Связанные (СИ)

Каждая ночь начиналась одинаково: Тоширо оставлял в кабинете катану и хаори, вылезал через окно и, развалившись на горизонтальной поверхности кровли, протягивал руку к небу, как бы касаясь, оглаживая его. Затем подносил пальцы к глазам, разглядывая их, проводил по четырём подушечкам пальцев большим, как будто и вправду трогал небо, и на пальцах оставалось это ощущение.

Карин. Её образ преследовал Тоширо всюду, стоило ему сделать паузу в текущих делах, после чего капитан мог надолго зависнуть, уставившись в одну точку. И ладно, если бы это была точка на стене, но, приходя в себя, Хицугая обнаруживал, что смотрит на цветы шиповника, кусты которого в обилии росли вдоль стен казарм, на взъерошенных крапивников, заливисто чирикавших на коньках зданий и заборов, на стайки девушек-синигами, которых почему-то в последнем отрядном наборе было больше, чем обычно. И каждый раз объект внимания подвергался неосознанному, но тщательному сравнению с любимой.

Хицугая завернул за угол и крепко приложился затылком о стенку. Наконец, он сказал это, хотя бы самому себе. Мозайка чувств и эмоций сложилась в узор, выраженный простым словом – любимая. Легче, правда, от этого не стало. Сколько раз он повторял общим знакомым "просто друзья"? Сколько твердил сам себе "как сестра, такая же, как Хинамори"? Вот только толку от этого?

"Влюбился. Как последний дурак... – Тоширо запрокинул голову и закрыл глаза. – А толку?" И действительно, толку от этих отношений? Сегодня легализоваться в мире живых намного сложнее, чем те же двадцать лет назад, а ей в Обществе Душ делать нечего. Если он и решится на то, чтобы перебраться в генсей, то делать это нужно в ближайший год-два, чтобы вписаться поступить в университет одновременно с девушкой, а хорошо бы и пораньше. Но в ближайший год-два, когда двенадцатый отряд напрогнозировал крупную заварушку, он, как капитан отряда, не имеет права бросить Готей и своих бойцов. Дальше же пропасть между его внешним возрастом и ней будет неуклонно расти.

Куросаки говорил, что его сестре осталось тоже пара лет, и ей придется стать синигами, поскольку иначе совладать с духовной энергией такого уровня нет возможности. И если предположить, что Карин ответит Тоширо взаимностью и согласится быть с ним (пусть до этого и пройдет лет пять, не меньше), то что ждёт её в Сейретее? А ждет её звание старшего офицера – это же Куросаки, а, значит, постоянный риск своей жизнью (и его нервами). Хицугаю такой расклад абсолютно не устраивал. Капитан осознавал, что перед тем, как начинать такие серьёзные отношения с любимой девушкой, он должен чётко представлять, что может ей предложить, включая одобрение её семьи, руководства Готея и Сейретея (Совет сорока шести, чтоб их). Но стоило ли о чём-то говорить, если неизвестно, что ответит девушка, взаимны ли его чувства? Замкнутый круг, и выхода Хицугая пока не видел.

Можно, конечно, пустить всё на самотёк, просто любить Карин, не ставя её в известность, присматривать за ней, подобно ангелу-хранителю, и видеть её счастливой. Счастливой с другим? Да, это чистой воды мазохизм, но лишать девушку простого человеческого счастья он ведь тоже не имеет права.

Странное чувство присутствия заставило капитана десятого отряда открыть глаза. Перед носом порхала адская бабочка, требуя принять сообщение.

– Наконец-то, – проворчал Хицугая, наблюдая за мерными взмахами чёрных крыльев, и, отпустив вестницу, направился в сторону зданий первого отряда.

В отличие от Ямомото Кёраку, как командующий, предпочитал приватные беседы с капитанами в почти домашней обстановке, хотя кабинет был тот же, и стол был тот же. Но теперь собеседника ждали дзабутон и зелёный чай. Кёраку уже минут десять сидел, созерцая пространство над столом, его взгляд был обманчиво-мечтателен, а на губах блуждала мягкая улыбка. Хицугая, привычный к более формальному общению, сидел на коленях, держа спину прямо, и к чаю не притрагивался. Ожидание затягивалось.

