My December (СИ)

- Не смей такого говорить о моей семье! Ты не смеешь, Грейнджер, никто не смеет! - выплюнул он, сжав зубы.

Но Гермионе было все равно, она хотела высказать этому человеку все, что думала. И ей совершено плевать, о ком шла речь. Будь то сам Малфой, его родители или друзья. Да будь это его сова.

Плевать.

- Не смею? Серьезно?! Тогда скажи мне, что он хороший отец. Скажи, что он любит тебя. Что говорил, как гордится тобой. Скажи, что он не причинял тебе боль! Скажи это, глядя мне в глаза! - крикнула Гермиона, смотря на поменявшееся лицо Драко.

В глазах теперь читалась не злоба, а боль. Слезы застыли на ресницах. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но не смог.

Она лезет в его душу без его разрешения. Лезет и выковыривает все оттуда, показывая ему.

Тупая Грейнджер.

- Сейчас Я сделала тебе больно, точно также, как делаешь мне ты. Только я - первый раз, а ты - изо дня в день, - прошептала она, прикрыв глаза от боли.

- Никогда больше не открывай свой поганый рот в адрес моей семьи… - процедил Драко с совершенно опустошенным видом. Парень часто заморгал, а потом посмотрел прямо на Гермиону. - Ты мне не ровня, ясно? Ты - грязнокровка, которая влезает не в свое дело. То, что дозволено мне - не дозволено тебе. Ты никогда не сможешь подойти ко мне даже на шаг ближе. Мы не можем даже…

- Никаких нас, Малфой. Я поняла. Никаких нас, - сказала девушка хриплым от слез голосом. Сейчас она хотела умереть, лишь бы не чувствовать этого. - Ты можешь больше не смотреть на меня. Никогда.

Комментарий к

Принимается критика в любой форме. Оставляйте, пожалуйста, комментарии.

Дороги мои, мы поднялись на 12 позицию в ТОПе по жанру “ужасы” и на 28 по жанру “фантастика”. Спасибо Вам)

========== Часть 10 ==========

Ей было больно.

Девушка лежала, уткнувшись в белую подушку. Она сдерживала всхлипы, чтобы он не услышал.

Драко даже не понимает, как больно ей сделал. Какую ненависть пробудил в ней. Какое невероятное желание мести зародилось где-то внутри.

В голове появлялись картинки о том, как все могло бы быть. Как они могли бы лежать в ту ночь, обнявшись. Как тепло его тела согревало бы ее. Как на следующий день они ушли бы на занятия, поцеловав друг друга. И от этого сердце сжималось еще сильнее.

Слезы не останавливались, наворачиваясь на усталых глазах. Легче не становилось, душевная боль становилась все больше. Гермиона не могла заснуть. Вцепившись острыми ноготками в своё тело, она оставляла на нем глубокие порезы и царапины. И все думала о Малфое и его словах.

Как бы гриффиндорка хотела, чтобы все изменилось, чтобы все было по-другому! Как раньше. Когда жизнь медленно перетекала в череду событий. Когда сердце не испытывало тех мучений, что чувствует сейчас.

Она его ненавидит, и точка. Всем телом, всем нутром. И эта лютая ярость зарождалась в сердце, разносясь по всему организму. Оставаясь сидеть глубоко в голове.

Но все мы знаем, что здесь было нечто большее, чем просто ненависть.

Их влекло друг к другу, как бы Малфой не хотел это остановить. Он был маленьким ребенком, который держался за поручни коляски, не желая выходить из теплого места. Драко понимал, что от этого никуда не деться, но продолжал сопротивляться всеми силами, отключая чувства. Подавляя все желания.

Он приходил к ней, а затем посылал куда подальше, забывая, что явился сам. Разбрасывал учебники по столу и уходил, забыв о них. А когда возвращался, кричал, что это она устроила бардак. Не делал уроки, обвиняя гриффиндорку в том, что она мешает ему. Парень не задумывался о том, как это скажется на Грейнджер. А она медленно угасала, закрываясь в своих страхах и комплексах. Ощущала все с повышенной чувствительностью, веря в каждое слово, сказанное им. Во все оскорбления и ложь. Слушала, плакала и принимала близко к сердцу.

Интересно, сожалеет ли он о том, что сказал?

Наверное, нет. Драко всегда было плевать на всех и все. А на такую грязнокровку, как она, и подавно. Сожаление еще нужно было заслужить, чего староста пока не сделала.

