Реабилитация (СИ)

Ошибка.

Как я говорила Егору – десятку всегда нужно оставлять про запас.

Счастлива я была именно сейчас!

- Беременна, - одними губами прошептала я, никогда не задумывалась как это, почувствовать себя матерью, но теперь похоже мне это понравилось. Словно я уже сейчас начала ощущать, что внутри меня разгорается маленькое солнце.

- Гемоглобин понижен, тебе нужно больше есть и высыпаться.

Сейчас в его словах сквозило давно ушедшее из них чувство и на какие-то секунды мне даже показалось, что это все тот же дорогой мне друг.

- А твой хоккеист шустрый.

И вот он – яд.

- Где мой телефон? – произнеся, тут же вспоминаю, как он разбился, - разбила.

Он кивает головой.

Сейчас кажутся такими далекими те времена, когда я доверяла этому человеку все, и что бы, не случилось у меня, он узнавал об этом первым. Боюсь, это последний раз, когда это повторилось. Сейчас я бы хотела позвонить маме, отцу, Вознесенскому. Бежать вперед планеты всей к Егору, чтобы разделить с ним радость. Да, даже позвонить Соколову и сказать ему о том, что впредь я не буду так нагружать себя.

Им всем….

Но не Лексу!

- А почему собственно ты здесь?

- Все всё еще думают о том, что мы пара.

Я слышу затаенную боль в его голосе. Все еще болит, все еще, когда он смотрит на меня, я ощущаю себя виноватой.

Так не должно быть, это не оправдание ему, но и не оправдание мне. Я разбила то малое, что и так оставалось от его сердца.

- Ты будущая мама, - смотря мне прямо в глаза, заключает он, - и это не мой ребенок, пора бы мне остановиться мечтать, верно?

Боль….

- Верно.

- Я все еще люблю тебя, маленькая. Я соврал, меня никто сюда не звал. Когда я услышал грохот роняемого телефона, сразу понял что что-то не так и, включив геолокацию, приехал туда. Благо здесь времени пять минут. А когда увидел, как ты там лежишь на земле, Вик, я думал, умру! Правда, даже когда ты сорвала то кольцо, я испугался меньше, чем видя, как ты там лежишь сломанной куклой!

Я должна быть ему благодарна, но вместо этого возвожу стену между нами еще выше. Я беременна, внутри меня растет маленькая жизнь, и я просто обязана отсекать от себя всех тех людей, что потенциально готовы навредить мне.

- Забавное колечко. Это его ты променяла на бриллианты?

Если бы он изменился, если бы понял, что любить – это не обладать, любить – это любить. И меня можно любить как друга. Хотя, о чем я? Если бы я узнала о том, что Егор влюблен в другую, я бы тут же на месте умерла изнутри.

Выгорела бы….

- Я понимаю, о чем ты, Лекс. Сейчас больше, чем когда либо, поверь. Но я не могу себя заставить любить тебя. Любовь к тебе, правильная, мы из одной лодки, Николай Константинович был бы счастлив, мои родители, любят тебя. Мы были парой, столько лет, но я люблю тебя по-другому, Лекс! Совсем иначе, чем я люблю Егора. Саш, мы с тобой познакомились, почти семь лет назад, Егор тогда еще в младшей школе учился. Это нелепо, удивительно, неправильно. Но это все чего я хочу! Он – это все, чего я хочу.

Словно я его ударила, он даже слегка подался назад как от пощечины. Голубые глаза стали почти прозрачными, толи от слез, то ли от боли.

А может гнева?

- Он тебе не подходит!

Не понимаю, почему все еще сижу и разговариваю с ним, наверное, в честь того, что мы столько лет были вместе.

- Мы не пазлы, чтобы друг другу подходить, Лекс.

Вновь пытаюсь встать, с долей кайфа понимая, что все же могу устоять на ногах. Я самостоятельная и всегда такой была и буду. К черту работу, к черту Соколова, Корсакова и всех прочих. У меня будет ребенок, нет ничего важнее.

- Тебя подвезти, твоя машина так и осталась на стоянке у комплекса?

Помня о нашей последней встрече, и чем все это закончилось, я все же решила отказаться.

- Спасибо, я вызову такси. Телефон дай, пожалуйста.