– Мы ждём кого-то ещё? – не вытерпев, хмуро поинтересовался капитан десятого отряда.

– Нет, – встрепенулся Кёраку, сделав-таки первый глоток, – просто разговор наш довольно необычный.

Хицугая нахмурился. Несмотря на то, что сам он не был доволен скоростью, с которой продвигаются поиски, в целом своей работой был удовлетворён, разве что...

– Вы отлично поработали, настолько приблизившись артефакту.

Хицугая удручённо покачал головой.

– Девять человек – в данном случае, это довольно много. Да и мне сильно помогли, – добавил Хицугая чуть тише, глядя куда-то в сторону.

Кёраку сам улыбнулся, заметив слабую улыбку ледяного капитана, которую тот попытался скрыть за чашкой чая.

– Куросаки... Семья Куросаки, – ответил Тоширо на невысказанный вопрос командующего.

– И что семья? – участливо поинтересовался Кёраку. Определенно, чай расслаблял, и то, что не находило места в официальных отчётах, легко и непринуждённо могло быть сказано сейчас.

– Приходится присматривать за его сёстрами, – хмыкнул Хицугая, мечтательно разглядывая чаинки в чашке, которую держал обеими руками, но вспомнив кое-что, вскинулся:

– Двенадцатый отряд выяснил, как активировать артефакт? – Кёраку медленно покачал головой, прикрыв глаза, – Ну, хотя бы, что делать с его носителем? – не сдавался Хицугая, но получил такой же ответ. – Серьёзно? Чем же всё это время был занят капитан Куроцучи?

– Спокойнее, Хицугая-кун, – Кёраку обтёр запотевшую чашку, одновременно согревая пальцы. – Они работают, даже Урахару-сана подключили...

– Я заметил, – буркнул дзюбантай тайтё, но командующий не обратил на это внимание.

– …И Урахара-сан, в отличие от двенадцатого отряда, это действительно выяснил!

Глаз Хицугаи нервно дёрнулся.

Деликатно дождавшись, когда беловолосый юноша поставит чашку на стол, Кёраку с некоторой ленцой произнёс:

– Вам нужно жениться на ней.

Хорошо, что Тоширо успел проглотить чай, а то бы непременно подавился.

– На ком? – вопрос прозвучал немного резче, чем Тоширо рассчитывал. Он во все глаза уставился на командующего, пытаясь отыскать признаки шутки. И хотя Кёраку все также лениво улыбался, это была скорее вымученная улыбка, а взгляд уставший, какой бывает только у умудренных жизнью старцев.

– На хозяйке артефакта.

– Это – женщина? – наконец подал признаки жизни Хицугая, его голос был таким же ровным, а глаза снова стали жёсткими.

– Разумеется, не мужчина, Хицугая-кун. Не нужно делать из меня изверга.

На этот раз молчание длилось долго, командующий не торопил, но реакция Хицугаи была ему непонятна. Несмотря на своё прозвище, ледяной капитан не отличался выдержкой, при нештатных ситуациях он часто действовал под властью эмоций, которые легко читались в выразительных глазах юноши. Да, Хицугая пытался вести себя сдержано, да, его лицо часто представляло холодную маску, а взгляд был жёстким, и да, с каждым разом вывести обладателя самого сильного ледяного дзампакто было всё сложнее, но всё же возможно. И пусть Кёраку опять отморозил себе нос, он ожидал более эмоциональной реакции. Сейчас даже глаза уже не выдавали смятение парня.

– Это информация от Урахары? Просто, у меня другие данные… – не сдержавшись, фыркнул седовласый. Мысли разбегались, не желая выстраиваться в логически стройную цепочку. Картина по артефакту успела прочно утвердиться в его голове, а вот теперь неумолимо рушилась. Сомневаться в Урахаре было беспечно, этот пройдоха наверняка и имя хозяйки знает. Но не скажет, если считает, что так будет лучше.

Где же он допустил ошибку? Резко поставив локти на стол и уперев лоб в ладони, Хицугая застонал, так как вспомнил, что на субботнем матче присутствовали зрители. По всему выходит, что вся его работа в мире живых – Сизифов труд.

– Зачем я там торчу? – устало поинтересовался Хицугая, как-то разом… постарев, что ли.

– Это важно для налаживания связи между мечами, – удручённо признался Кёраку.