Единое целое (СИ)

Так и получилось, что после Падения, после высказанных Джону соболезнований и после выяснения правды об отношениях детектива и его блоггера, которая едва не выбила почву из-под ног, заставив испытать ужас, пустоту и холод ещё сильнее, если это было возможно, Грег по уши завяз в бумажной работе и не явился на церемонию похорон.

Хотя на могиле он побывал. Лишь однажды. Он приехал на кладбище с цветами, хотя так и слышал воображаемые насмешки Шерлока над его сентиментальностью, уселся около надгробья и, прислонившись к нему головой, пробормотал: «Чёрт возьми, мальчик, ты всегда был занозой в моей заднице».

Тогда был на удивление безоблачный солнечный день, и Грег долго сидел у могильного камня в полном оцепенении.

Головная боль пульсировала в висках, напоминая о том вечере, когда он был вынужден наблюдать, как обычно стойкий Джон Уотсон топил горе в стакане до полной отключки. Грег закрыл глаза, откинул голову на надгробье и предался воспоминаниям.

Он вспоминал, как впервые встретил Шерлока Холмса: долговязого двадцатичетырёхлетнего парня в разорванной одежде, ошивающегося около места преступления, едва остающегося в сознании – так он был накачан жутким коктейлем из наркотиков, бубнящего офицеру полиции что-то о разнице в видах табачного пепла и обзывающего того глупцом за неспособность отличить убийство от самоубийства. Шерлок посмотрел леденящим взглядом на Грега, попытавшегося разрядить обстановку, и буднично-спокойно спросил, как дела в семье и продолжает ли его жена встречаться со своим секретарём.

Лестрейд подумал тогда, что не может парень с прекрасной речью, острым умом, верным глазом, чей дорогой костюм явно знал лучшие времена, оказаться обычным бездомным головорезом, промышляющим лишь с целью добыть новую дозу наркотиков.

Он вспоминал их десятую встречу, когда Шерлок Холмс опять явился на место преступления под кайфом, а инспектор отослал его домой и посоветовал привести себя в порядок, и лишь после этого, возможно, он согласится его выслушать.

Он вспоминал, как проснулся однажды и, предварительно сунув пистолет за пояс брюк, пошёл проверять, кому это взбрело в голову долбиться в его дверь в половину четвёртого ночи. Он обнаружил на пороге Шерлока, загибающегося от передозировки. Он уложил это трясущееся и дрожащее тело, с виду принадлежащее мелкому уличному преступнику, на свой диван и полчаса пытался влить немного воды ему в рот, говорил всякую всячину, пока самое страшное не миновало. Очнувшись, Шерлок посмотрел на него, широко распахнув свои инопланетные глаза, и вымолвил всего одно слово, которое больше Лестрейд никогда от него не слышал – «помоги».

Грег сидел у могилы Шерлока и вспоминал, как позвонил утром Майкрофту, чтобы тот приехал и забрал своего родственника и поместил его в такое место, где ему могли бы оказать помощь. Он вспоминал, как лицо Холмса-старшего исказили ужас и отчаяние, когда тот поднимал с дивана жалкую оболочку, оставшуюся от его младшего брата, этот трясущийся обтянутый кожей скелет, запихнул его в машину и увёз прочь.

Тогда Лестрейд подумал, что навсегда избавился от Шерлока Холмса, но парень был, как неразменный пятак, который всегда возвращался к своему владельцу.

Но больше он не вернётся. Грег вздохнул и положил руку на землю, примерно на то место, под которым должна была покоиться голова Шерлока.

- Какой же ты мерзавец, - пробормотал он. - Наверное, мне следовало бы поблагодарить тебя за спасение жизни, но если честно, я слишком зол для этого.

