Завтра (СИ)

- Позволь мне договорить,- повторяет он, ожидая, когда я вновь смогу нормально слушать.- Я тоже не слепой, Пит,- вздыхает доктор,- ты чахнешь здесь. Сам себе твердишь, что это пройдёт и скоро всё будет в порядке, но если это бездействие будет продолжаться и дальше, то тебе придётся провести в лечебнице всю жизнь.- Я недовольно морщусь, и доктор одобрительно кивает, а потом снова принимает серьёзный вид.- Все твои приступы вызваны… Какими-то моментами из жизни. Ты хорошо запомнил их глазами и, думаю… В двенадцатом таких воспоминаний должно быть предостаточно.- Кровь в жилах моментально холодеет и отливает от лица. «В двенадцатом таких воспоминаний должно быть предостаточно». «В двенадцатом таких воспоминаний должно быть предостаточно». «В двенадцатом таких воспоминаний должно быть предостаточно». Смысл сказанного беспощадной лавиной обрушивается на меня. Вернуться в Дистрикт двенадцать. К себе домой. Хотя не знаю, можно ли теперь назвать это место своим домом? Вдыхать пепел погибших людей, среди которых вполне могут оказаться и мои родители и братья. Видеть все эти унылые лица. Вернуться к Сальной Сей, к Хеймитчу… Вернуться к ней.

Нет! Я не могу! Не должен. Всё это время твердил, что больше никогда не увижу Китнисс, не причиню вреда, если не ей, то хотя бы себе. Она будет счастлива. Я буду счастлив тоже, только вдали от неё.

- Нет,- хриплю, хватаясь за голову.- Нет. Нет. Нет.- Чтобы не последовало очередного приступа, я с силой жму на виски и закрываю глаза.

Меня зовут Пит Мелларк. Мне девятнадцать лет. Мой бывший дом Дистрикт-12. Моя семья погибла во время революции.

Это всегда помогало, значит и сейчас поможет.

Всё это время доктор с бесстрастным видом наблюдает за мной, будто бы заранее ожидал такой реакции. Лучше бы он накричал. Установил двойной надзор врачей. Привёл бы в чувство и не давал такой разгул моим бушующим эмоциям. Но вместо этого врач просто сидит, молча прожигая меня взглядом.

- Я не хочу туда возвращаться,- прошу я, через силу разлепляя глаза.- В любое другое место. В каждый Дистрикт, только не туда.- Сейчас два меня действуют на удивление слаженно. Один не хочет ехать в двенадцатый к своему врагу, другой яростно борется за безопасность любимой. Ведь вред ей могу причинить только я сам.

Доктор Аврелий, кажется, даже не собирается задавать вопросы, он просто в упор смотрит на меня и твердит одно единственное слово: «Придётся».

- Да ничего не придётся!- кричу я, вскакивая с места, но, всё ещё не отнимая рук от головы.- Да я же убью её! Неужели вы этого не понимаете? Или вам совсем наплевать на её жизнь?- Доктор сощуривает карие глаза и чуть наклоняется вперёд.

- А тебе разве нет?- отвечает он вопросом на вопрос. Я так и останавливаюсь посередине комнаты, в смятении глядя на Аверлия. Лихорадочно ищу в голове любые слова оправдания, но их нет. Я на самом деле не хочу её смерти. Отрешённо качаю головой, за что получаю одобрительную улыбку со стороны доктора.

- Поезд завтра рано утром. Ты едешь вместе с Энни, и я уже обо всём договорился с Хеймитчем.- С Энни? С Хеймитчем? События ураганом проносятся в моей голове. Не могу чётко заостриться хотя бы на одном, как уже появляется что-то новое.

- Энни едет со мной?- единственное, что могу спросить, и то слова до меня самого долетают не сразу.

- Ребёнку во благо будет расти у себя в родном Дистрикте, нежели в Капитолийской лечебнице,- пожимает плечами доктор, раскладывая перед собой бланки из той самой стопки. Так он показывает, что разговор можно считать оконченным, но у меня ещё уйма вопросов.

- Китнисс там?- В последнее время я почти не произношу её имени вслух, и сейчас это звучит как музыка. Удивительные ноты, складывающиеся в знакомое слово.

- Да,- натянуто произносит доктор, словно я затрагиваю ненужную тему для разговора. Значит, стоит продолжать.

- И… Как она?- Доктор поднимает на меня усталые карие глаза и в них ясно читается нежелание и сожаление.

- Сам и увидишь,- сухо бросает он, снова опуская глаза.

