Крыши и дороги (СИ)

Алона пристально смотрела на него. Джаред развел руками, смущенный.

— У меня есть повод во все это верить. Не буду утомлять вас статистикой, сам не верю в цифры. Но, Алона, я провожу подключенным к системе не меньше шести часов каждый день. Скажите, я хоть немного похож на наркомана?

Она только ослепительно улыбнулась в ответ.

— Что ж, Джей-Ти, вы ясно обозначили свою позицию. У нас заканчивается эфирное время, и я благодарю за то, что вы согласились не просто ответить на наши вопросы, но и прийти для личного разговора. — И уже не ему, равнодушной камере. — С вами была программа “Разговор лицом к лицу” и я, ее ведущая, Алона Талл.

Софиты, наконец, погасли, но Джаред все не отводил взгляда от лица Алоны.

— Я вас совсем-совсем не убедил?

— А вы хотели убедить? — она как-то странно на него посмотрела, так, что он на миг перестал верить всем рассказам Джеффа и остро захотел ее обнять и погладить по голове. — Знаете, вы ведь, наверное, и правда верите в то, что говорите.

— Но я ведь так и сказал, — увы, все, что он мог себе позволить — надеяться, что его улыбка получилась по-настоящему теплой.

— Допустим, но... Джей-Ти, сколько вы спите?

— Что? — он подумал, будто не расслышал вопрос. Алона — серьезная журналистка, не каждому доверят вести живое интервью. Какая ей разница, сколько времени он проводит в постели?

— Не важно, — теперь она казалась не просто хрупкой, она казалась измученной. Почти больной. — Не важно. Забудьте мой вопрос.

— Алона...

Она усмехнулась.

— Всего доброго. Удачи вам.

И ему пришлось поклониться и выйти, думая о том, что он никогда не понимал ни девушек, ни журналисток.

Джаред оказался свободен на всю ночь. Наверное, нужно было вернуться домой и поспать, особенно учитывая только что состоявшийся разговор, но Летун, стоя в лифте, подумал о ночном воздухе — таком душном и вязком внизу, таком холодном и чистом на верхних этажах небоскребов. И остановил кабину.

Наверняка где-то в недрах вещательной компании зазвенел тревожный звоночек — все-таки это была вражеская территория. Но мешать ему не рискнули. Летун подошел к выходу на крышу — и прямо на перилах открыл небольшой кейс. Поглаживая шелковистую ткань, он думал, что если и сидит на чем-то, то уж точно не на мифических радостях прямых подключений.

А на чудесном ночном воздухе, таком, каким он бывает только в первую секунду, когда прыгаешь с высоты.

Если бы Джи-Эн Бивер успел прочесть характеристику своего нового стажера, он, возможно, поостерегся бы давать ему такое задание. А возможно, и нет, поскольку короткие слова “любопытен” и “склонен к авантюрам” очень слабо отражали степень неуемности его характера.

Эм-Ди Коллинз, двадцать один год, Оверлорд для многочисленных друзей по чатам и Миша для немногочисленных реальных, причину ярости своего нового начальника обнаружил быстро. Место преступления оказалось частной территорией, в допуске к которой компания отказывала, ссылаясь на то, что все данные, которыми могла бы интересоваться полиция, содержатся в присланном ими отчете. Отчет умещался на четырех страницах коммуникатора крупным шрифтом и в основном состоял из подсчета убытков. К нему даже фотографий не прилагалось, не то что видео. Миша разочарованно вздохнул и принялся требовать подробности.

После четырех часов переругивания по сети с электронными секретаршами, ботами и автоответчиками любой полицейский плюнул бы, вычеркнул из этих четырех страниц плач по потерянным компанией деньгам, после чего скопировал оставшиеся две в форму полицейского отчета и ушел пить кофе. Мише только стало любопытно. Не то, чтобы он не верил компании, да и мальчики в трико это все-таки не девочки, чтобы так уж жаждать на них полюбоваться, но неужели кому-то жалко поделиться с полицией парочкой снимков?

Он снова и снова перечитывал отчет, пытаясь похитрее сформулировать запрос, который хотя бы выведет его на живого человека, когда вдруг осознал, что в тех самых, неинтересных даже полиции цифрах наибольшая сумма стоит напротив пункта “кабины удаленного управления”.

