Сущность Альфы (СИ)

Запретить себе думать о плохом, оставить самобичевание на потом, усмирить сущность, которая металась внутри, рычала и скалилась, подначивая освободить силу Древнего, и снова попытаться, только глубже, сконцентрированней, напористей, обращая силу вовнутрь себя, направляя её исключительно на узы Пары и отгораживаясь от всего, даже от тихого шелеста ветра за приоткрытым окном.

Перед его взором была темнота, полная, кромешная, но не зловещая, не холодная, просто темнота, какой она бывает, если ночью, в неосвещенной комнате, закрыть глаза. В темноте не было звуков, не было воздуха, не было мира в целом, но Итачи слышал, что где-то вдалеке что-то тонко звенит, в том, чтобы дышать, у него не было необходимости, а все остальное, кроме темноты, было неважным. Наверное, он все-таки шел на звон, так как для человека было привычным идти, а не плыть или лететь, хотя сам Итачи не мог с уверенностью сказать, что он именно идет, но он и не плыл, и не летел. Он хотел приблизиться к звону – он приближался к нему. И это было очень важным, более необходимым, чем тот воздух, которым он сейчас не дышал, значимым настолько, что, если бы альфа мог, он бы к нему помчался, а так ему оставалось лишь уповать на невидимую силу, которая приближала его к цели.

Да, Итачи нашел это место, хотя, конечно же, тяжело было сказать, что это именно оно, потому что в темноте не было границ и очертаний, но именно здесь звон был самым сильным, хотя он по-прежнему ничего не видел. Казалось, нужно всего лишь протянуть руку, и он что-то ухватит, то, к чему он так стремился, что связывало его с Дейдарой, но, как бы он ни озирался, Итачи так и не смог понять, где находится источник этого звона. Наверное, он мог бы блуждать в этой темени ещё долго, но у него не было времени, потому что его Истинный на ментальный зов так и не откликнулся, поэтому у него не было иного выбора, как обратиться к своей сущности Древнего. Альфа старался не использовать силу Древнего, тщательно её контролировал и удерживал внутри себя, но сейчас была не та ситуация, чтобы пренебрегать возможностью. Слабое алое свечение плавно начало окутывать его фигуру, рассеивая тьму, хотя даже этого оказалось недостаточно, чтобы найти источник звука, но использовать больше силы он не мог, потому что это могло отразиться на его теле, том теле, которое все ещё оставалось в конференц-зале. Похоже, выхода у него не было, кроме того, чтобы сейчас же, не медля, броситься домой.

- «Открой глаза…» - прошептал кто-то до боли родным голосом, который был слабым, будто доходил до него сквозь толщу, но таким нежным, любящим, зовущим, что даже в этой темноте Итачи почувствовал, как по его лицу стекают капельки слез. Альфа даже не думал, не предполагал, не обратил внимания на то, что все это время он следовал на звук слепо, так и не открыв глаза, хотя и видел эту темень сквозь веки, но Дей… его возлюбленный… своим тихим шепотом он будто что-то пробудил внутри него, что-то, что позволило ему медленно открыть глаза.

Две нити – алая и белая – тесно сплелись между собой, сплелись так, что, похоже, разъединить их было просто невозможно, и каждая из них вибрировала своим, своеобразным тихим звоном, который сливался в единую мелодию – мелодию их с Дейдарой любви.

- Дей… - прошептал Итачи, осторожно прикасаясь к белой нити, которая мелко вздрогнула в его руках, а после его пальцы задели алую, и темень резко всколыхнулась вокруг, растеклась, начала отступать, а его самого будто повлекло вслед за этим звоном, все дальше и дальше от тьмы, туда, куда вели нити.

Он будто вышел за какую-то грань, поскольку темнота сменилась светом, ярким, насыщенным, дневным, звуки нахлынули на него, заполонили, затопили своей настырностью. Сотни домов, дорог, людей, тысячи, миллионы – все это накапливалось, мелькало перед глазами, вызывая резь пестрой гаммой торопливо сменяющихся красок, шумов и голосов, а после все так же резко стабилизировалось, хотя от столь стремительного полета у альфы все ещё рябило перед глазами. Но это было неважным, абсолютно, по сравнению с тем, что он, наконец, почувствовал своего Истинного, слабо, правда, едва-едва, но этого было более чем достаточно, чтобы немного успокоить собственное, бешено колотящееся сердце. Странно, но Итачи подумал об этом только сейчас, что в той темноте он и сердцебиения своего не слышал… не слышал, пока не прикоснулся к нитям.

