По отцу и дочка (СИ)

Гарри наблюдал, как Волдеморт достал из кармана мантии палочку. Он не верил, что враг сможет вот так просто смириться с поражением, и ждал проклятия. Но Том пару секунд разглядывал его с легким недоумением, как разглядывают соломинку, переломившую спину верблюда. А потом произнес несколько слов на латыни и швырнул свою палочку в портрет одного из директоров. Она легко влетела в картину и стукнула плешивого старика по лбу, тот проснулся и начал браниться, размахивая палочкой, которая теперь стала частью картины. Но Темного Лорда его негодование ни капельки не тронуло, он издевательски кивнул на прощание и вышел.

========== Глава 2 ==========

О своей дочке Том Риддл не вспоминал почти девять лет, до тех пор, пока однажды к нему не заявился Гарри Поттер. Том всегда считал, что от детей одни неприятности. Взять того же Поттера, младенцем он умудрился выкинуть его из тела и потом тоже доставил массу неприятностей, а теперь, повзрослев, превратился в очередного психа.

Риддл внимательно оглядел своего Поттера: за девять лет тот не слишком изменился; немного вытянулся и начал бриться, но так и не расстался со своими круглыми очками и копной взъерошенных волос. На нем была голубая мантия, разрисованная эзотерическими символами – именно из-за нее Риддл записал Поттера в психи. Так он называл всех этих расплодившихся последователей чарбуддизма и микканства – глупых суеверий, бездумно содранных у маглов.

Как и в прошлую их встречу, беседа проходила в кабинете, но в этот раз он принадлежал Риддлу. На взгляд Гарри обстановка была слишком мрачной и помпезной. Посередине стоял овальный стол из темного дуба, окруженный креслами с высокими спинками. Стены были заставлены стеллажами с книгами; тяжелые шторы, которые подобно бдительным стражам охраняли полутьму в кабинете. Интересно, можно ли заколдовать их так, чтобы они не пропускали ни солнечного света, ни тепла?

К тому же Поттер не понимал зачем одному-единственному человеку такой огромный дом. Он, конечно, сумел оценить красоту и величественность особняка, который служил Лорду пристанищем. Но, восхищаясь изысканной архитектурой, эркерами, мастерски украшенными порталами, стрельчатыми окнами, Гарри недоумевал, как можно жить в такой громадине. Разве среди дюжин пустующих комнат не чувствуешь себя брошенным и одиноким?

Другое дело его дом - пусть не такой большой, но светлый и уютный, с садиком, разбросанными игрушками, обоями, разрисованными неумелой детской рукой. Едва заходишь и сразу ясно - это дом, где можно быть счастливым, а здесь ощущаешь себя запертым в музее. Атмосфера этого величественного жилища заставляла Поттера ежится в кресле, он с тоской поглядывал в окно, на кусты жимолости, залитые солнечным светом. Что до хозяина резиденции, то он был как всегда надменен и самоуверен, точь-в-точь князек банановой республики.

- Я вижу, что ты совсем не изменился, Риддл, - сказал Гарри.

- Да все как-то руки не доходят до самобичевания и горестного раскаяния, – парировал Том, вертя в пальцах дорогое перо.

- Такая жизнь окончательно испортит твою карму.

- Я спрячу ее в холодильник для сохранности, – тот лишь ухмыльнулся.

Годы покоя не пошли ему на пользу, бездействие еще больше испортило его и так отвратительный характер. Лишенный возможности убивать направо и налево, Риддл маялся от скуки и только одно спасло его от превращения в циничную сволочь – он ею и родился.

Гарри стойко выдержал сарказм, как у всякого новообращенного его вера была сильна и чиста. Он жаждал испытать ее делом, распространить свет истины во тьму неверия. Проще говоря, его тянуло на подвиги, а у Поттера так повелось, что где подвиги, там и Том Риддл.

- Я говорю о духовности. Микканство учит нас почитать природу и жить в гармонии с миром. Может тебе стоит посетить наши празднества? Испытать удивительное чувство единства с природой и испытать чувство любви к миру.

- Я лучше прокачусь голым на фестрале, – решительно оборвал его Том. Да вот только ему не по силам было заткнуть фонтан красноречия, что гейзером бил из Поттера.

- Ты не представляешь, как мало колдуны знают о настоящих чудесах. Во время празднества Белтайна мы воткнули шест в землю, а потом водили вокруг него хоровод. И на исходе ночи на шесте появились листья и мертвая палка стала живым деревом.

- Хм, – Том отложил перо и задумчиво подпер ладонью подбородок. – Видимо посадить в землю саженец и полить его зельем роста – это слишком просто. Или у тебя подсознательная тяга к танцам вокруг шеста?

В силу своей неопытности Гарри не смог оценить всю соль издевки, однако до него дошло, что напротив него сидит непробиваемый циник, пропащий для просветления и нирваны. Больше толку будет, если читать проповеди тыквам и помидорам: говорят, от добрых слов овощи растут быстрее.

- Подумай, Риддл. Тебе давно пора осознать, что Авада Кедавра не решает всех проблем. А микканство – это путь, который приведет тебя к душевному покою и просветлению.

- Значит, ты пришел сюда, чтобы вести меня к просветлению. Похвально! Позволь мне в свою очередь просветить тебя. Если бы я искал душевный покой, то остался бы лежать в могиле, там его сколько душе угодно. Это все, что ты хотел мне сказать? – Том уже порядком устал от всех этих нравоучений - воистину Дамблдор подготовил себе достойного преемника!

- Когда я увидел заблудшую душу, то не мог не попытаться помочь ей обратиться к свету. Но я здесь ради Вики.

- Ради кого? – недоуменно переспросил чародей и Поттер, вздохнув, напомнил себе о смирении и любви к людям.

- Нашей дочери.

У Риддла нервно дернулся уголок рта, непроизвольная, но весьма красноречивая реакция.

- А какое отношение плод твоей извращенной фантазии имеет ко мне?

- Ты ее отец! – возмущенно воскликнул Гарри.

- Я стал бы ее отцом, если бы переспал с ее матерью. По меньшей мере.

- Ты просто увиливаешь от ответственности. Вики – твоя дочь, а ты ни разу не поздравил ее с днем рождения!

- А разве можно праздновать день рождения человека, который никогда не рождался? – резонно возразил Том.

И в этот напряженный момент в дверях возник Добби. Тяжелый поднос в его руках опасливо покачнулся, чашки, чайник и прочая посуда тревожно звякнули. Домовой эльф с трудом удержал равновесие и подошел к Поттеру, преданно заглядывая в глаза. Его обожание с годами не стало слабее и все ждало случая себя показать. Когда Гарри попросил чашку кофе, Добби опустошил кладовую, свалив на поднос все, что там нашлось. И теперь подыскивал место, где можно пристроить это добро. Поднос раскачивался и горячий кофейник балансировал на краю в опасной близости от поттеровских колен. Но вот Добби решился и поставил свою ношу на край хозяйского стола. Несколько секунд он пялился на Гарри, слегка шевеля ушами от радости и восторга, а потом, наконец, исчез.

Дамблдор, отправляя Добби к Темному Лорду, рассчитывал, что он станет преданным шпионом в стане врага. Но домашние эльфы не предназначены для этого, они могут лишь служить и угождать. А чужое раболепие всегда поднимало Риддлу настроение по утрам.