Остерегайся тихой воды (СИ)

Живем мы в небольших комнатах по два-три человека. У каждого есть своя кровать, тумбочка и один манекен (зачем, пока не совсем понятно). В комнате есть душ и туалет, корзина для белья, шкаф, камин и туалетный столик. На один курс выделяется один этаж, комнаты в нем возникают по необходимости.

К комнате из общей гостиной ведет лестница. Как все обставлено у мальчиков, я не знаю. А цветовая гамма везде синий с серебром — это очень мило и спокойно.

У меня была странная семейка, я уже говорила? И если по материнской линии там все были связаны с природой, и моя мама не исключение — она была географом. То с отцовской линией все не так уж и просто. Дедушка Ваня, отец папы, в далеком прошлом работал в разведке. Ездил вместе с сыном по всему миру, работал за границей разведчиком-нелегалом. В восьмидесятых годах его вернули на родину, и он перешел из «полевых агентов» в «штабные крысы». Но надолго там не задержался. Уже в восемьдесят пятом он умер. Про бабушку Риту, мать отца, известно мало, но очень похоже, что она тоже работала на благо Родины. В шумихе девяностых про моего отца забыли, потом архив с данными очень удачно сгорел. И узнать, что мои родичи пахали на «кровавое КГБ», стало очень затруднительно.

А я, достойный представитель своей семьи, конечно, не стала исключением. Официально я была оценщиком. Проще говоря, ездила по археологическим раскопкам и захоронениям и оценивала находки: стоимость, сохранность, век создания и прочее. Работала в основном либо с частниками, либо с музеями. В обоих случаях я нередко подтверждала заключения археологов и их команды. А вот неофициально ко мне можно было обратиться с щепетильной просьбой достать какой-нибудь экспонат для коллекции. Не подумайте, я не крала их, нет, я скупала у «белых воротничков» уже украденное и перевозила заказчику. Работа была опасной, очень трепала нервы, но я справлялась и получила колоссальный опыт, которым сейчас и пользовалась напропалую.

Мой экстремальный опыт очень пригодился, потому что дети — чуть ли не самые страшные люди на этой планете. Не верьте тому, что только слизеринские аристократы гнобят полукровок и маглорожденных. О нет, сейчас этим занимаются все аристократы, независимо от факультета, и достается тоже всем «пришлым». И от того, как ты себя поставишь в первый месяц, будет зависеть отношение к тебе в дальнейшем.

Нас было двадцать первокурсников, из них четверо чистокровных магов — Мальсибер, Эйвери, Нотт, Малфой; шестеро полукровок — Холидей, Атчесон, Маккензи, Кук, Палмер, Уорд; и десять маглорожденных сирот.

На Гриффиндор ушло девять человек, на Слизерин пятеро, на Хаффлпаф и Райвенкло пришло по три ученика. С учетом того, что девочек в нашем наборе было всего три, я была одна в комнате.

На Райвенкло вообще очень мало девочек. Нас всего семеро на всех курсах, с учетом меня. Трое учатся на пятом курсе, две на третьем и одна на втором, я, соответственно, на первом.

К счастью для магов, в этом веке слово «честь» — не пустой звук. Парни меня не били, не кидали в меня заклинания, а только издевались. Хохотали надо мной, подстраивали неприятные ситуации, но это было терпимо. А вот девочки… Аристократки считали выше своего достоинства обращать внимание на маглорожденную сироту, а вот полукровки нет.

В данной ситуации я могла поступить по-разному: обратиться к преподавателям, но им не было до этого дела, побить их по-магловски, но это означало накалить обстановку, потерять репутацию и баллы, а еще игнорировать до тех пор, пока они не перейдут границу. И я терпела, учила заклинания, правила, законы и терпела. Выжидала, внимательно наблюдая за противницами. Грань я определила для себя четко: как только эти дуры нанесут мне физический урон или покалечат меня, я должна буду жестко дать отпор, но так, чтобы не нарушить правила.

