Перекресток (СИ)

«Такие же предвестья злых событий,

Спешащие гонцами пред судьбой

И возвещающие о грядущем,

Явили вместе небо и земля

И нашим соплеменникам и странам…»

— Скорпиус, ты почему не спускаешься?

Мальчик вздрогнул и обернулся, захлопывая книгу. В двери заглядывал Тобиас, в парадной мантии, с аккуратно зачесанными назад волосами. За его спиной маячила Парма.

— А стучаться вас не учили?— Малфой медленно убрал книгу в карман мантии, надеясь, что она поможет ему перенести очередную «рекламную акцию», заменявшую в их семье рождественский вечер.

— Мы стучали,— очень правдоподобно солгал Паркинсон.— Там уже и Забини, и Гойлы приехали, кажется, Фоссеты тоже…

— Безумно рад,— хмыкнул Скорпиус.— Донг, заканчивай и брысь отсюда.

— Да, хозяин,— пропищал домовик, и Скорпиус пошел к дверям, где топтались Паркинсоны — не хотелось появляться из камина посреди бального зала, приковывая к себе внимание всех присутствующих.

А присутствовала, наверное, половина магического сообщества, по крайней мере, из тех, кого Малфои считали людьми своего круга. Скорпиус не смог бы назвать по именам и трети собравшихся на рождественский вечер в поместье. Да и зачем? В памяти не так уж и много места, чтобы запоминать всякую ерунду. Хотя отец, насколько знал Скорпиус, считал это вещью первой необходимости.

Скорпиус, а за ним Паркинсоны, почти незаметно вошли в освещенный тысячами свечей зал. В глазах рябило от елок, игрушек, фонариков, хлопушек, драгоценностей дам и перстней мужчин. Во всем этом великолепии было столько наигранности и вычурности, что Скорпиусу тут же захотелось или потушить свет, чтобы ничего не видеть, или просто уйти с этого сборища.

— Привет, Скорпиус,— перед ними выросла Присцилла под руку с Фрицем. Забини, как всегда, выглядела великолепно, ее темно-красного цвета мантия подчеркивала пропорциональные, изящные линии тела девочки.

— И вам,— кинул Скорпиус, пробегая глазами по лицам присутствующих. Ничего интересного и нового.

— Тебя отец зовет,— Присцилла чуть нахмурилась, осознав, что комплиментов и других положенных по случаю слов она от мальчика не дождется.

— А ты подрабатываешь у нас домовиком?— хмыкнул Скорпиус, не удержавшись, и отправился в сторону родителей, что купались во внимании гостей у самой высокой из елок, что утром нарядили эльфы.

— Где ты был?— с улыбкой на лице, но угрозой в голосе спросил отец, когда Скорпиус встал рядом с родителями, кивая каким-то волшебникам.

— А есть варианты?— мальчик улыбнулся матери, которой очень шла голубая мантия с белой вышивкой.— Мама, ты очень красивая сегодня. Как всегда.

— Спасибо, дорогой,— улыбнулась Астерия, держа отца под локоть.— Ты почему такой бледный?

— Слишком много молока пью,— усмехнулся Скорпиус. Отец сурово взглянул на него.

— Веди себя прилично, я тебя прошу,— Драко положил руку на плечо сына, и Скорпиусу тут же захотелось сделать что-нибудь неприличное. Странное чувство, которое раньше редко его посещало.

— Да без проблем, папа,— скупо улыбнулся Скорпиус, но не сдержался и тихо продекламировал, вызвав на лице отца выражение полного недоумения:

«Ни плащ мой темный,

Ни эти мрачные одежды, мать,

Ни бурный стон стесненного дыханья,

Нет, ни очей поток многообильный,

Ни горем удрученные черты

И все обличья, виды, знаки скорби

Не выразят меня; в них только то,

Что кажется и может быть игрою;

То, что во мне, правдивей, чем игра;

А это все — наряд и мишура…»

Мама выглядела чуть шокированной, исподволь оглядевшись, чтобы понять, не слышал ли кто Скорпиуса.

— Что это было? И при чем тут скорбь?— прошипел отец, до легкой боли сжимая плечо мальчика.

— Ничего, так, вырвалось,— Скорпиус вывернулся и чуть отошел от родителей.— Счастливого Рождества.

Наверное, отец хотел сказать еще что-то, но Скорпиус отвернулся и проследовал к столам, на которых стояли коктейли и легкие закуски для гостей. Там уже питалась Селеста Гойл.

