Память героя (СИ)

Сочиняя послание для Дамблдора, Люциус использовал витиеватые и обтекаемые формулировки, которые всегда составлял мастерски. Суть же письма состояла в том, что лорд Малфой задержал своего наследника до такого позднего времени из-за семейных дел, которые должны были решиться немедленно. Так же аристократ предупредил, что на днях заглянет в школу с проверкой. Второе письмо было отправлено семейному колдомедику, с уведомлением о необходимости помощи. Аристократ хотел убедиться, что зверский артефакт Амбридж использовала только на Поттере и к другим детям он не применялся. В этом и будет заключаться задание целителя - выявить шрамы на руке у Поттера и незаметно проверить остальных детей на наличие таких же увечий. Лорд стиснул зубы. Ему даже не хотелось думать, что будет, если выяснится, что Министерский инспектор применяла Кровавое перо на учениках. Его пугал не скандал, который возникнет в обществе, как только вскроется сам факт использования пыточного инструмента. Его угнетала мысль о реакции Драко на эти события. Каковы будут действия сына, если выяснится, что Амбрибж применяла перо неоднократно? В любом случае, Розовую Жабу нужно было убирать из школы, и желательно в Азкабан, хотя кладбище тоже оставалось неплохим вариантом.

Поттер… Люциус подумал, что теперь вспоминает о нём так же часто, как и о Драко. Видно, ему и вправду суждено стать членом семьи, если не через Блека, то как парню и в будущем мужу Драко. Такие браки ещё около столетия назад были достаточно часты и никогда не осуждались в обществе. Ориентацию волшебников чаще всего определял вектор магии: иногда магия допускала только женскую энергию, иногда только мужскую. Но чаще всего маги были бисексуальными, имея двойной вектор направленности, и выбирали партнёров в зависимости от личных качеств мага. Существовали даже ритуалы, которые помогали однополой паре вводить в свой род приёмных детей и делать их своими наследниками. Такие дети со временем даже становились похожими на родителей. Но в данное время однополые браки перестали приветствоваться. А ритуал усыновления попадал под директиву Минестерства о Кровной магии и проводить его можно было только с разрешения Министра. И насколько Люциус знал, вот уже несколько десятилетий разрешение на подобный ритуал не давалось. Хотя такой брак и ритуал давали шанс на создание семьи таким магам, как Северус Снейп, у которого был выраженный мужской магический вектор. Лорд всегда знал об ориентации друга, тот не делал из этого тайны, хотя и не афишировал. Но на все вопросы о семье зельевар каждый раз отвечал, что наследник у него есть, и это крестник, а подходящего партнёра для жизни он ещё не нашёл.

Нет, как зять, Поттер вполне устраивал Люциуса. Богатый, сильный, умный, находчивый маг - гриффиндорец был весьма заманчивой партией. Даже его упрямство и умение добиваться поставленных целей вполне импонировали лорду. Уже сейчас львёнок мог защитить близких ему людей и выбраться невредимым из любой передряги. Да и в будущем, если они поженятся, этой паре никто и никогда не сможет навязать свои взгляды, как ему когда-то. Нет, Поттер всегда будет ставить свои цели и добиваться только того, что он сам захочет. Драко же в свою очередь будет помогать ему в достижении этих целей с применением меньшего количества сил и наименьшими потерями для себя.

Смущало Люциуса лишь то, какие могущественные враги были у подростка. И это не только Тёмный Лорд, который охотился за мальчишкой с рождения. Сейчас пятнадцатилетнего ученика считает своим врагом сам Министр Магии Англии. Хотя стоило отдать должное гриффиндорцу, друзья и союзники у него тоже были. Люциус усмехнулся. Теперь, благодаря истории с чашей, их стало даже больше, чем мальчишка мог себе представить. Драко и Тео - весьма солидные соратники, приносящие Поттеру весьма ощутимую родовую поддержку в виде своих родителей и семейных знаний. Кроме того, такой волшебник, как Снейп - мастер зельеделья и опытный боевой маг, который отставил в сторону свои детские обиды и взялся помогать гриффиндорцу, - был весомым приобретением. Под вопросом ещё оставался Фенрир и его стая. Если Тео прав и вожак действительно не собирается убивать Люпина, то есть большая вероятность, что оборотни перестанут служить Лорду и предпочтут остаться в нейтралитете. Это весьма ощутимо ослабит одну из сторон и даст Светлым преимущество в противостоянии.

