Поединок (СИ)

Но еще до женитьбы на Лили Поттер он знал, что невозможно познать покой в этом семействе.

Птица недовольно вскрикнула, взмахивая крыльями — явно прошла курс выживания, но что еще ждать от совы Поттера? У них, наверное, все звери такие, посмотреть хотя бы на парочку гуляющих где-то тут котов, на которых Скорпиус в среднем три раза в день наступал, так и не научившись отличать их от ковриков.

Сова влетела в кухню и уселась на край стола, вне досягаемости руки Скорпиуса, явно понимая, чем эта рука может ей грозить. Но Малфою было лень связываться с птицей, и он просто отобрал у нее письмо, хмыкнув в ответ на очередной недовольный возглас:

— Я не Поттер, чтобы с тобой нежничать, это он у нас спаситель разных сов-идиотов, которые не отличают стену от окна,— фыркнул молодой человек, в очередной раз за это утро вспоминая далекие школьные годы, когда Джеймс решил обмотать себя веревкой и спуститься по отвесной стене, чтобы достать с карниза полудохлого совенка.

Скорпиус тут же забыл о птице, распечатал конверт и со снисходительной улыбкой прочел письмо. Потом отложил его на край стола и вернулся к газете.

— Что здесь делает Гэб?

Скорпиус усмехнулся, чувствуя, как мягкие пальчики Лили касаются его шеи. Она обняла его и поцеловала в гладко выбритый подбородок, на миг прижавшись к его спине.

— И тебе доброе утро,— хмыкнул Малфой.— Он хочет с нами позавтракать, я предложил ему миску твоих котов, но он оскорбился...

Лили рассмеялась, протянув руку и погладив эту пародию на птицу:

— Что в письме?

— А ты как думаешь?— Скорпиус отложил газету и согнал со стола сову с самым тупым именем, что ему приходилось слышать. Хотя какое имя у хозяина, такое и у совы... Только вот, насколько помнил Малфой, имя птицы было просто издевательством над Джеймсом, сову которого звали тоже идиотски, но только наоборот — Бэг. Насколько понял Скорпиус, маленький Поттер назвал так купленную ему сову, чтобы Джеймс мог давиться нежными братскими чувствами накануне своего дня рождения...

— Альбус очень волнуется, что мы не успеем его проводить,— Лили пробежала глазами каракули младшего брата.

— Ну, вполне правильно делает,— Скорпиус окинул взглядом Лили, которая еще была в халатике, потом посмотрел на часы.— Хотя, думаю, ты сто раз успеешь собраться, прежде чем твой братец все же отлепит физиономию от подушки...

— Нечего было вчера так бурно отмечать его день рождения,— откликнулась Лили, отправляясь в спальню.

— Это ты ему скажи, я тут ни при чем,— ухмыльнулся Малфой, в который уже раз поражаясь, что Поттер умудрился родиться тридцать первого августа. Подождал бы еще денек, вот бы потеха была в Хогвартс-Экспрессе...— Посмотри свежую газету, пожалуйста,— крикнул он вслед жене, ленясь подняться и взять самому.

Лили что-то ответила, и Скорпиус с чистой совестью вернулся к кроссворду, который все-таки нашел в конце прошлого номера. Вообще следовало бы читать газеты сразу, чтобы быть в курсе событий магического общества, но у него почти не было на это времени в течение прошедших трех недель. Он пытался найти для себя какую-нибудь малоизвестную команду по квиддичу, чтобы купить и заняться уже настоящим делом, вел переговоры, бывал в разных концах Англии, да еще тут Поттер с его новостью о «Крыльях Лондона», его день рождения, медовый месяц, наконец...

В общем, не до газет. Да и сегодня, видимо, не получится почитать — Альбус Северус Поттер отправлялся в школу волшебства и чародейства Хогвартс и наказал всем прийти к ним домой, чтобы потом торжественно препроводить его на станцию девять и три четверти. В этом мероприятии радовало лишь то, что можно будет хорошо повеселиться, когда встретятся Джеймс и Альбус, они всегда так пламенно друг друга любили. Да и бывшую старосту Уизли Скорпиус давно не имел удовольствия созерцать... В общем, и в плохом всегда можно найти что-то хорошее...

От дверей донесся резкий стук, потом прошло не больше пяти секунд, как замок щелкнул, и в квартиру явно ввалился Поттер, считавший вполне нормальным вламываться сюда без предупреждения только потому, что он знает пароль от замка.

— Привет, Джим, привет, Ксения,— раздался голос Лили, и Скорпиус решил все-таки почтить своим присутствием гостей.