Но разве гриффиндорка это заслужила? Все это?

Конечно же, нет. Все мучения, которые она испытывала, были уроком для девушки. Она должна была переступить через себя, чтобы открыть в себе что-то новое. Пропустить этот плохой месяц, начиная жизнь заново. Но Гермиона не могла. Она оставалась в своем треклятом мире, будто замирая на месте. Дни крутились вокруг ее затуманенного мозга. А она все сидела, сложа руки, вглядываясь куда-то вдаль.

Зачем Гермиона впустила его так глубоко в свою душу? Потому что добрый человек? Хорошая душа? Или она просто не умела долго обижаться на все иронические подколки, пущенные в ее сторону?

Думаю, дело не в этом. Всего лишь что-то случилось с ее мировоззрением, переключая ее саму. В другое русло, в другие эмоции.

Она для него была просто игрушкой, а он для нее… А действительно, кто он для Грейнджер?

Враг? Любовник?

Наверное, и то, и другое. А вот девушка для Драко - только грязь, прилипшая к обуви. Которую хочется отряхнуть с себя, со злостью смотря вниз.

Вдруг тишину прервал отчаянный крик Малфоя. Девушка охнула, подскочив на кровати. Гермиона тут же поднялась, направляясь к двери.

Взявшись за дверную ручку, она остановилась. Он орал что-то, срывая горло. Еще громче, чем обычно. Кошмары, посещавшие его так часто, не переставали покидать расслабленную голову во сне. Драко будто умолял мысленно, чтобы кто-то вытянул его изо сна. А она, дрожа, стояла у выхода. Слизеринец теперь один, наедине со своими демонами. И Гермиона решила, что не придет к нему, как всегда. А останется у себя, вслушиваясь в каждый шорох за стеной, чтобы убедиться, что с Малфоем все в порядке. Она будет волноваться и, наверное, если услышит просьбы спасти его, сорвется с места, врываясь в его панические страхи. Вытягивая однокурсника оттуда прикосновениями и отчаянными мольбами. Но пока она не сделает этот шаг навстречу к нему. Нет.

А он все продолжал кричать, колотя руками по постели. Мама, дом. И этот сумасшедший бег. Ненормальный сон, плач. Стоны и ругательства.

Проснувшись, Драко оглянулся по сторонам, надеясь услышать запах шоколада. Взволнованные глаза и теплые руки, лежавшие на нем. Успокаивающий шепот, и второе тело на мягких простынях. Это было его утешением, которое получал парень после ужасных минут.

Его сердце колотилось, а в голове отдавалось сильное биение. Одеяло было влажными от холодного пота. Парень все ждал торопливых шагов, но ему вторила тишина. Гробовая, убивающая его внутренний стержень. Он вдруг стал бояться темноты, окружающей его. И того странного звука, вдруг появившегося в его голове. Это молчание, которое нарушало его сбившееся дыхание и приглушенные всхлипы Гермионы.

Мерлин, как же Малфой не хотел их слышать! Он прекрасно знал, как ей будет тяжело, но давил на больные места. Драко думал, что так нужно. Но сейчас ему хотелось обнять ее, прижать к себе, зарываясь в непослушные волосы. Просто знать, что он нужен кому-то на этом свете. Что кто-то сможет дарить ему любовь, не прося ничего в замен.

Но с каких пор он стал жалеть грязнокровку?

Это уже не важно. Эти страдания не приносили ему удовлетворения. Они ранили Малфоя где-то в глубине души. Страдания Гермионы, в которых был виноват он сам.

***

За окном барабанил дождь, время от времени слышались раскаты грома. Капли стекали по стеклу, с силой ударяясь, а затем падали на землю. Они отзывались в ее голове тяжелым грохотом.

Гермиона стояла перед зеркалом, глядя на свое отражение. Вечно усталые глаза, впалые скулы. Вьющиеся волосы, лежащие на худых плечах. Она должна быть сильной, ведь так? Разбитой в душе, но сильной для других.

Сейчас девушка произнесет парочку заклятий и снова станет нормальной. Будет фальшиво улыбаться, делая вид, что все в порядке. Так было всегда.

Надо играть, чтобы другие не заметили твою слабость.

Гермиона покажет, что ей, как и самому Драко, плевать на то, что произошло вчера. Ему же все равно? Значит и гриффиндорке тоже.