Поединок (СИ)

Ребенок… Дар... И ответственность, которую не каждый выдержит. А Джеймс? Она не сомневалась в нем, скорее, она боялась надеть на мужа такой «хомут», ограничить его бурную молодую жизнь, без которой, она знала, он угаснет. Как птица в клетке…

Но тогда, дома, она сидела и смотрела на его спящее лицо, на морщины, которые пролегли на лбу еще четыре года назад, когда погибла его мама. Он спал, улыбаясь чему-то во сне, но все равно лицо не становилось бесшабашно-веселым, каким было почти всегда, когда Джеймс бодрствовал. Он открыл глаза, и она поняла, что может ему сказать. Она может сказать ему все, и он примет, поддержит, не испугается… И она сказала. И он не испугался.

Хотя после трех дней вот таких выходок Ксения уже теряла терпение: Джеймс в присущей ему манере переварил весть и продолжил жить с дурашливой непосредственностью, хотя Ксения просила его пока держать весть об их ребенке в тайне. Хоть первое время, чтобы они сами смогли привыкнуть к тому, что станут родителями…

— Как не надо?!— возмутился Джеймс, опуская на пол корзину, набитую пеленками, погремушками, детскими игрушками. Зачем-то там еще лежали детская гоночная метла и даже квоффл.

— Ты сошел с ума?— рассмеялась Ксения, когда Джеймс подхватил ее и приподнял над полом, улыбаясь широко и весело.— Отпусти и перестань дурачиться...

— Неа,— покачал головой молодой человек.— Имею право. Я вообще теперь на все имею право... Люди!

— Перестань,— шикнула Ксения, скрывая счастливую улыбку.

— Люди!!!— еще громче прокричал он, глядя в ее светлые глаза.— Моя жена беременна! Я буду отцом!!!

Посетители универмага поворачивались к ним и улыбались, дети удивленно смотрели на них.

— Да, все-таки надо было подержать тебя в неведении,— наконец, решила Ксения, и Джеймс тут же опустил ее на пол.— Ну, скажи, зачем нам метла? Да она еще ближайшие года три будет в углу лежать... И пеленки зачем?

— Как зачем? Все нужно купить, подготовиться...— Джеймс не дал девушке вынуть из его корзины вещи.— А вдруг что забудем?

— Поттер, тебе не говорили, что детей вынашивают девять месяцев?— с интонациями Скорпиуса спросила Ксения, поглядывая на часы. Их ждали Малфои, чтобы вместе пойти к родителям Джеймса — сегодня Альбус уезжал в школу, и Ксения пыталась найти для него подарок, пока Джеймс дурачился, собирая по универмагу детские вещи.

— Видишь, как мало времени осталось,— Джеймс обольстительно улыбнулся жене, приобнимая ее.— Надо моему сыну купить все, чтобы он ни в чем не нуждался...

— Почему это сыну?— Ксения достала из корзинки голубую рубашечку и голубой чепчик.— Может, дочери...

— Нет, Ксени, на меня возложена ответственная миссия продолжения рода Поттеров... Не думаю, что отец будет доволен, если его внуки будут носить только фамилию Малфой... Это будет как-то... неправильно...

— А как же Альбус?— Ксения с рассеянной улыбкой рассматривала содержимое корзины мужа.

— Ох, на него я уже давно не надеюсь. С того момента, как лет в пять он заявил, что хочет быть геем...

— Что?— Ксения рассмеялась от неожиданности.

— Да, геем. Он услышал от меня это слово и сделал судьбоносное заявление...— Джеймс поцеловал Ксению в макушку, приобнимая.— Так что у нас будет сын...

— Через восемь месяцев, так что бери все это,— девушка указала на корзину Джеймса,— и неси обратно, пока я оплачиваю покупки... Тем более не стоит ничего заранее покупать... И Лили тебя убьет, если мы опоздаем, и Альбус из-за этого расстроится...

— Вечно я во всем виноват,— пробурчал Джеймс и покорно поплелся обратно. Через пару минут он вернулся, держа на ладони красные носочки. На лице молодого человека было написано упрямство.— Их я все равно куплю...

— О, ради Мерлина, Джим,— вздохнула Ксения,— покупай, только давай быстрее...

— Хорошо... А потом к Каминному холлу...

— Я думала, мы трансгрессируем...

— Нет, тебе нельзя.

— Джеймс Поттер!— Ксения ткнула кулачком ему в грудь.— Я беременна, а не смертельно больна. Так что если ты решил на восемь месяцев обложить меня ватой и положить в коробку, то лучше сразу откажись от своей идеи...

