Маска (И)

— Черт, — выдохнул Иемитсу, слыша из уст друга вовсе не оправдания, а констатацию фактов. Реборн был зол, но не показывал этого, он винил себя и был в некоторой степени растерян. Для киллера это было далеко не типичное состояние, а это значило, что Тсуна стал ему очень дорог. В обычное время Иемитсу непременно подшутил бы над другом, но сейчас он мог думать лишь о своем хрупком сынишке, что не просыпался. — Подожди, — вдруг сказал Внешний Советник, вскочив со своего места. — Но ведь мои люди следили за домом двадцать четыре часа в сутки! Мышь бы не проскочила незамеченной!

— Они мертвы. Все, до единого, — Реборн посмотрел на старого друга долгим взглядом своих черных глаз и покрутил в руках опустевший стаканчик, в котором недавно был кофе. — На каждом наблюдательном пункте я обнаружил кровавый туман.

— Быть не может… Зачем ему понадобился мой сын? — все краски вмиг сошли с лица Иемитсу, в мгновение ока он будто постарел на дюжину лет. Мужчина тяжело опустился на кушетку и закрыл лицо руками. Он решительно не понимал, что творится в обычно тихом и мирном Намимори.

— Есть еще кое-что, — как-то странно, будто неуверенно, произнес Реборн, тем самым заставив сердце Савады сделать кульбит. Киллер вышел и через пару минут в палату вошел бледный Мукуро. Иллюзионист протянул руку мужчине, пока тот недоуменно смотрел на Реборна, вошедшего следом за парнем. — Рокудо видел воспоминания Тсуны, ему есть, что тебе показать.

Иемитсу с некоторой опаской ухватился за ладонь парня и почувствовал, как его затягивает в иллюзию. В любой другой ситуации он бы ни за что на свете ни доверился Туману, но сейчас он думал, что увидит, кто напал на его сына. Лишь ради этого он позволил Мукуро затянуть себя в воспоминания Тсуны. Однако с каждой минутой, проведенной там, лицо мужчины бледнело, а брови хмурились. Реборн видел, как ему тяжело, но знал, что Иемитсу должен увидеть все сам, иначе не поверит. Сейчас для мужчины важно увидеть жестокость Наны, вспомнить одну из фраз аркабалено и сложить вместе оба факта. Тогда он придет, хоть и к ужасающе невероятным выводам, но все же тем, которые помогут ему в будущем спасти Тсуну. Спустя четверть часа, Мукуро открыл глаза и устало опустился на кушетку.

— Я надеюсь, вы больше не заставите меня показывать это. Я больше не хочу видеть страданий Тсунаеши-куна, — горько сказал он, ведь, погружая кого-то в воспоминания шатена, он каждый раз видел боль и страх парня и испытывал все то же, что и он. Мукуро было тяжелее остальных, потому что эмоции Тсуны он ощущал ярче, ровно как и боль.

Палату на несколько минут накрыла тишина. Реборн пытался прочитать эмоции Иемитсу, который, кажется, разрывался между желанием рухнуть в обморок или пустить себе пулю в лоб. Мукуро бледной тенью сидел на кушетке, прикрыв глаза рукой и тяжело опираясь на трезубец. Вчера, когда Реборн понял, что Тсуна не просыпается не только из-за огромного числа ран и яда, но и еще чего-то, он вызвал иллюзиониста, чтобы тот сперва проверил эту догадку. Испуганный ужасными новостями, что передали подчиненные Дино, Рокудо сорвался с середины битвы Такеши и буквально прилетел в больницу. Услышав, что от него требуется, парень приступил к работе.

Реборну почти некогда было отвлекаться на что-то кроме поддержания тела своего ученика пламенем Солнца, но, когда палату в буквальном смысле стало накрывать тьмой, он волей-неволей посмотрел на парня. Из его проклятого глаза, прикрытого веками, сочилась кровь, а лицо напоминало застывшую восковую маску. От большого напряжения иллюзии Мукуро начали выходить из-под контроля в реальном мире — по полу поползли лианы, а вся комната стала погружаться во тьму.

Как позже объяснил измотанный парень, в сознании Тсуны был некто, мешающий ему проснуться. Мукуро не удалось разглядеть лица этого человека, однако он запомнил запредельно огромную силу иллюзиониста, во много раз превосходящую его собственную, волосы каштанового цвета, собранные в низкий хвост и яркие алые глаза. Его фигура была даже несколько хрупкой, однако это обманчивое ощущение едва не стоило Рокудо жизни, когда неизвестный атаковал его странными черными цепями, похожими на те, что использовали Вендиче.