И седьмого октября одна из них, пятикурсница с Гриффиндора, сломала мне нос. А в ответ, я Люмосом выжгла ей сетчатку глаза.

Я была в своем праве: конфликт закончился нанесением вреда моему здоровью, заклинание я использовала бытовое, моей противнице был нанесен слабый урон. Я — сирота, несовершеннолетняя, девочка-первокурсница покалечила студентку пятого курса заклинанием первого. Максимум что мне светит — это выговор и неделя отработок у завхоза. А вот зрение к ней вернется только через месяц.

И это знали все: свидетели, её подруги и преподаватели.

После этого нападки постепенно прекратились, а через месяц ко мне подошла та девчонка — Эрин Хантер — и извинилась. Меня приняли в маленькое хогвартское сообщество ведьм.

Большую часть своего времени я проводила в библиотеке или в одном из пустых классов, делала домашние задания, читала книги и искала что-нибудь интересное.

У нас в семье была традиция. Каждый учебный год я должна была к июню выучить что-то новое, чего я еще не знала. Это могло быть что угодно — лепка из глины, языки, кулинария, но это не должно было входить в школьную программу и в то, что я изучала на дополнительных занятиях.

Здесь я решила не изменять этой традиции и сейчас пыталась найти что-то достаточно интересное.

Конечно, мне было чем заняться и помимо этого. Надо было восстановить свою прошлую физическую форму, набрать массу и прочее, но это было не то. И однажды мне улыбнулась удача.

Это были мемуары одного путешественника тринадцатого века. Он ехал по шелковому пути вместе с караваном и наткнулся на бой между магом из Золотой орды и местной тварью. Увидев, что волшебник теряет силы и вот-вот будет повержен, испанец вмешался в поединок и сбежал вместе с раненым волшебником от разозленной самки Рейема. В благодарность за спасение жизни, монгол рассказал некоторые секреты местной школы волшебства, хотя и не так много. Например, что проводники магии у них не столь однотипны как в Европе — это может быть любое оружие, но чаще всего используют посох или меч. И показал свой шест.

В мемуарах была зарисовка, и я поразилась простоте идеи. Посох — оружие и в тоже время опора. Особенно если нанести на него правильные руны, — тогда это будет артефакт не хуже волшебной палочки, а если магия окажется заблокирована, то им можно просто нанести удар! Это гениально!

И я занялась поиском информации по этой теме.

До Рождества у меня нашлось несколько вполне себе рабочих идей о том, что и как сделать и как работать над посохом. Я начала поиски древесины согласно с рекомендациями Ван Ху Линь, тибетского мага, чьи мемуары случайно попали к нам.

Потом я вырезала из ветки вишни, в соответствии с нумерологическим расчетом и таблицей в конце книги, посох длиной пять целых семь десятых фута, опять-таки сверившись с таблицей, использовала я только один нож. Это было очень трудно. Я работала трое суток, чтобы из ветки получилось нечто отдаленно похожее на требуемое. А до этого я изрезала еще сотню заготовок.

В общем, к апрелю у меня была готова заготовка для посоха, и я включила соответствующие движения в свою физическую зарядку. К этому времени я уже могла без одышки оббежать семь кругов вокруг замка и озера, подтягиваться и залезать до квиддичных колец без магии.

В школе меня не замечали. Я училась усердно, но не блистала, мало с кем общалась без необходимости, и была готова помочь (за определенную плату, конечно), а также очень часто где-то пропадала.

Наш декан — чистокровный в неизвестном поколении Чарльз Паркинсон — вообще предпочитал делать вид, что я не на его факультете, но это было понятно. А другим до меня и дела не было.

На Райвенкло вообще редко попадали маглорожденные, чаще полукровки и аристократы. И все предпочитали не замечать меня. Мне это было на руку. Я спокойно изучала необходимые мне разделы магии, училась и занималась.

В апреле нас начали готовить к экзаменам. Мы сдавали задолженности (у меня их не было), учили билеты и писали контрольные.