Патронус и боггарт (СИ)

Она сама не заметила, как уснула прямо в гостиной. Однако Артур так и не пришел. Молли проснулась несколько часов спустя, кое-как привела себя в порядок и поплелась на завтрак. Артур не появился и в Большом зале. И ни на один из уроков он тоже не пришел. Злость Молли полностью испарилась к вечеру, когда она вернулась с ужина. Ведь его же не могли исключить? Или могли? А может быть, Прингл подвесил его за ногу за знаменитый крюк в подземелье? Молли держала на коленях книгу по трансфигурации, но не понимала в ней ни слова…

Артур медленно и осторожно вошел в гостиную Гриффиндора. Часы показывали полночь. Спать… сейчас он способен только спать… и только на животе…

Из-за дивана вынырнула рыжая кудрявая голова.

- Ты вернулся! - Молли перескочила через спинку и вдруг, каким-то явно магическим образом, радостная улыбка исчезла с ее лица, уступив место хмурой гримасе. - Где ты был все это время? Я места себе не находила.

- В больничном крыле, - Артур поправил сползающие очки. - Я был в больничном крыле. Вернее как, сначала я был в лапах у Прингла, который чуть не оторвал мне ухо, пока вел к декану. Декан спросонья сказал что-то типа «А, делайте с ним что хотите, не мое дело» и пошел спать дальше. Ну Прингл и сделал. Ой, - Артур очень медленно и очень осторожно опустился на краешек кресла. - И немного перестарался. Декан с утра пришел узнать, что это было вообще такое, увидел меня, запаниковал и отправил в больничное крыло, так что весь день синьора Лучано колдовала над моей спиной. Правда, и Принглу досталось по первое число, - Артур довольно хмыкнул и вдруг увидел очередную метаморфозу на лице Молли. - Ты чего?!

Молли присела на пол рядом с ним, глядя снизу вверх, и, кажется, собиралась вот-вот заплакать.

- Это я я виновата, прости. Если бы я не пошла за тобой, ничего бы не случилось.

- Да ну, - Артур пожал плечами.

- Больно было?

«А как ты думаешь? Если меня направили в больничное крыло», - хотел съязвить Артур, но снова глянул на ее лицо и снова выдал что-то неопределенное:

- Так, ерунда.

- Можно посмотреть?

Артур встал и, изловчившись, осторожно поднял рубашку на спине. Сзади послышалось тихое «Ох», и ему почему-то захотелось гордо расправить плечи и снова отмахнуться: да ну, царапины.

- Только не трогай, - предупредил он на всякий случай и, опустив рубашку, повернулся к Молли лицом. Ее карие глаза горели восхищением. С таким выражением лица встречают вернувшихся с войны героев.

- Знаешь, - сказала она, - может, мы просто выбрали неудачную ночь? Мы ведь можем еще сходить на озеро.

- Нет, - Артур помотал головой. - Я вот стою здесь, и мне уже совсем не хочется на озеро.

- А чего хочется?

И тогда Артур стремительно, как ныряльщик, подался вперед, к ее губам.

Дужка очков больно стукнула Молли по переносице, а в следующий миг оба они уже стояли, глупо и изумленно глядя друг на друга.

- Извини, - сказал Артур и снял очки. Без привычной оправы его лицо стало открытым и беззащитным, да еще и донельзя сконфуженным. Он не знал, что делать дальше, куда девать руки, куда деваться самому от стыда и как сделать так, чтобы сейчас оказаться на другом конце света.

Молли сделала шаг вперед, поднялась на цыпочки и теперь уже сама прижалась к его губам.

1969

Артур Уизли, глядя в зеркало, снова поправил галстук и снова посмотрел на часы. Тяжелые, старые, лепные настенные часы с отвратительными купидонами отталкивали его, как и огромная резная кровать с балдахином, и портретная галерея на лестнице… у него в семье не было принято кичиться достижениями предков: ну было и было… роскошь дома тети Мюриэль пугала его, давила на него. А тут еще и эти часы, они словно стояли на месте. Осталась тридцать одна минута. Тридцать. Двадцать девять. Да что ж такое, может, кто-то применил к минутной стрелке заклятие вечного приклеивания? Артур забрался на стул, снял часы со стены, потряс, пощупал…

- Эй-эй, жених, ты что, прыгать собрался?!