Кто бы ни был этот иллюзионист, он оставил малую часть своей силы, чтобы сковать сознание Тсуны и не дать ему очнуться, даже если его тело полностью восстановится. Рокудо долго сражался с незнакомцем на просторах пустынного Намимори, бывшего внутренним миром шатена, однако так и не смог одолеть врага. Ослабить его влияние — да, но не уничтожить. Этот черный туман все еще был в сознании Тсунаеши, и Мукуро все время думал, как от него избавиться.

Ему активно мешали в этом воспоминания шатена, которые Рокудо волей-неволей увидел. Так случалось постоянно, когда парень проникал в чужое сознание — он видел самые яркие моменты из жизни захваченного им человека. Обычно он забывал о них уже через пару минут, какими душещипательными они ни были бы, однако здесь все было по-другому.

Мукуро замечал за шатеном странности, вроде случая с Киоко во время боя Реехей или общего отношения Тсуны к слабому полу, но как-то не предавал большого значения этому. И, как оказалось, зря. Шатен за вечно доброй улыбкой скрывал искалеченную душу и израненное сердце. Страх заставил его молчать, он же не давал сопротивляться матери, чем та постоянно пользовалась. Когда Мукуро просмотрел первое воспоминание, относящееся к периоду жизни в шесть лет, ему показалось, что он падает. На несколько мгновений его захлестнула печаль, затем на ее место пришла ярость, а за ней боль. Для Рокудо — человека, спасенного чистотой пламени Тсуны и его добротой души, увиденное стало ударом. Он и предположить не мог подобного! Однако погружаясь в сознание шатена все глубже, иллюзионист все сильнее испытывал все эти чувства. Боль. Страх. Отчаяние.

Ему вспомнился разговор с Тсуной, когда шатен пришел налаживать отношения с его бандой. Тогда, увидев что-то в его глазах, они рискнули согласиться, почти не понимая причин такого поступка. В глубине карамельных глаз за искренней добротой и заботой скрывалось отчаяние, которое было так похоже на их собственное. Сейчас Мукуро, как никогда ясно понимал, насколько силен шатен, но вместе с тем слаб. Проиграв сражение в его сознании, иллюзионист поклялся, что обязательно вытащит своего хрупкого босса из этого кошмара, даже если для этого ему придется перевернуть весь мир.

***

— Бой за кольцо Тумана сейчас начнется, где Хранитель Савады Тсунаеши? — именно таким вопросом поприветствовали Червелло Реборна и Иемитсу, пришедших к воротам школы.

— Он не придет, — спокойно ответил аркобалено, на что девушки лишь синхронно вскинули подбородки в немом вопросе. — Мы просим приостановить Конфликт Колец на неопределенный срок.

— Ши-ши-ши, — мерзко засмеялся Принц-Потрошитель, привычно растягивая губы в безумной улыбке. — Лучше сразу сдайтесь, не отсрочивайте свою судьбу.

Реборн ничего не ответил на это высказывание, лишь бросил короткий взгляд на варийца. Рядом с киллером стоял Иемитсу и, хотя сейчас он старался держать свои чувства под контролем, он все равно больше смахивал на тень, чем на Внешнего Советника. Воспоминания Тсуны, которые, как совершенно точно знал мужчина, нельзя было подделать, сломили его. Новость о том, что Нана лгала ему и издевалась над их общим сыном, заставила едва ли не поседеть. А ведь он искренне полюбил эту женщину, хотя и познакомился с ней лишь из-за того, что в ней была кровь Первого Вонголы. Она предала его, и от этого хотелось выть волком, но вот драть на себе волосы Иемитсу хотел уже из-за того, что эта женщина едва не убила Тсуну.

— Отклоняется! — тем временем ответили Реборну Червелло. Киллер хмыкнул и пожал плечами, такой исход был слишком очевиден, а оттого проработан и согласован.

— В таком случае, мы сдаемся, — швырнув шкатулку с кольцами в одну из девушек, сказал Реборн, шокируя этим абсолютно всех. Червелло переглянулись, проверили подлинность колец и непонимающе уставились на Занзаса, который соизволил присутствовать на данном сражении.