- Можно я…

- Встречаемся завтра утром. Все вопросы задашь потом,- грубовато отвечает Аврелий, кивая в сторону двери. Видимо, я задел неприятную тему, касающуюся Китнисс, и эта мысль будет вертеться в голове до самого приезда в двенадцатый… Завтра есть последний день для того, чтобы отговорить доктора от необдуманной мысли по моей скорой отправке в этот покинутый Дистрикт.

========== 4. ==========

Переживание – это атрибут акта сознания, не содержащий образа отражаемого и проявляющийся в форме удовольствия или неудовольствия, напряжения или разрешения, возбуждения или успокоения. Это отражение самим субъектом своих собственных состояний, а не отражение свойств и отношений внешних эмоциональных объектов. Любое переживание - это волнение.

Я не сплю почти всю ночь, да и вряд ли вообще смогу уснуть в ближайшее время. Разговор с доктором даётся с трудом, и он, видимо, сам это замечает.

- Кофе?- вздыхает мужчина, поднимаясь со своего места. Но я отказываюсь. Когда приеду в двенадцатый, будет лишний повод отправиться домой, ссылаясь на усталость. Аврелий пожимает плечами и наливает себе очередную чашку тёмной бодрящей жидкости.

- Ты ведь понимаешь, Пит, что я делаю это не просто так,- рассудительно говорит он, присаживаясь на край стола передо мной

- Отправляете меня в двенадцатый?- безразлично спрашиваю я. Доктор кивает и я делаю тоже самое в ответ.

- Тогда я не понимаю, что с тобой происходит,- раздосадовано и задумчиво произносит он.- Тебя гложет переживание и что-то ещё…

- А по-вашему я должен быть спокоен?- слегка дерзковато интересуюсь я.

- Нет,- тут же отвечает врач,- тебе должно быть всё равно.- Я через силу стараюсь подавить ликующую улыбку. Всё это время я очень искусно демонстрировал своё безразличие, но, как сейчас оказывается, без толку.

Предпочитаю умолчать и вновь устремляю глаза в пол. Я не хотел уезжать сегодня. Не хотел возвращаться на родину. Двенадцатый – дистрикт мертвых, наполненный мрачными призраками и воспоминаниями. Но это не та причина, по которой я не хотел возвращаться.

В Двенадцатом живут не только призраки прошлого. Там она. Китнисс.

Я осмеливаюсь признаться в этом только самому себе, а это уже не мало.

В голове тут же всплывает картинка вчерашнего вечера. Как обрадовалась Энни, узнав, что может вернуться в четвёртый. За девушку радовались даже Джоанна с Бити. Я не разделял их радости. Только страх, который до сих пор сковывает всё тело.

Доктор замечает на моём лице растерянность, потому что просто вздыхает и снова возвращается на своё привычное место.

- У тебя, кажется, было много вопросов?

***

До перрона мы едем в полной тишине. Точнее сказать, это я еду молча, а вот Энни только рада бы нарушить эту затянувшуюся паузу. Девушка предпринимает пару попыток меня разговорить, но вскоре сдаётся.

Доктор Аврелий тоже решил проводить нас до поезда и сейчас едет где-то в хвосте на другой машине. Не знаю, зачем он это делает, ведь мы едем не одни. Может из лишней безопасности (за что я ему благодарен), или же это простое дружеское прощание. Хотя, я думаю, в прощании наш отъезд не нуждается. Прежде чем покинуть лечебный корпус, я сам попросил доктора звонить мне каждый день…

- Пит,- спокойно и лишь слегка грустно зовёт Энни, кончиками пальцев прикасаясь к моей руке. Я вздрагиваю и оборачиваюсь на свою подругу. Мне всегда не нравилось, когда люди смотрели на меня как на психа. Жалели. Но во взгляде девушки не было ничего похожего. Не опуская глаз, она осторожно расцепляет мои пальцы и тихонько вздыхает от облегчения. Всё это время я ногтями впивался в ладонь. Боль всегда помогала предотвратить приступы, и я уже по привычке своеобразным образом сцепляю руки.

- Всё будет хорошо,- успокаивающе заверяет она, глядя на меня. Я неуютно чувствую себя под её пристальным взглядом, поэтому просто рассеянно киваю и отворачиваюсь обратно к окну, где уже мелькают картинки приближающегося перрона. Народу поутру ещё не так много, чему я очень радуюсь. Машина плавно тормозит и перед нами с двух сторон раскрывают двери. Водитель возится в салоне, Энни разъясняет миротворцам какой из двух багажей мой, а какой её. Один доктор Аврелий, как и я, стоит в стороне, скрестив руки на груди. Я уже собираюсь сказать ему пару слов для того, чтобы тот усомнился. Передумал и признался, что допустил ошибку. Но мужчина, словно бы прочитывая мои мысли медленно и отчётливо качает головой.