Сидя на могильном холмике и держа руку у его изголовья, Грег продолжал вспоминать, как хромота Джона, заметная при их первой встрече, совершенно пропала при второй, и походка Шерлока тоже изменилась, будто его часовой механизм завели заново, и даже обычно бесстрастное лицо время от времени озарялось усмешкой. Невероятно было наблюдать, как один взгляд доктора, брошенный на детектива, усмирял гения дедукции, останавливая издёвки и возвращая к расследованию. Вспоминал, каким было лицо Джона, когда тот поднял левую руку и показал Грегу кольцо, и каково это было – ясно осознать то, что он подспудно давно подозревал. Какими пустыми и мёртвыми были глаза Уотсона в памятный вечер в баре, когда он допил пятую кружку пива и выдавил через силу: «Я нашёл в черепе его предсмертную записку».

- Как ты мог так с ним поступить, - спросил Грег у тлеющего на глубине двух метров мертвеца, сжав кулаки и едва сдерживаясь, чтобы не начать колотить по земле. – Как ты мог так поступить со мной?

Лестрейд вспоминал, как встретился с Шерлоком Холмсом через много лет, почти забыв о его существовании. На этот раз не было и следов наркозависимости, и детектива уже нельзя было представить захлёбывающимся собственной рвотой в переулках Брикстона.

Когда-то Шерлок стал частью его жизни, затем бесследно исчез без единого слова благодарности и внезапно появился снова, прилипнув к инспектору и постоянно засовывая свой аристократический нос в его дела, и Лестрейд ничего не мог с этим поделать.

Чувство вины поглотило бы его полностью, если бы Грег мог себе его позволить. Ему следовало быть твёрже, следовало объяснить этому несносному человеку, что нельзя так себя вести с другими людьми, которые могут понять всё превратно. Ему следовало ожидать, что дело повернётся именно так, но он и представить себе не мог, что Шерлок будет готов умереть, чтобы спасти жизнь инспектора.

Естественно, он спасал также жизнь своего доктора, и, зная теперь всю предысторию их отношений, надо быть идиотом, чтобы не понять: этот человек пошёл бы на что угодно, абсолютно на всё – ради Джона Уотсона. Но если бы на кону стояла только жизнь Джона, то детектив мог бы просто забрать своего мужа (Джон овдовел до того, как Грег узнал о его статусе мужа – и это не укладывалось в голове) и скрыться с ним в неизвестном направлении. Если бы речь шла об одной жизни, возможно, этой трагедии не произошло бы.

Было бессмысленно теперь обдумывать эти возможности. Грег потерял счёт времени. Наверное, он даже задремал на солнышке, прислонившись к надгробью друга, а они несомненно были друзьями, пусть и не задумывались об этом специально.

Думы эти были бесполезны и бесплодны. Его ждал заваленный делами рабочий стол. Уотсон стремительно падал в бездну отчаяния. Лестрейд позвонил Холмсу-старшему вчера вечером, что делал только в самых крайних случаях. Шерлок мёртв и не воскреснет, а Грег должен был продолжать с этим жить, и не имело значения, что он чувствует по этому поводу.

Встав и отряхнув брюки, Грег положил одну руку на памятник и пробормотал: «Спасибо тебе, мальчик», - затем забрался в свою машину, не почувствовав никакого облегчения от визита на кладбище.

Больше он могилу не навещал. Он счёл, что лучше послужит памяти друга, опровергнув всю клевету о действиях Шерлока в каждом очерняющем его отчёте. Он не смог спасти его самого, но мог спасти его доброе имя – этому Грег посвятил всё своё время.

Причём, этим делом инспектор Лестрейд и занимался в тот самый момент, когда Шерлок Холмс, как проклятый неразменный пятак, вернулся в его кабинет через полтора года после объявленной смерти и публичных похорон с обручальным кольцом на пальце и под руку со сногсшибательно красивой женщиной с сомнительной репутацией.

********************************************

В первую очередь Лестрейд спросил:

- Джон знает?

Лицо Холмса омрачилось, когда он кивнул. Грег кивнул в ответ, подавив вздох, и ударил Шерлока по лицу ещё раз с такой силой, что от боли затряс рукой, а на скуле детектива остался большой яркий след.