С испугу Артур и впрямь чуть не выпрыгнул в открытое окно. На пороге стоял Гидеон — улыбка во все лицо, синяя парадная мантия, бутоньерка, прическа идеальна, волосок к волоску. Такое ощущение, будто это он сегодня женится. Артур физически почувствовал, что лицо у него запунцовело, но прокашлялся и выдал степенное:

- Да нет… тут вот часы…

- Ага, - понимающе кивнул Гидеон, заходя в комнату. - Не волнуйся, гости уже в достаточном подпитии, чтобы почти забыть, по какому поводу они здесь собрались. Тетушка Мюриэль сделала твоей маме сомнительный комплимент, так что не думаю, что они подружатся. Фабиан сторожит Молли, чтобы не сбежала… А что ты делаешь?

Артур срывал с себя галстук. Половина его сбережений ушла на этот костюм, он берег его как зеницу ока до этого дня, но в этот самый момент он чувствовал, как задыхается. Дорогущая черная тряпка на шее душила его.

- Тихо-тихо-тихо! - Гидеон поймал его руки в тот момент, когда ненавистный галстук был стащен с шеи, но еще, к счастью, не разорван. Артур, тяжело дыша, снова посмотрел в зеркало и увидел там всклокоченного рыжего человека, который меньше всего на свете был похож на счастливого жениха.

Стыд, страх, ненависть к себе — все это захлестывало его попеременно. Да, он знал, что имя Прюэттов не сходило со страниц газет: меценаты, общественные деятели, Прюэтты то, Прюэтты это… и прекрасно отдавал себе отчет в том, что по своим финансовым способностям он не ровня Молли, и он гордился своей невестой, которая так смело пренебрегала всеми условностями… так было до вчерашнего дня, пока они не прибыли в гости к тете Мюриэль, которая милостиво согласилась принять опальных влюбленных и даже разрешила сыграть здесь свадьбу. Краем глаза он увидел диадему, которую Мюриэль подарила своей племяннице: она стоила больше, чем его будущий годовой заработок. И впервые за два года с тех пор, как Артур впервые сказал себе «Я женюсь на ней!» - впервые с этих пор он задался вопросом, а имеет ли он право лишать Молли этого всего? Роскошных нарядов, в которых она могла щеголять в просторных гостиных, незаметных домовиков, которые по одному звонку приносили бы ей кофе в постель, простыней из китайского шелка, бриллиантовых капелек в ее маленьких ушках… Когда еще он сможет заработать хотя бы на часть чего-нибудь из этого? Почему он спохватился так поздно? И как мог позволить ей поддаться этому глупому романтическому порыву?! «С милым рай и в шалаше»? Ха! Ха-ха!

Как и любое озарение, все это промелькнуло в его голове в один момент. Все те стыдливые мысли, в которых Артур едва ли мог признаться себе и еще меньше хотел признаваться своему будущему шурину.

Но Гидеон истолковал его молчание по-своему.

- Значит так, дружок, - во взгляде молодого аврора появилась тяжесть, какой Артур никогда раньше не видел, и жених вдруг подумал, что, окажись он по какой-либо причине правонарушителем, ему не хотелось бы попасть на допрос к Прюэтту - Если ты из тех, кто может кинуть девушку — и не просто девушку, а мою сестру — в день ее свадьбы…

- Нет! - дар речи вернулся к Артуру вместе с возмущением.

- Это хорошо, - голос Гидеона немного смягчился, но он по-прежнему внимательно смотрел на Артура.

В этот миг порыв ветра принес откуда-то из сада задорный девичий смех. Живой и искренний, такой, который, сдерживай или нет, все равно прорвется сквозь все преграды и рассыпется блестящими искорками вокруг.

Молодые мужчины синхронно повернули головы к окну.

- Наверное, она рассказывает о том, как вы изрисовали голову льва в детстве, - вздохнул Артур. - Она всегда так хохочет, когда об этом вспоминает.

- Или о вашей ночной эскападе к озеру, - усмехнулся Гидеон в ответ. - Это ж надо было додуматься.

Он покачал головой и некоторое время молчал.

- В общем, просто постарайся, чтобы она вот так же смеялась как можно чаще, хорошо? - сказал он, почесывая переносицу. - Этого будет вполне достаточно.

В этот момент настенные часы с грохотом рухнули на пол.