Связанные (СИ)

Брюнетка закрывает глаза в ожидании неизбежного, но чувствует совершенно другое. Хицугая просто обнимает её, впрочем, его щека касается шеи девушки, а её тело прижато к стенке крепким мужским торсом.

– Тош…

– Ш-ш-ш, – шепчет беловолосый, и она ощущает его дыхание где-то под мочкой, отчего по шее пробегают мурашки, – слушай…

Вновь в его руках самая красивая девушка, вновь они наедине, снова слишком близко. Выдержка ледяного капитана на пределе, и он понимает, что все его усилия пойдут прахом, если он сейчас коснётся её губ, осталось совсем немного.

Но чуткого слуха синигами достигает знакомый голос, и Хицугая резко меняет траекторию, вслушиваясь. Определённо, это рефлекс военного – распознавать голос главнокомандующего. Карин пытается что-то сказать, но Тоширо останавливает её, сосредотачиваясь на разговоре за тонкой стенкой. Только руки девушки ложатся ему на спину, позволяя прижаться сильнее.

– Ну, здравствуй-здравствуй, Урахара-сан, – лениво протягивает Кёраку. Те десять минут, которые Киске заставил его ждать, прошли в бесполезном созерцании фигурки лейтенанта двенадцатого отряда, в чьём офисе находился видеотерминал для связи с миром живых. Командующий ничуть не сомневался, что Урахара в это время заметал следы своих тёмных делишек, но основатель Исследовательского Института был слишком предан Обществу Душ, и не раз доказал это. За что, собственно, и закрывали глаза на его многочисленные нарушения.

– И вам доброго здоровьишка! – весело замахал веером Урахара.

– Долго это будет продолжаться? – сурово произнёс Кёраку, но Киске в непонимании округлил глаза. – Я спрашиваю, долго вы будете мурыжить капитана десятого отряда? Я Нанао-тян днями не вижу! А кто ещё присмотрит за Рангику-тян?

Урахара убито закатывает глаза, что по его мнению должно выражать "Я не виноват, что кто-то так распустил своего лейтенанта". И речь, конечно, о Хицугае, а не о Кёраку.

– Когда уже, наконец, они будут вместе? – озвучил Кёраку главный вопрос всех шипперов.

– Я сделал всё, что мог, – лыбится Урахара и начинает перечислять, загибая пальцы веером: – в один класс устроил, гигай тестостероном накачал, в духи феромоны добавил, ловушки для пустых по всему городу разложил…

– Зачем ловушки для пустых? – недоумённо, но строго интересуется командующий.

– Как зачем? Вот представьте: на девушку нападает монстр, а тут появляется белый принц и спасает её!

– Вообще-то, белым должен быть конь, – снисходительно поправляет Кёраку.

– А если серьёзно, господин главнокомандующий, – Киске прекращает корчить из себя идиота, – не зря же его зовут ледяным капитаном. Даже с Кучики в этом плане общаться было проще.

– Может, проще назвать ему имя? Хицугая-кун – умный мальчик, он всё прекрасно понимает…

Киске глупо хлопает глазами из-под панамы, как будто такая идея не приходила ему в голову раньше.

– Если бы это помогло, – устало усмехается он, – так ведь дело не только в Хицугае. Впрочем, у меня еще несколько идей. Должно же что-то сработать…

Капитан десятого отряда замирает, широко распахнув глаза. Это откровение сродни тому, когда Хинамори озвучила имя предателя, указанное в письме Айдзена – Хицугая Тоширо. И пусть Урахара хотел, как лучше, но получилось как всегда. Хицугая вздыхает почти с облегчением, ведь его чувства к приставучей брюнетке на поверку оказались спровоцированы гормонами и цепочкой неслучайных 'случайностей'. Тем лучше, значит, ничто теперь не мешает найти нужную девушку и жениться на ней. Вот только почему вместо Связанной оказалась Куросаки? И хорошо, что он не успел ничего сказать Карин, хотя на Урахару Тоширо, без сомнения, зол. В конце концов, действительно, он всё понимает и вдвоем капитаны выполнили бы поставленную задачу намного быстрее. Хицугая чувствует, как по телу разливается холод, а мысли ясны и не путаются. Так гораздо привычней.

– …слушай, – выдыхает Хицугая.