Миша почесал в затылке. Судя по сумме убытков, рабочие места компании в пыль поразносило. Но ведь взрыва не было, и это не подпольный клуб любителей киберсекса, чтобы перегорать от скачков напряжения, это фабрика! То есть о катастрофе на Третьей в мире, где есть “Интерком”, не знать невозможно, но с тех пор они в своей системе двадцать раз что-то меняли, да и разве может в принципе перегореть отключенная кабина?

Миша набрал очередной запрос.

“Требуется уточнить количество рабочих на фабрике в указанное время”.

Ответ пришел немедленно и содержал, на вкус Миши, несвойственную компьютеру долю ехидства.

“Нулевое количество рабочих указано в присланном отчете”.

Он мотнул головой и уточнил.

“Требуется уточнить количество подключенных кабин в указанное время”.

На этот раз ответ задержался.

“Доступ к данной информации открыт только для высших уровней компетентности. Введите код доступа”.

Оп-па.

А почему не “нулевое количество”? И при чем тут высшие уровни компетентности к простой технической информации?

Миша набрал новый запрос.

Примерно через четыре часа игр со словами “рабочие”, “рабочие места” и даже “затрата электроэнергии в указанное время” связь с компанией “Чистое небо” пропала. Начисто.

Миша снова почесал в затылке, позвонил администратору сети, выслушал его долгий и нудный мат по поводу стажеров и их постоянного желания использовать сеть для личных нужд, не менее сердечно ему ответил и обнаружил в своем мозгу изящную в своей простоте идею.

Если Высшей Лиге постоянно сходит с рук недозволенное проникновение на частные территории, то чем полицейский, пусть даже стажер, принципиально хуже? Он всего лишь хочет попасть на место преступления!

Ночью он стоял на арке, обрамлявшей съезд со скоростного шоссе к Восьмой фабрике, и думал, что он, конечно, не Высшая Лига, но тоже кое-что умеет. Например, соображать.

Он приготовился ждать. Машины на фабрику приезжали и ночью, и всегда останавливались на этом участке. Не могла же именно в этот вечер ни одна не появиться?

Когда он успел окончательно замерзнуть и усомниться в собственных умениях, серый фургончик наконец свернул в нужном направлении. Миша попытался быстро размять ноги, не преуспел, и, едва не свалившись, перелез через ограждение. Повис. На миг показалось, что машина не остановится, но обошлось. Приземление все равно вышло жестче, чем он планировал, Миша неуклюже плюхнулся на крышу фургона и прислушался. Из кабины не донеслось не звука. Миша рассмеялся — вроде бы, все шло по плану.

На подъезде к воротам фабрики он осознал масштабы собственного везения в первый раз. Машиной оказался маленький грузовичок, между крышей которого и воротами оставался зазор. С обычной технической фуры пришлось бы прыгать, а она здоровая. Миша снова хихикнул и затаился.

Грузовичок остановился у какого-то ангара, открылся, и автоматический погрузчик принялся затаскивать в него ящики. Миша осторожно уцепился за крышу, снова повис и спрыгнул на землю, стараясь не светиться перед кабиной. Все же вдруг там живой водитель, а не автопилот?

Он огляделся и опять усомнился в своей гениальности. Фабрику-то через спутник он рассмотрел, но сейчас, в темноте, между одинаковых ангаров, это совершенно не помогало ориентироваться. Не говоря уже о том, что в рабочий зал наверняка тоже не так-то просто попасть...

Погрузчик едва его не придавил. Миша отскочил в сторону и решил хотя бы посмотреть, что тут такое таскают по ночам. Фабрики удаленного управления — это фабрики управления, не заводы, так что отсюда могли вывозить?

Ящики оказались заперты на простые защелки. Миша приоткрыл ближайший у выхода... И понял, что ему повезло уже дважды.

Больше не надо искать рабочий зал. А вот сообщения об отсутствии жертв во вчерашнем инциденте совершенно точно не соответствовали истине. Или какие-то другие сообщения о несчастных случаях — он же не патологоанатом, чтобы в темноте определить время смерти замороженного трупа?!