Поразительно, но и трубки у нас были одинаковые, складывалось ощущение, что этот мужчина просто помешан на мне.

Дозвонившись оператору, и назвав адрес больницы, я даже не стала передавать аппарат в его руки, что бы лишний раз не соприкасаться, а просто положила его рядом с собой на кушетку.

- Спасибо.

- За что?

Смотрю на него выжидательно, он прекрасно знает, за что я его благодарю. Я редко бываю, признательна людям, не из-за плохого воспитания, а потому что редко взывала о помощи.

- Не смотря на все то, что ты заварил, Корсаков, если ты будешь умирать, я отдам для тебя одну из двух своих почек. Но не сердце, Лекс. Все что у меня в единственном числе, я отдам другому человеку.

- Ему?

Вдруг понимаю, что кроме мамы и Егора, людей ради которых я бы в капли крови разбилась, теперь есть большее, теперь закладывается из нашей общей крови маленькое тельце внутри моей матки.

- Нет, Лекс. Узнаю пол, скажу.

Глава 54.

Покупая в магазине бутылку воды, я заметил Её. мы не общались пару лет (или даже больше) и обменялись лишь холодными “Привет”. а ведь всё могло быть по-другому. мы могли бы вместе выбирать продукты, фильм на вечер и планировать совместный отпуск. каждую ночь наши тела сплетались бы в то, что люди называют любовью. и стоя на кассе с бутылкой воды, я задумался: сколько же мы должны сменить людей, чтобы найти свою любовь?

- проходите на следующую кассу.

Дима Привет.

- Постой, - Алекс сжал мою руку и заглянув в его глаза, я действительно испугалась. Это были глаза бешеного зверя, чья лапа угодила в капкан. Зверя, который в любой момент мог перепутать, кто перед ним, друг или враг.

- Лекс, отпусти, - аккуратно пытаюсь высвободить предплечье, но его захват все усиливается. Гематома мне обеспечена но, похоже, не это главное.

- Я что много прошу? Выслушать меня?

На автомате все еще дергаю рукой, в бесполезной попытке показать этим жестом, что мне действительно больно, но он так и продолжал стискивать пальцы.

- Ну, хорошо, только отпусти.

Пара секунд, и Корсаков отталкивает мою руку от себя, словно та пропитана отравой и это я ему врежу, а не наоборот.

- Сядь, пожалуйста.

Это не просьба, я едва слышу, как звуки проталкиваются сквозь его сжатые зубы, и это пугает меня еще больше. Прикрывая руками живот, как будто это сможет спасти, я возвращаюсь на кушетку, поджав под себя ноги. Защитная поза, я отгораживаюсь от него как могу, стараясь и вовсе раствориться в пространстве.

- Ты думаешь, я тебя ударю?

Внутренне смеюсь над этим его заявлением, я не только так думаю, я почти уверена в этом. В гневе Корсаков способен на многое.

- Рассматриваю такую вероятность.

- Можешь расслабиться, внутри тебя растет ребенок, я не настолько безумен.

А по глазам не скажешь….

- Хорошо. О чем ты хочешь поговорить?

- Я бы мог извиниться за то, что творил в последнее время, но это было бы ложью, я поступал, так как хотел. И ты знаешь, в первое время я ловил от этого кайф. Видя твою растерянность от предательства, боль в твоих глазах, я получал наслаждение. Я чувствовал свою власть над тобой, где то даже думал, что ты, зайдя в тупик, придешь ко мне обратно. В конце концов, кто мог тебе помочь, вечно упрекающие родители, малолетний ухажер, старик учитель?

Почему то больше всего меня задело его хамское отношение к Вознесенскому. Этот человек заменил ему отца, как и мне. А что в итоге?

- Ты сам себя закапываешь, Лекс. Только ты сам. Ты жив и здоров, ты сильный, ты красивый, ты богат. У тебя есть все кроме, черт побери, меня. И поверь, это не такая и ценность, но ты сходишь с ума лишь потому, что привык получать все. Я была в твоей копилке достижений долгие годы, и как так вдруг дала оттуда деру. Лекс, если бы ты прошел только по моей голове, я бы простила. Но мои родители? Вознесенский? Лекс, этот человек сделал для нас больше, чем собственные родители, как ты мог? Ничто и никто на свете не стоят такого! Я не стою!