Причину такой шутки он назвать отказался.

— В этом был весь Том, — разглагольствовал профессор. — Он никогда не попадался на горячем, даже если сделать это кроме него никто не мог. Талантливый молодой человек с большими амбициями…

— И что с ним стало? — задал я провокационный вопрос.

Я уже вполне догадался, о каком Томе шла речь. Похоже уже тогда он не отличался человеколюбием.

— Никто точно не знает, — пожал плечами профессор.

Вот ведь жук! И даже не соврал. Никто ведь в точности не знает, что с ним приключилось.

— Как так? — «удивился» я.

— Вот так бывает, Гарри. Том, которого я знал, исчез бесследно.

Этому человеку надо дать награду за верткость. Эти его оговорки… Прям таки адвокат дьявола. «…Том, которого я знал…», естественно, ведь Том Реддл исчез бесследно, а вместо него появился лорд Воланде-Морт.

В конце вечера мне с ехидной улыбкой было вручено приглашение на собрание «Клуба слизней», которое состоится в следующую субботу, и наглым образом содрано обещание непременно осчастливить всех своим присутствием. Разве откажешь человеку, который помогал тебе варить зелья, убив на это весь свой выходной? Сходим, не облезем.

-

Удивительно, но игроки моей команды больше не кидали на меня уничтожительные взгляды. Им все еще не нравились ранние подъемы, жесткие тренировки и вонючие зелья, но они признали, что все это идет им на пользу и делается на благо родного факультета. Вот ведь упертые! Нам на герб надо не льва, а барана или осла нарисовать. Я все-таки ввел в рацион «ночное зелье», подкорректировал питание, добавил больше овощей и наложил запрет на любые сладости. Уверен, что почти вся команда таскается на кухню, пока я не вижу, только вот я не предупредил, что новое зелье дает бурную реакцию на жирную и сладкую пищу (не зря я ведь настоятельно рекомендовал ее исключить). Все дело в том, что оно не только позволяет организму лучше восстановиться во время сна, но дополнительно мягко очищает организм от всякой гадости, преимущественно по утрам. Так что чем меньше они будут есть вредной пищи, тем меньше будет неожиданных эффектов. Может кто-то и сможет связать расстройство желудка с нарушением моих постулатов, но я им не скажу, ибо нефиг идти вразрез с моими прямыми указаниями.

Ты можешь сказать, что все это ребячество и непонятное мельтешение, и я мог бы просто развалить команду изнутри, но вместо этого делаю ее сильнее и был бы прав. Как ни крути, я гриффиндорец и всей душой болею за родной факультет, так что просто рука не поднимается поступить с ними по-свински. Пусть лучше они сойдут с дистанции из-за отсутствия силы воли, чем падут жертвами интриг. Все же я до жути сентиментален. А еще терпеть не могу слизеринцев и Снейпа, так что сделаю все, чтобы хоть чуточку им насолить. Похоже, придется раскрыть секрет «ночного зелья». Придется теперь спиной к стеночке ходить, а то от Рона мне точно прилетит что-нибудь неприятное.

-

Следующая неделя стала для меня адом на земле, кроме тех четырех часов в сутки, когда я забывался сном. Зелья оказались почти одинаковыми на вкус, вот только последствия их приема меня не радовали. Серебристый мед, который я стал принимать в середине прошедшей недели, вызывал горячие волны во всем организме, так что я потел даже тогда, когда просто сидел и пялился в одну точку. С этими волнами на меня нападала и легкая паника. Это оказалось не самым страшным. Все прелести науки зельеварения я испытал через три дня после начала приема всех зелий, когда их концентрация в организме дошла до необходимого уровня. Все чувства обострились до предела, и утром шестого дня я проснулся в мире, раскрашенном яркими эмоциями.

Порой я снова чувствовал себя тринадцатилетним подростком с полным набором чувств и ощущений переходного возраста, только умноженным на три, как минимум. На уроках я заливался краской, когда Слизнорт в очередной раз меня хвалил, кусал губы до крови, чтобы не разрыдаться, когда Снейп вновь отчитывает меня при всех, унижает, при этом все время потея. После уроков я бежал в туалет Плаксы Миртл и рыдал в кабинке на пару с приведением. Прогонять ее было жалко, да и вдвоем плакалось легче. Мозгов хватало лишь на то, чтобы кинуть чары отвлечения на вход туалета. Впрочем, это не спасало меня от Ярослава. Он шел за мной через раз и через раз я плакал у него на плече, а через раз мы страстно целовались и обжимались в том же туалете. Его поцелуи отлично выбивали из головы все дурные мысли, так как я думал лишь о том, чтобы не зайти слишком далеко. В своих комнатах мы не ночевали. Я, Эмили и Ярик все время проводили в Выручай комнате, так как потребность в сексе у меня тоже возросла и я не мог сдерживаться, а ходить с постоянным стояком очень не удобно.

Чаще всего я просыпался в объятиях Ярослава, когда Эмили уже не было рядом. Я не уверен, но, похоже, она уходила сразу после того, как я засыпал. В такие моменты я лежал и думал о том, что мы творили ночью втроем. Вспоминал наши «туалетные» шалости, улыбаясь как дурак и перебирая светлые пряди своего русского друга. Я ощущал себя счастливым, вдыхая запах его кожи, смешанный с духами Эмили. Интересно, как бы пахла для меня амортенция теперь? Нам было хорошо втроем, и я без зазрения совести этим пользовался. Потому что всякий раз, глядя на кольцо Соломона, я понимал, что счастье мое не будет вечным.

Я списался с Нафрини по поводу причуд моего организма. Оказалось, что я еще неплохо держусь, могло быть и хуже, так как все это время крестраж подавлял меня, а теперь я распускаюсь, словно бутон освещенный солнцем. Можно сказать, что я жил в зачаточном состоянии, то есть моя душа была ущемлена и не развилась в полной мере. Еще она обозвала меня тупицей, неспособным внимательно прочитать пергамент с рецептом, где подробно указаны побочные действия каждого зелья. Я читал, однако я не думал, что испытаю их все и сразу. Прерывать и уменьшать дозировки она строго запретила, порекомендовав занять себя как можно больше и почаще принимать душ. Ее совету я последовал и налег на учебу. От нас теперь требовали невербальных заклинаний на всех уроках, так что я тренировался в невербальной магии, беспалочковой, с левой руки, время от времени пытаясь совместить все это, и вообще изматывал себя так, как только мог. Силы тратились почти под ноль.

В середине второй недели от начала приема зелий на мне не было лица; я похудел и морально ощетинился. Каждый звук меня раздражал, голоса, казалось, били прямо в мозг, а любые просьбы вызывали вспышки гнева. Я срывал свою злость на Эмили и Ярославе, потому что они все время были рядом, и это раздражало еще больше. Мне хотелось побыть одному, но я понимал, что одному в таком состоянии оставаться опасно — могу снова дел натворить, накинуться на кого-нибудь. Понимание этого факта выводило из себя еще больше. Хотелось уподобиться домовому эльфу и побиться головой о стену, либо прищемить себе пальцы дверью, а то руки чешутся кому-нибудь вмазать.