— Беременным женщинам нельзя трансгрессировать, я читал,— упрямо произнес Джеймс, прижимая к себе ее руку.

— Поттер,— Ксения начала сердиться.— Я сама целитель, и не надо меня учить! Трансгрессировать нельзя после десятой недели, а у меня только четвертая... Так что шагай к кассе, или я прокляну тебя до Малфоя...

Он тяжело вздохнул, смиряясь, и Ксения улыбнулась: рядом с ним она была абсолютно счастлива даже тогда, когда сердилась...

Скорпиус Малфой.

Вообще в газетах, кажется, разучились писать что-то стоящее, и Скорпиусу иногда казалось, что читает он их только потому, что по утрам нужно было чем-то занять себя, чтобы не думать о том, что Лили еще в постели или отправилась в душ. Кажется, мысль, что они муж и жена, растворила последние островки приличия, что еще хранились в его душе как пережиток школьного прошлого, когда ему приходилось считаться с миллионами правил, две трети из которых были явно придуманы кланом Поттер-Уизли.

Конечно, считался он не всегда... Да и она не раз перешагивала — осознанно — черту дозволенного... Но это ему обычно нравилось... Правда, не всегда...

Расслабленный, он перевел взгляд на стену, видя перед собой освещенную гостиную Слизерина, посреди которой, бесстрашно глядя в его ледяные глаза, стояла гриффиндорка-пятикурсница. Боялась ли она тогда, пряча испуг, или просто не знала, что, когда у него был такой взгляд, он мог все: причинять боль, мстить? Возможно, даже убивать… Ей бы следовало бежать, прятаться, но она бесстрашно смотрела на него, словно знала что-то, что позволило бы ей уйти от урагана, который мог прорваться из хладнокровной и расчетливой, темной души Скорпиуса Малфоя.

Наверное, она знала, это Малфой понял по прошествии нескольких лет, проведенных рядом с ней. Что именно? Этот вопрос он никогда не задавал ей, не желая слышать ответ.

Знала ли Лили о Лиане МакЛаген, которая немногим раньше вот так же смело смотрела на него, хотя до этого равнодушно говорила, что его нельзя любить? Знала ли эта смелая гриффиндорка о том бесчисленном, безликом перечне девчонок, которых он мучил, которыми пользовался, загоняя все дальше даже возможность мысли, что его любят? Знала ли о том холоде, что всегда хранила его душа, когда тело касалось девичьего тела? Знала ли, что пробудила в нем она, Лили Поттер, которую он почти никогда до того сентября не замечал? Знала ли, что так терзало и мучило его изнутри в тот момент, когда она осмелилась не убежать от его взгляда — взгляда слизеринского мерзавца?

Он и сейчас надеялся, что нет, потому что его темное прошлое было слишком неприятным, чтобы касаться хотя бы на секунду мыслей его доброй, немного наивной жены, что научила его по-новому смотреть на мир...

А тогда, в тот момент, он еще старался оградить ее от себя, от своей темной стороны, пытался показать ей, что тот, кому она говорила «я тебя люблю», существует лишь в ее фантазиях, в ее глазах с розовыми очками... Он был уверен, что был для нее лишь иллюзией... Но она не позволила ему этого, она не позволила ему оттолкнуть ее протянутую к нему руку... Оттолкнуть ее любовь...

— Ты никогда не был прекрасным принцем, не льсти себе. Я видела тебя год за годом, со всеми твоими дурацкими манерами, выходками, шуточками… И я знала, что ты можешь быть жестоким… Ты был способен создать сказку. Если бы ты был таким ужасным, если бы в тебе не было света, ты бы не смог создать серебряный лес, где даже снег греет. Но ты его создал. Потому что внутри тебя есть место этому лесу...

Она тогда говорила, а он стоял молча, но ему казалось, что в тот самый момент внутри него растворилось прошлое, которым он старался ее оттолкнуть: исчезли из памяти слова Лианы, стерлись лица всех тех, кто мелькал в его судьбе до нее, до Лили...

Встряхнув головой, чтобы оттолкнуть малоприятные мысли о бурном школьном прошлом, Скорпиус взял другой номер, надеясь найти там хотя бы кроссворд, а сам вслушивался в шаги в спальне, но их заглушил стук в окно. Малфой поморщился, понимая, что утро соответствует предстоящему дню, и больше из вредности, чем из лени вставать, взмахнул палочкой, чтобы оконная рама, открываясь, щелкнула незванной никем сове по наглому клюву. Он еще только третий день женат (но об этом пока мало кто знает), какого... он должен принимать письма, а не спокойно наслаждаться медовым месяцем?!