Неосновной инстинкт (СИ)

- Ругаемся ли мы? – Рэй напрягла память. – Может быть, спорили несколько раз, но нет, не ругаемся, а что?

- Не знаю, его уравновешенность пугает. Последним таким непробиваемым был мой новый знакомый Ёндже, и что же оказалось? Пидорас!

- Тише, не матерись! - шикнула Рэй, пригнув шею.

- Во мне ещё кипит обида, - Айли посмотрела в сторону окна, за которым стелился ночной Манхэттен. – Я начинаю понимать, что он мне очень сильно понравился. И такой поворот…

- Да с чего ты взяла, что он нетрадиционный?

- Да с чего угодно! Всё в нем говорит об этом. Сегодня я встретила его со смазливым юным мальчиком и ещё каким-то педрилой. Втроём они уехали из ресторана. Что я должна думать? Что это его коллеги-химики?

- И их срочно вызвали в лабораторию. Иногда и ночью вызывают на многие работы.

- Кунать пипетки в колбы? – покривилась Айли. – Ну-ну.

- По-моему, тебе надо встретить нормального парня, а то ты близка к ненависти ко всему мужскому роду. Готова приписать им любые грехи и недостатки.

- Да где их встретишь, нормальных-то? Они по заказу не появляются.

- Согласна, - Рэй вспомнила о том, как развивались их отношения с Дэхёном с момента первой встречи. – Но иногда мы ослеплены предрассудками и не видим нормального из-за собственного искаженного взгляда, - поразмыслив немного и чувствуя, что за последний день давний груз, носимый в душе, окончательно оттаивает, Рэй решилась, наконец, рассказать и подруге об одной истории из своей жизни, случившейся много лет назад и о том, как она впервые влюбилась, прожив два месяца в буддийском монастыре. Единственное, что решила оставить не оглашенным девушка – это идентичность монахов и «золотых», прибывших недавно в Нью-Йорк.

* * *

Была середина ночи, но Ёнгук всё ещё сидел в логове, ковыряясь в компьютере по своим делам в ожидании, когда вернётся Ёндже. Херин уже дважды позвонила ему и потребовала вернуться вместе с дочерью домой, но мужчина витиевато объяснял, что ребенок спит, всё в порядке, и домой они обязательно вернутся, как только закончатся все дела. Бомми на самом деле спала, накормленная сворой бродящих на цыпочках «золотых», на руках Санха, увлеченно разглядывающего девочку и отвоевавшего право нянчиться с ней больше всех.

- Дай мне теперь подержать, - шепотом попросил Ви, подсев к нему.

- Нет, разбудим ещё, - отказался Санха.

- Да чего ты так вцепился в неё? – улыбнулся Джей-Хоуп, потешаясь над разомлевшим грозным вышибалой. Стоя рядом с опустевшей коляской, он невольно взялся за неё и начал покачивать.

- Баюкать пустую люльку – к собственным детям, - произнёс над его ухом Шуга, выйдя с кухни, и Хоуп оттолкнул от себя младенческий транспорт, как ошпаренный.

- Типун тебе на язык! Надоели со своими приметами… Можно хоть что-нибудь сделать без обязательной расплаты?

- Копыта отбросить? – предположил один из банды.

- Где бродят эти двое? – посмотрел на часы Гук и крутанулся на стуле, отвернувшись от экрана. Из принтера полезло три листка набранного им текста с очередными доказательствами вины писательницы. Но теперь адвоката волновало не только дело по использованию чьего-то образа в её произведениях. Он раскопал её «раннее творчество», когда она, лет пять назад, была тем, что называется в современном мире «фикрайтер». Она писала о знаменитостях, исключительно мужчинах, но в том самом тошнотворном жанре «слэш», причем с ужасающей жестокостью, грязными постельными сценами и заканчивалось всё очень часто смертью тех, о ком она писала. Дама и сейчас сочиняла не намного милосерднее, но тогда словно желала победить в конкурсе имени маркиза де Сада и получить премию Джека Потрошителя. Ёнгук не мог никак понять, что должно твориться в голове, чтобы писать такое? Да, на его совести тоже грязи и убийств много, но он всегда наказывал лишь виновных, и никогда не мучил никого ради удовольствия. Ему не доставляло это удовольствия вовсе, но он, стиснув зубы, делал то, что нужно. А здесь… ради развлечения сочиняют о том, как всем плохо, и у этого появляется сотни поклонников, визжащих и просящих ещё и ещё. Им нравится читать о мучениях, о страданиях. О гомосексуализме! Это что, социально адекватно? И это не может быть просто совпадением. Юрист готов был клясться, что связь между какими-то там сценариями и вот этим «творчеством» имеется. И если вдохновителем извращенных убийств стала мисс Шелл, то с ней будет уже особый разговор, не ограничивающийся требованием штрафов. Ёнгук потёр сонные веки и подошёл к Санха, протянув руки.

- Давай я уложу её в коляску.

- Ну, вы же пока не уезжаете, дай ещё посидеть, - воспротивился тот. – Может, я опыта набираюсь?

- А что, надумал стать папашей? – приподнял брови Гук.

- Случаи бывают всякие, - расправил складку на рукавчике девочки Санха. – Отцовство – оно непредсказуемое.

- Да неужели? Выкладывай, что там у вас с Джейдой? – сел напротив него на корточки адвокат, но и остальные с любопытством собрались вокруг.

- Ну… я уговорил её попытаться. А там уж как получится, - быстро пробормотал золотой, не любивший обсуждать личную жизнь и делиться чем-либо интимным. Ёнгук с пониманием расплылся, глядя на него.

- Тоже вчера ночью страх пробрал? – будто пойманный с поличным, Санха поднял от лица Бомми свой взгляд и посмотрел на старшего товарища.

- Да, как-то захотелось оторваться напоследок.

- Всё, я тоже хочу завести себе мадам! – выдохнул Шуга, погрустнев.

- В какой точке мира? – покосился на него Хоуп. – Или в каждой стране по одной? Мы же кочевой народ, Юнги.

- Перед смертью не натрахаешься, - изрек Сандо. – Какой смысл вступать в отношения? Обуза.

- Никакой в тебе романтики, - проворчал Шуга. Дверь открылась и, наконец-то, появился Ёндже с Реном. Последний сразу же стал стаскивать с себя всякие побрякушки, чтобы избавиться от непонятного и неприятного для себя образа.

- Ну что, как успехи? – поднялся Ёнгук, обращаясь к Химику.

- Они есть, и это самое главное, - Ёндже повесил пальто в шкаф и развернулся. – Этот сенаторский сын явно один из преступников. Он глаз не мог отвести от Рена. Мы согласились съездить к нему домой и немного выпить в приватной обстановке. Там он немного расслабился и попытался меня уговорить побывать в одном «дружеском кружке», где можно получить массу удовольствий. Я, естественно, делал вид, что очень заинтересован. Он очень просил взять с собой его, - Рен поёжился, переодеваясь из футболки «унисекс» в мальчишескую рубашку. – И спрашивал, кем же мне является это чудо, видимо, желая узнать, насколько я им дорожу. Пришлось сказать, - Ёндже выдержал паузу и, внутренне мечтая выпить какой-нибудь очиститель и прополоскать себя с отбеливателем, сдержанно произнес: - Что это мой мимолётный любовник, - никто не посмел выдать ни единого смешка, прекрасно понимая, как неприятно играть подобную роль. – Потом Рен по пути в туалет, пока я забалтывал эту голубую устрицу, обыскал его спальню на наличие подозрительного.