Слушать? Что слушать? Все, что Карин сейчас слышит – это бешеный стук своего сердца, шум в ушах, сопение Тоширо рядом, зарывшегося в её волосы, да эхо его сердца в ответ. Но это ведь не то, правда?

Куросаки прижимается к другу в попытке заглушить ненесущие информации звуки, и, наконец, сквозь тонкие стены её слуха достигают голоса. Один из них – Урахара, но второго опознать не удается, как и расслышать, о чем они говорят. Карин улавливает отдельные слова, но смысл беседы ускользает. Единственное, что она понимает, речь идет о Хицугае. Она чувствует, как замирает в её объятиях Тоширо, и инстинктивно замирает сама. Неужели, что-то серьёзное? Не из-за этого ли он так переменился?

– Тоширо?

Он отстраняется, а в глазах – непривычный холод, уже непривычный.

– Что… произошло… в Сейретее? – Карин уже понимает, что ошиблась, заговорив об этом.

Пространство напряглось.

– Это… – пауза, – тебя не касается, – Хицугая отворачивается, его голос вновь груб и холоден. Ему бы хотелось сейчас и вовсе развернуться и уйти, но закрытый шкаф к этому не располагает. А сердцу почему-то невыносимо больно, как будто его разрывают крючьями, выдирая куски.

Нити реальности натянулись, звеня подобно струне.

Куросаки вздрагивает, но делает последнюю попытку:

– Ты можешь просто рассказать мне, – пытается поймать его взгляд, безуспешно.

– Нет, – выдыхает Тоширо, отсекая чувства.

Событие произошло, ленты судьбы, связывающие двоих, порвались, оставляя в душах пустоту.

Хицугая протягивает руку и резко дергает дверь. Колесики, перескочив стопор, позволяют ей откатиться, и Тоширо покидает крошечное пространство шкафа. Есть ли смысл забирать отчет двенадцатого, ведь он и так знает, что искомого там нет. Наверное, все же надо.

И надо найти укромное местечко, где никто не будет лезть с идиотскими вопросами и идеями.

Выходные заканчивались, а Карин не видела Тоширо с того момента, как он сбежал от Урахары. Конечно, у синигами могут быть свои дела, и вообще, капитан – большой мальчик, но всё равно волновалась. Волновался и отец, хмуро поглядывая на часы во время ужина, а его волнение передавалось Юдзу. Почувствовать рейацу капитана не удавалось, на звонки он тоже не отвечал.

Карин мерила их с сестрой спальню шагами, периодически бросая в окно обеспокоенные взгляды, когда в комнату осторожно просочилась Юдзу. Русоволосая обняла сестру и с заботой произнесла:

– Мы все переживаем, Карин-тян, но не стоит так изводить себя. Хицугая-кун ведь сильный.

Последнее, скорее, похоже на вопрос, и брюнетка покачала головой.

– Дело не в пустых или чем-то ещё таком, когда можно надавать по морде, – от грубых слов младшая поморщилась. – Что-то случилось у Урахары. И что-то случилось в Обществе Душ. Что-то, с чем кулаки и меч не справятся, – Карин зябко повела плечами, кутаясь в кофту, – а в остальном он может быть очень ранимым. И больше всего меня беспокоит то, что сейчас Тоширо переживает это один. Ледяной панцирь тут не спасёт, а лишь ухудшит положение.

– Карин-тян, а ты сама не заболела? По-моему, тебя знобит.

Карин нахмурилась, прислушиваясь к собственным ощущениям.

– Нет, просто вечером прохладно. Я всё-таки пойду, поищу его. Не беспокой папу, ладно?

– Конечно, сестрёнка, – Юдзу мило улыбнулась, – я прикрою тебя, если что.

Когда за Карин закрылась дверь, улыбка блондинки стала пугающе-коварной. Нет-нет, не нужно придумывать лишнего. Просто Юдзу считала, что отношения сестры и загадочного гостя заслуживают развития. Она уже была в курсе синигами и прочей чертовщины, творившейся в доме, но беловолосый парень воспринимался ею как личность скрытная и непонятная. Это сестра могла с легкостью его читать. И, кстати, какой "холодно"? Юдзу нахмурилась, прошла к окну и открыла форточку, чтобы впустить в комнату свежий воздух.