Охота на ангела (СИ)

– То есть ты с шестнадцати лет охотишься сама?

– В основном да. Иногда я натыкаюсь на каких-нибудь других охотников. Тогда мы доводим общее дело до конца вместе, но потом все равно разъезжаемся в разные стороны.

– И ты никогда не хотела оставить охоту, поступить в колледж, начать жить нормальной жизнью? – удивленно спросил Сэм.

– Нет. Я не хочу жить нормальной жизнью, когда под ней подразумевается постоянная рутина. Угробить кучу времени на колледж, понять, что специальность, которую я выбрала, мне не по душе, устроиться на работу, которая мне не нравится, выйти замуж, родить детей, на выходных ходить в парк. Потом вырастить детей, понять, что больше им не нужна, да и муж уже не такой замечательный, каким был пятнадцать лет назад. Потом выйти на пенсию и осознать, что ничего полезного толком и не сделано и умереть из-за того, что подавилась хлопьями за завтраком. Да, замечательная жизнь, особенно, если учесть, что я не люблю детей, но пусть ею живет кто-нибудь другой. Я же лучше через год умру, когда буду спасать людей от нечисти, чем проживу еще 50 лет вкалывая бухгалтером в какой-нибудь мелкой фирме.

– Как ты оптимистично смотришь на жизнь обычных людей.

– Возможно. Ладно, с вами очень весело, ребятки, ангелу передадите его плащик, а мне пора, – сказала я, вставая со стула и застегивая куртку. Рискованный шаг, ведь они могут меня не остановить, и вернуться будет сложно, но кто не рискует – тот не пьет шампанское. Я уже на полпути к выходу, но Дин хватает меня за запястье и разворачивает лицом к себе. Я вопросительно приподнимаю брови:

– Может, ты меня отпустишь?

– Нет, – кратко отвечает парень.– Ты никуда не пойдешь. У тебя нет ни денег, ни машины, и я даже не знаю твоего номера телефона. Да что там номера, я твоего имени не знаю!

– Хлоя Гринвуд. Полегчало? – надменно спросила я, вырывая свою руку у Винчестера. – Хотя вообще-то ты прав. У меня нет денег, а машина так и осталась где-то в лесу.

– Вот и чудненько, ты остаешься с нами.

– Хлоя, мой брат хотел предложить тебе остаться с нами на некоторое время, ведь так будет лучше для тебя, но, к сожалению, к тридцати годам он так и не научился нормально выражать свои мысли, – обратился ко мне Сэм. – Так что? Ты останешься с нами?

– Останусь, но только при одном условии: твой брат не подойдет ко мне ближе, чем на 2 метра.

– Хорошо, – улыбнулся младший Винчестер. Дин обиженно надулся:

– Смотри, потом еще на коленках будешь передо мной ползать, но будет уже поздно.

– Не волнуйся, я как-нибудь справлюсь с этим горем.

– Вот ты язва. Ладно, нам нужно в конце концов доехать до Бобби, мы и так изрядно задержались.

– Кто такой Бобби?

– Старый ворчливый алкоголик. Но добрый. А вообще, он нам заменил отца. Ехать нам до него еще примерно сутки, так что пора выдвигаться.

Мы вышли из мотеля и направились на парковку. Завидев черную Шевроле Импалу 67-го года, я сразу поняла, что это машина Дина. Он метнулся к ней, нежно называя деткой, похлопал ее по капоту и уселся за руль. Глаза светились радостью и безграничной любовью к этой поистине прекрасной машине. Я тоже была изрядным любителем старых автомобилей, но так, как Дин любил свою машину, я не любила даже людей. Я наблюдала за этим довольно странным действом слегка приоткрыв рот от удивления.

– Просто не обращай внимания, скоро привыкнешь, – тихо сказал Сэм. Понимающе кивнув головой, я направилась к машине. Забравшись на заднее сиденье с ногами, я поймала на себе озверевший взгляд водителя. Я мало кого боюсь, Дина мне бояться тем более не стоило, но в тот момент я серьезно испугалась за свою жизнь.

– Ты что, вообще очешуела?! А ну убрала ноги с сидения детки! Я тебя больше в машину вообще не пущу, будешь сзади пешком бежать! – Дин орал, как сумасшедший, а Сэм, который уже примостился на переднем сидении, тихо смеялся. Да, ситуация очень даже комичная, но мне было совсем не до смеха. – Сэм, ты это видел?! Она туда ноги положила!