Хотя, исходя из воспоминаний самого Поттера, к почитателям директора его никак нельзя отнести. Он весьма тонко чувствовал ложь и недомолвки директора. Ребёнок, прошедший ад на земле, научился прозорливо оценивать людей, которые его окружали, обращая внимание на их поступки, а не на слова. Поттер видел директора насквозь и никогда не вёлся, как остальные, на маску доброго дедушки. Этот факт не мог не радовать Люциуса. Он же ставил лорда в тупик. Почему тогда фамильяр Дамблдора принёс в подземелье Распределяющую шляпу, из которой мальчик впоследствии смог достать меч Годрика Гриффиндора? Почему феникс вообще прилетел, если Поттер не проявлял должного уважения директору? Конечно, свою роль могла сыграть Шляпа, которая была древним артефактом. Но чтобы выполнить её приказ, Фоукс должен был быть фамильяром школы, то есть всех директоров посменно. Но это, как знал Малфой, не соответствовало истине. Ни на одном портрете и ни на одной картине не был изображён феникс. Не упоминали про него также в книгах и свитках. К тому же, директор постоянно подчёркивал тот факт, что феникс сам прилетел к нему. Это было где-то после победы над Гриндевальдом. А любому школьнику было известно, что феникс - это птица, порождённая самой магией и направляющая мага к правильной цели. Конечно, любому лидеру такой фамильяр только прибавлял веса в обществе. Так почему же Фоукс помог тогда в подземельях гриффиндорцу, если тот не испытывал никаких тёплых чувств к владельцу самого феникса?

Размышляя об этом, старший Малфой пытался отрешиться от ужасающих воспоминаний о самом василиске и битве с ним. Они заставляли лорда чувствовать свою вину за происшествия в тот год в Хогвартсе. Но он никогда и предположить не мог, что дневник, эта маленькая книжечка, вызовет к жизни такого монстра. Хотя это и никак не оправдывало его действий. Радовало одно: ни один маленький волшебник не пострадал серьёзно. Вот тут ставили в тупик действия самого Дамблдора. Зачем было ждать, пока созреет мандрагора в школьной теплице, если можно было обратиться к поставщикам ценных ингредиентов и те за умеренную плату привезли бы в Хогвартс такие нужные мандрагоры? Какая выгода была директору в том, что магглорождённые лежали, парализованные, в Больничном крыле в ожидании лекарства? Ведь если бы он сделал заказ за границей, о нём бы наоборот заговорили, как о рассудительном руководителе. А это, несомненно, только прибавило бы ему авторитета. Как обьяснить такие действия Дамблдора, лорд Малфой не знал.

У Люциуса опять возникал вопрос, на который у него снова не было ответа. Вопрос, на этот раз относящийся к Лорду. Как он, шестнадцатилетний маг-недоучка, мог создать такой мощный артефакт, как дневник с воспоминанием? Какой ритуал он использовал? И откуда он, юноша, выросший в приюте, мог узнать о Тёмном ритуале, о котором ничего не слышал даже наследник древнейшего рода? Это не давало Малфою покоя. Если этот источник продолжал успешно поставлять информацию Воландеморту, то борьба с ним становилась всё проблематичней и проблематичней.

Аристократ тряхнул головой. Как бы ни был силен, изворотлив и образован Лорд, ради своей семьи Люциус готов был собственноручно отправить его к праотцам и завершить дело, начатое Поттером ещё четырнадцать лет назад. Да и у самого Малфоя накопились к Воландеморту приличные счёты. И немалая роль в них отводилась резне магглов и проклятию старухи. Кошмары, преследовавшие Люциуса с той ночи, стали настоящим бичом для аристократа. А теперь, когда о них знает Драко… Да, желание закопать полукровку где-то в лесу становилось с каждой минутой всё сильнее и сильнее.