Наверное, он пару раз моргнул, потому что теперь четко видел комнату – большую, залитую солнечным светом, выполненную в теплых, согревающих тонах. Да, это была гостиная их квартиры. Ему было тяжело ориентироваться, казалось, на каждое движение уходит несколько минут, но тело, или чем он сейчас был, само по себе тяжелым не было, скорее всего, он просто не привык… к чему? Быть… духом? Душой? Сущностью? Нитью? Впрочем, это не столь важно, главное, что он увидел… кровь? Итачи отшатнулся, когда заметил на светлом ковре уже внушительную лужу крови, а ещё безвольно свисающую с дивана, покрытую яркой сеточкой синих вен руку – такую тоненькую и хрупкую, что она казалась кукольной.

- Дей! – он выкрикнул, хотел броситься вперед, понимая, что с супругом случилось именно то, чего они опасались все эти семь месяцев, а его не было, чтобы помочь, чтобы предотвратить, чтобы просто быть рядом, но его неумолимо потянуло назад, стремительно и болезненно вырывая из зыбкой обстановки увиденного им, увлекая вновь во тьму и толчком выбрасывая из неё, буквально вталкивая в собственное, теперь кажущееся невероятно неповоротливым и грузным тело.

Он жадно втянул ртом воздух, понимая, что все это время его тело действительно не дышало, а покалывающие ощущения свидетельствовали ещё и о том, что кровь в буквальном смысле застыла в его жилах, а теперь возобновляла свой бег. Кажется, ученые это как-то называли… ментальная проекция, что ли? Но на подобные размышления у Итачи просто не было времени, потому что он понимал, что, увиденное им, не было плодом его фантазии, иллюзией или сном. Это – реальность. Реальность, в которой его беременный супруг находится при смерти.

Альфа резко вскинул голову, все ещё плохо видя, но сейчас его биополе было настолько чувствительным, что он кожей ощутил, как испуганно отпрянули от него и омеги, и альфы, даже отец отодвинулся, выставив мощные щиты, хотя Учиха понимал причину. Наверняка, у него раскрылась вторая ступень мутации, а биополе частично стало зримым, хорошо хоть сущность Древнего он в последний момент смог удержать, к тому же, Итачи снова чувствовал на лице неприятную, горячую, липкую влагу – глаза кровоточили, что, впрочем, абсолютно не волновало брюнета.

Он поднялся, медленно, так как пока что не знал, как произошедшее с ним повлияло на тело, и хорошо, что так сделал, потому что ноги все ещё казались чуждыми, но, судя по ощущениям, все обещало вскоре прийти в норму. Зрение тоже вернулось, разве что резко переводить взгляд пока что не стоило, так как от подобного слегка кружилась голова. Белый платок, по привычке, был в нагрудном кармане пиджака, и именно им Итачи и воспользовался, чтобы стереть кровь, которая сочилась из уголков глаз, а после, небрежно бросив платок на стол, максимально плотно, насколько он сейчас мог, свернул свое биополе и повернулся к Фугаку.

- Отец, - голос не был хриплым, но во рту слегка пересохло, а горло неприятно першило, - я еду домой, а вы позвоните Цунаде-сама и сообщите, чтобы готовила родильную палату для моего супруга, - Фугаку, подобравшись, сконцентрировано кивнул, но Итачи видел волнение в его глазах, хотя ни на йоту не собирался смягчать ситуацию. – Скажите доктору, что Дейдара без сознания и истекает кровью, - сказал, вдохнул и широким, уверенным шагом покинул конференц-зал. Да, он боялся, паниковал, внутренне дрожал, категорично приказывал сущности заткнуться и не мешать думать, потому что у него не было права поддаваться всем этим слабостям, ведь, похоже, вскоре ему предстоит сделать то, к чему он готовился несколько месяцев, то, что спасет жизнь и его детям, и его супругу.