— Скорпиус, ты чего хмурый такой?— она с удовольствием поедала канапе.— Рождество же.

— Ага,— только и сказал мальчик. Есть и пить уже перехотелось.

— Устроишь что-нибудь веселое?— Селеста усмехнулась.

— В смысле?— поднял бровь мальчик.

— Ну, ты же в школе, как говорят, устраиваешь разные прикольные штучки,— улыбнулась девочка.

Скорпиус чуть удивленно посмотрел на Гойл, которая в школу еще не пошла, а потом даже готов был ее поблагодарить: это идея! Стоит оживить мероприятие…

Мальчик схватил бокал с пуншем и опорожнил его, впервые попробовав столь крепкий напиток. Из глаз чуть не брызнули слезы, но он их сдержал, потом подмигнул Селесте и стремительно направился к возвышенности, где разместили оркестр. На мальчика оглядывались, с ним здоровались, но Скорпиус лишь кивал.

— Внимание!— он подошел к волшебному микрофону.

Присутствующие мгновенно замолчали, с легким изумлением оглядываясь на Скорпиуса.

— Добрый вечер всем! С Рождеством! Рад приветствовать вас в доме Малфоев!

Мальчик уголком глаза видел, как к нему пытается пробраться отец, но Скорпиусу было все равно.

— Я приготовил для вас стихотворение. О Малфоях.

И он начал читать наизусть тот кусок, который, кажется, давно запечатлелся в его душе:

«Бывает и с отдельными людьми,

Что если есть у них порок врожденный –

В чем нет вины, затем что естество

Своих истоков избирать не может, –

Иль перевес какого-нибудь свойства,

Сносящий прочь все крепости рассудка,

Или привычка слишком быть усердным

В старанье нравиться, то в этих людях,

Отмеченных хотя б одним изъяном,

Пятном природы иль клеймом судьбы,

Все их достоинства — пусть нет им счета

И пусть они, как совершенство, чисты, –

По мненью прочих, этим недостатком

Уже погублены: крупица зла

Все доброе проникнет подозреньем

И обесславит…»

Тут микрофон отключился, а Скорпиуса невидимая сила заставила откланяться и сойти с возвышенности.

— Выверни карманы.

Вот значит, как чувствует себя тот, на кого насылают Империус: никаких сил, да и особого желания не подчиниться. У Скорпиуса все же было желание, но он не смог сопротивляться воле отца. Он вынул из кармана книгу и отдал ее, глядя, как белеет лицо Драко Малфоя.

Вдруг все прояснилось. Отец пылал от ярости, убирая палочку.

— В комнату, быстро,— прошипел отец, кажется, с трудом сдерживаясь. Скорпиус пожал плечами и шагнул к камину. Вечер удался.

*

— С Рождеством, Джим!

Он застонал, когда что-то, а точнее кто-то, а еще точнее — Лили, приземлилось на его кровати, чуть не отдавив ему ногу.

— Уй!— больше притворно, чем по-настоящему, взвыл мальчик, потирая колено.— Спасибо, только этого мне и не хватало…

— Просыпайся, соня, подарки!— голос Лили звенел от восторга.

Джеймс приоткрыл один глаз, потом другой, глядя на чуть розовощекую сестру. Она смотрела на него и улыбалась.

— Что?— Джеймс протер глаза, нахмурившись. Он совсем не выспался. Вчера они до полуночи играли во дворе в снежки, пока мама не отправила всех спать, а Уизли через камин не ушли к себе. Роза на прощанье перечислила все подарки, какие надеется получить, отчего Джеймс с удовольствием помахал ей вслед рукой. Он любил кузину, но только когда она была подальше от него и желательно молчала.

— Ты не хочешь посмотреть подарки?— Лили с трудом сдерживала любопытство, оглядываясь на гору коробок и свертков, что лежали в изножье кровати.

— Ты хочешь — валяй,— кинул мальчик, садясь поудобнее и потягиваясь.

Сестра спрыгнула на пол и взяла верхний квадратный сверток.

— Дай угадаю: это книга, от Розы,— усмехнулся Джеймс, когда Лили стала аккуратно снимать обертку.

Точно, кузина не изменила себе. Такое ощущение, что она все свои карманные деньги тратит на книги, причем не только для себя, но и для всего семейства.