Догоняя прошлое (СИ)

Я прикрыл глаза, еле сдерживая ком в горле. Мне казалось, что читать это второй раз будет намного легче, но я ошибся.

Вкуса еды я почти не почувствовал. Но вот кофе был в самый раз, особенно после виски.

Я продолжил чтение.

Дневник Брайана Кинни

Октябрь 2005 г. Питтсбург

Вчера приходил Майкл, уговаривал заново отстроить «Вавилон».

Не знаю, может быть, он прав. Может, и правда, стоит поднять нашу Мекку из руин?

Работы хуева туча. Выбраться в Нью-Йорк пока не могу.

Джастин тоже много работает.

Мы не виделись с той выставки. Созвонились всего пару раз.

Я предлагал ему билет до Питтсбурга, но он наотрез отказался.

Думаю, дело здесь не в деньгах. Он просто считает, что пока ничего не достиг и не может показаться в родном городе. Но это полная ерунда. То, что он живет в Нью-Йорке, работает, участвовал уже в двух выставках и написал охуенные картины, три из которых были проданы - это уже достижение, первые маленькие шаги к успеху.

Но Джастину этого мало. Он хочет все или ничего! Максималист!

Декабрь 2005 г. Питтсбург

Все же я решился восстановить «Вавилон».

Сначала я даже не мог думать об этом. Я хотел просто продать его. Место, где погибли люди, где чуть было, не погиб Джастин. Но Майкл правильно сказал, что возрожденный «Вавилон» станет, своего рода, памятником погибшим в тот страшный день. Он не даст нам забыть, в каком мире мы живем.

Работаю по-прежнему на износ. Так мне легче. Да нет, не хуя не легче. Скорее, я пытаюсь убедить себя в этом.

Джастин оставил мне одно сообщение на автоответчике, что у него все хорошо. Делаю вид, что это нормально, что так и должно быть, мы так и договаривались. У нас свои жизни. Я отпустил его в Нью-Йорк. Это было правильное решение…

Но только тут я могу написать, что это полная хуйня. Я скучаю по нему, хочу его, хочу, чтобы он был рядом.

Сообщение не стираю, слушаю его голос.

И почему я не могу набрать его номер? Потому что я Брайан Кинни! Потому что я… идиот!

Эти дурацкие правила. Этот засранец уже придумывал их. И почему я всегда иду у него на поводу?

Декабрь 2005 г. Нью-Йорк

Я всегда любил снег. Мне нравились большие снежные хлопья, лениво летящие к земле. Я любовался искрящимся хороводом снежинок в свете фонарей. Но это было там, в Питтсбурге. И казалось, что это было так давно.

В Нью-Йорке снег совсем не радовал меня. На улице было чертовски холодно, и в моей квартире тоже. Я никак не мог согреться. Это не квартира, а какой-то ледник - отопление практически не работало. Кисть выскользнула у меня из руки. Я чертыхнулся, закрыл неоконченное полотно и решил постучать соседу, узнать, как у него с отоплением. Правда, мы с ним практически не пересекались. Иногда я даже удивлялся, ест ли он вообще. Кухней парень не пользовался, ну, разве что, пару раз грел чайник. Так что, я подумал, что пришло время познакомиться поближе.

Оказалось, что парень не такой уж и фрик, как я подумал, впервые увидев его. Шон, так звали моего соседа, работал программистом в какой-то фирме, хотя мне он больше напоминал хакера. Большую часть времени, Шон работал дома. Половину его комнаты занимала разная аппаратура: компьютеры, принтеры, сканеры и еще какие-то приспособления. Очевидно, это и навело меня на мысль о хакерстве.

Мы познакомились и подружились. Не то, чтобы мы проводили все вечера вместе, но иногда я заходил к нему, отрывал от компьютера, мы пили пиво и болтали. Теперь в этом городе у меня появился хотя бы один приятель.

Шона совершенно не напрягало то, что я гей. Он знал это уже давно, потому что не услышать нас с Брайаном было невозможно.

Потом я познакомился с его друзьями, один из которых оказался художником. Правда, его картины не выставлялись в галереях. Он рисовал и раздавал друзьям, а иногда выставлял на продажу на улице. Парень абсолютно не напрягался по этому поводу, а работал художником–декоратором в одном маленьком театре и был вполне доволен жизнью. Вот только меня такая жизнь не устроила бы.

Мы болтали с ним об искусстве, и однажды, я даже показал ему свои работы. Он долго смотрел на две последние, законченные пару дней назад и вдруг спросил:

- Тебе плохо, да? Ты несчастлив! Здесь столько злости и боли!

Я не удивился его вопросу. Как правило, художник видит больше, чем обычные люди, хотя, Брайан тоже всегда понимал мою живопись, понимал то, о чем говорили мои полотна. Но Брайан – исключение из всех правил.

Да, черт подери, мне было плохо. И причиной того, стало не столько отсутствие Брайана, сколько моя неудовлетворенность, мое недовольство собой. Я торчал в этом городе уже почти год, а толку не было никакого, кроме трех проданных работ (одну из которых купил Брайан).

Поначалу, этот маленький успех подстегнул меня. Я уже видел Нью-Йорк у своих ног. Приглашения от лучших галерей выставляться у них. Но все оказалось не так радужно.

Я снова обошел несколько галерей, показывая свои работы, но снова никого не заинтересовал. Все те же вежливые улыбки и не менее вежливые отказы. Отчаяние захлестнуло меня.

И если, еще совсем недавно, я редко выбирался в клуб, расположенный недалеко от квартиры, чтобы сбросить напряжение, то последнее время, я стал там частым гостем.

Я злился на себя, на Брайана, на этот город, на весь белый свет. Зачем я здесь? Что мне нужно? Почему я уехал, а любимый мужчина отпустил меня? Порой мне казалось, что я знаю ответы на эти вопросы, что все правильно, и я должен бороться. Сдаться – значит, проиграть и потерять все.