— Поттер, однажды ты вот так войдешь и увидишь то, за что ты меня ударил на седьмом курсе,— лениво протянул Малфой, подавая другу руку и ухмыляясь почти так же, как сам Джеймс. Ну, когда за плечами столько всего прожитого и пережитого, трудно не усмехнуться друг другу при встрече. Потом он подмигнул Ксении, которая необычайно радостно (для жены Поттера) улыбалась, перевел взгляд на Лили, которая была слишком бледна (для его жены).— Лил, ты в порядке?

— Да, вполне,— чуть натянуто ответила она, сворачивая в трубочку газету.— Я оденусь, две минуты,— и поспешила в спальню, явно чтобы избежать допроса Скорпиуса, который ложь Поттеров считал самым занятным аттракционом. Лили махнула рукой и скрылась.

“Стоит сосредоточиться на этом вопросе”,— подумал Малфой и тут же был отвлечен другом.

— Ну что ж,— хмыкнул Поттер, плюхаясь на диван.— Значит, у нас есть полчаса на то, чтобы перекусить.

— Ксения, ты посадила его на диету?— хмыкнул Малфой, потягиваясь.

— Нет, она все утро водила меня по магазинам, а это очень утомительно,— тут же откликнулся Поттер, лукаво улыбаясь жене. Ксения закатила глаза и направилась за Лили, видимо, чтобы обсудить какие-то свои женские проблемы.

Ну, о чем они еще могут болтать? О Поттере? Сомнительно... О нем, о Малфое? Лестно, конечно, но тоже вряд ли...

— Так что там у вас на завтрак?

Рон Уизли.

Словно не он сидел, болезненно усталый, болезненно ничтожный под темным небом, которое когда-то распорядилось его судьбой.

Если не небо, то кто? Если только ты сам… Но разве ты сам мог бы сделать тот страшный шаг, мог бы ступить на тропу одиночества и безверия, когда каждый миг — как вечность, когда любое чувство — как мука, когда воспоминания — как нож по сердцу?! Разве мог ты добровольно уйти оттуда, из твоего дома, от нее? От ее глаз, которые всегда придавали уверенности в себе. От ее голоса, всегда шептавшего такие нужные тебе слова любви и преданности. От себя самого, потому что без нее ты уже не ты…

Четыре года. Как вечность, но как миг. Ты живешь, неся в себе то прошлое, которому уже давно не было места в жизни других. В ее жизни, которую растерзало, разбило безжалостное небо. Нет, не небо.

Они.

Рон прикрыл глаза, устало опираясь на колени. Будто вчера он бежал по грязной улице Косой аллеи, чувствуя, как сжимается от тревоги сердце. Не стерлись краски, не утих ужас того мгновения.

...Переулок, грязный, влажный, темный. И рыжие волосы Джинни, и кровь. И звери, безжалостно убивавшие ее. И боль — не та, физическая. Другая — от которой хотелось рыдать и кричать, глядя на мертвого человека, которого любил так же сильно, как себя самого...

Джинни. Малышка Джинни… Он никогда не был так храбр в своей жизни, как в тот момент — когда она погибала. Когда враги ее мужа, великого Гарри Поттера, легко перерезали — перегрызли — нить ее бесценной жизни. И никогда он не был так бесчувственен к физической боли, как тогда…

Иногда Рон думал о том, почему не погиб там, в темном переулке, вместе с ней, с Джинни. Почему это бесчувственное небо не позволило и ему уйти вслед за ней. И всегда приходил к одной мысли: из-за нее.

Из-за Гермионы.

...Спальня в доме Блэков, затянутая пылью и паутиной. Влажная кровать. И Гермиона, прятавшая палочку и судорожно целовавшая его в искусанные губы. Ее руки, ее глаза, ее запах, от которого он порою задыхался. Сердце выскакивало из груди. И было все равно, что он оборотень, что впереди полнолуние, что за ним охотилось Министерство. Даже то, что Джинни больше не было, в тот момент было далеким и чуждым. Потому что она, Гермиона, давно была центром его жизни...

Он выжил и вырвался из лап Министерства только потому, что рядом была она. Она верила, что все будет в порядке, и он тоже глупо в это верил. Он жил, он боролся, терзаясь и разрывая себя изнутри. И все это ради того мига, когда он подставил себя вместо нее, вместо Гермионы. Ради мига, когда он спас ее. Чтобы она жила. Чтобы она научилась снова радоваться. Чтобы снова любила. Не его. Но любила…