– Ладно-ладно, успокойся. Видишь, я уже убрала ноги. Все хорошо, дыши ровно, – я как будто

сидела на бочке с порохом. Но вдруг, взглянув на эту ситуацию со стороны, я просто расхохоталась. Впервые за очень долгое время я смеялась искренне, без тени притворства. У меня возникло чувство, что с этими людьми я могу быть самой собой, не обдумывать каждый свой шаг и каждое слово. А потом я снова вспомнила о том, что я должна лгать им, а затем выдать их друга королю ада. Смех сразу прекратился, но пришлось оставить легкую улыбку, дабы не выглядеть совсем уж неестественно грустной.

– Она еще и смеяться смеет. Ты не забывай: я уже однажды сбил тебя, а будешь продолжать ржать – собью еще раз, вот только Кас тебя уже не спасет.

– Все, отпустило?

– Нет! – еще примерно 10 минут Дин продолжал что-то бубнить себе под нос, но мы его не слушали. За окном проплывал однообразный пейзаж полей. Я меланхолично уставилась в небо, а в голове сквозь пелену памяти начали пробиваться воспоминания…

Знаменитый лондонский дождь. Ледяные капли попадают за шиворот, заставляя содрогаться от холода. Намокшие волосы неприятно прилипают к щекам, в животе громко урчит, а пустой желудок срочно требует еды. В последний раз я ела позавчера, когда добрый пекарь дал мне немного подгоревшую буханку свежего еще теплого хлеба. Первым моим порывом тогда было сразу же съесть всю буханку целиком, но я помнила, что это мне только навредит. Борясь с безумным чувством голода, я отломала небольшой кусочек и сунула в рот. Этот хлеб был самым вкусным из всего, что я когда-либо ела. Огромных усилий мне стоило вовремя остановиться, если бы не моя сила воли, я бы съела эту несчастную буханку за пару минут. Сейчас воспоминание об этом божественном вкусе горячего хлеба лишь ухудшало мое самочувствие. Нужно было срочно отвлечься.

Я заставила себя встать с холодного асфальта. Сегодня прошел ровно месяц с того момента, как я сбежала из больницы. Новая жизнь на улице давалась мне совсем нелегко, ведь я была девочкой из интеллигентной и обеспеченной семьи. Я еще не знала, что значит, есть реже трех раз в день, каково спать на лавочке в парке. Мне пришлось учиться искать себе еду самой, скрываться от патрульных полицейских, просить подаяния в подземках. А еще мне нужно было научиться жить без мистера и миссис Гринвуд, осознать, что они мертвы, и я больше никогда их не увижу. Слезы наворачиваются на глаза, но нельзя показывать слабость, я достойна счастья и я добьюсь его любой ценой…

Впервые я встретилась с Марком через 3 месяца после моего побега. Холодный ноябрь, еду добывать все сложнее, ведь уличная торговля уже не такая активная, а выпросить еду у злобных продавцов больших супермаркетов сложнее, чем у простодушных и жалостливых уличных торговцев. С ночевкой тоже серьезные проблемы, ведь спать в парке уже не вариант. Чтобы хоть как-то прокормить себя, я пошла на ужасный для той порядочной Хлои шаг – я решилась на воровство. Я чистила карманы прохожих в подземке, которая постоянно кишела спешащими людьми, ничего не замечающими вокруг себя. Да и в толпе воровать удобнее. Но однажды я попалась.

В подземном переходе я приметила себе жертву: мужчина лет тридцати, одетый в черное пальто и элегантную шляпу. Я приблизилась к нему и, идя немного позади него, аккуратно сунула руку в карман его пальто. Вот уже мои пальцы нащупали бумажник, как вдруг мужчина хватает меня за руку:

– Попалась, юная леди. Разве родители не учили тебя, что воровать нехорошо? — мужчина слишком спокойно это говорил. Я бы испугалась гораздо меньше, если бы он начал кричать, звать полицию или что-то в таком роде. Но он лишь вел меня дальше по переходу, крепко сжав мою руку. В моих глазах застыл ужас, я не знала, что же от меня хочет этот мужчина в черном пальто, равно как и не догадывалась, кем он является.

– Ты боишься меня?

– Нет, – солгала я. Мой голос получился достаточно твердым и жестким, но он все равно не поверил мне.

– Конечно, боишься. Судя по твоей технике, ты начала воровать совсем недавно, но, хочу сказать, у тебя неплохой потенциал.