Крылья (СИ)

Был только Дин, его удивительные руки, и разворачивающиеся под ними крылья.

Кастиэль все еще пытался как-то сформулировать для себя, что же он испытывает. Сладко, жарко, классно – это слово Дина – приятно, хорошо…

– Хорошо, – сказал он тихо.

– Ага, – отозвался Дин. Кастиэль не понял, когда тот успел избавиться от своего белья, понял только, что ощущения обрушились лавиной и погребли под собой.

Это невозможно было вынести. Во всяком случае, молча. Хотелось богохульствовать или кричать. Кастиэль открыл рот:

– Дин…а?

– Тшшш.

Член Дина оказался горячее всего остального, горячее рук и губ. Кастиэль не смог сдержаться – коснулся. Гладко. Нежно и скользко. Дин резко вздохнул.

– Какой ты. Ну-ка, – и обхватил два члена разом. Ширины этой ладони хватило, чтобы держать их обоих, сжимать уверенной хваткой, тянуть чуть вверх, а потом вниз, и все, что Кастиэль ощущал и о чем думал накануне, стоя в дверях гостиной, оказалось бледной тенью по сравнению с этим. Только костяшки проступили от усилия ровно так, как ему виделось тогда, и Кастиэль сомкнул свою ладонь поверх ладони Дина, запрокинул голову и попытался выдохнуть все, что испытывал. Получился стон. Дин снова сказал:

– Тшшш, – и прикусил губами кожу на горле, прямо над жилкой, и это ощущение, будто кровь Кастиэля билась у Дина под губами, стало последней каплей.

Кастиэль тонул, захлебывался неродившимся криком. Сладостное ощущение прошивало тело насквозь раз за разом. Невидимые крылья били в воздухе, вздымали пыль и старый мусор. Тусклая лампочка на потолке взорвалась и сгорела. Сгорели все включенные лампочки в округе, а те, что включены не были, зажглись. Мелькнула тень мысли, что человеческий оргазм немного похож на смерть – совсем чуть-чуть, такая же яркая вспышка нестерпимого ощущения, и темнота. Но эта темнота длилась совсем недолго.

– Охренеть, – сказал Дин Винчестер в третий раз. И рухнул вместе с Кастиэлем боком на кровать.

В старом доме было тихо. Даже Бобби не ругался, хотя наутро от старика наверняка влетит им обоим. Кастиэль лежал, прижавшись щекой к Диновой груди, и слушал сердцебиение.

Тук-тук.

Ему было холодно и липко. В комнате пахло – и этот запах был для Кастиэля резким и приятным. А шум начинающегося дождя за окном – уютным и мягким. Краски мира, приглушенные, спокойные, не такие прекрасные, как наверху, отчасти даже уродливые – но все-таки яркие и живые, обволакивали его всего. И ярче всего было ощущение теплой руки на поясе.

Кастиэль сильно сомневался, что произошедшее сегодня повторится когда-либо еще, так как не был уверен, что Дину это нужно. Но, по правде сказать, ему было плевать на то, что будет дальше. Главное, что-нибудь непременно будет, кроме вечной осени и истории, за которой можно только следить со стороны.

Он снова был участником со всеми правами. В том числе на невыносимую боль и на удовольствие.

– По-прежнему не уверен насчет девственниц, но в девственниках определенно что-то есть, – задумчиво сказал Дин. Кастиэль подумал о том, чтобы дать ему подзатыльник, как Бобби, но шевелиться не хотелось, потому он просто ткнул его кулаком между ребер. Дин рассмеялся.

– Они у тебя красивые, – сказал он секунду спустя.

– Знаю, – ответил Кастиэль. – Чувствовать – это красиво.

Пушистый электрический полог укрывал их с головой. Кастиэль какое-то время думал о том, сможет ли крылья видеть кто-то еще, кроме Дина, и решил, что едва ли.

И еще, что утром он первым делом залезет под душ, и будет сидеть там столько, сколько сможет. Возможно, даже до следующего утра.