Сущность Альфы (СИ)

Точнее, скреблась его сущность. Болезненно так. Опаляя грудь изнутри холодным жаром, от которого у матерого альфы, порой, тряслись поджилки, а на коже выступали мурашки. В такие моменты Какаши думал над тем, что же заставило его выбрать долг альфы и гражданина перед государством, а не уют и тепло рядом с любимым, и натыкался на такой ответ – он слишком долго был одинок и слишком часто полагался только на свое мнение, считая его единственно правильным, чтобы быть рядом с кем-то. Работая в школе, он все равно относился к ученикам, как к новобранцам Корпуса, разве что не муштровал их и не отправлял в карцер за неповиновение, но его тон, манера поведения, методы воспитания все так же оставались военными. И пусть ученики уважали его, а некоторые даже боялись, причем не беспочвенно, но на самом деле он никогда не чувствовал себя расслабленно, будто каждую секунду ожидал, что прошлое настигнет его. И оно настигло.

С Ирукой он поступил эгоистично, только и того, что сперва добивался его внимания и пытался ухаживать. Но как он ухаживал? Раньше у него никогда не было не то что омеги, а даже постоянного партнера, их отношения с Рин можно было назвать просто взаимовыгодными, не более, поэтому с Умино он действовал недостаточно чувственно, недостаточно терпеливо, недостаточно понимающе, а после и вовсе, и правда, воспользовался состоянием течного омеги и заделал ему ребёнка. Пожалуй, в тот момент ему просто надоело висеть в воздухе, хотелось стабильности и уверенности в завтрашнем дне, а не холостяцкого обитания и перепиха, когда прижмет, но и тут что-то у него не срослось. Жаль, что он понял это только тогда, когда вновь оказался в Корпусе, причем понял именно по тому, что, оказывается, за 11 лет он так и не утратил командных навыков, все его подчиненные ходили по струнке и выполняли свои обязанности, как часы. Говоря парой слов, он даже не почувствовал, что отсутствовал в этой среде 11 лет, будто ушел на обед, а после просто вернулся, только не в полковничье, а в генеральское кресло. Означало ли это, что именно Корпус его удел, и все это время он просто обманывал себя, пытаясь быть обычным, нормальным, а не разменной монетой в планах политиков и военных? Нет, не означало, но слишком многое указывало на то, что затянуло его крепко, и выбраться из этих сетей интриг и махинаций будет не так уж и просто.

Приподняв брови, Какаши обвел взглядом комнату, после чего хмыкнул – все-таки скрытые камеры в его кабинет ставить побоялись, а вот прослушку вели регулярную, убеждаясь в том, что IV генерал им не враг, да ещё и ментальные сенсоры установили, которые только усложняли ему выполнение задания. Да, в его лояльности генералы убедились, так как за два месяца он не дал ни единого повода, чтобы кто-нибудь мог усомниться в его легенде, но и в союзники записывать его не торопились, очевидно, все ещё помня, так называемое, предательство его отца. Впрочем, Хатаке и не думал, что все будет так легко и просто, но, помимо поддержания обличья простачка и трудяги, ему приходилось ещё выполнять и те обязанности, которые возложило на него Министерство, что было более чем проблематично ввиду того, что каждый его шаг, вплоть до посещения Старого Города, строго контролировался и отслеживался, но с этим он как-то справлялся, изловчался, юлил и выкручивался, а вот за свои «отдушины» альфе было стыдно. Честно говоря, он бы мог просто создать вид, что примерно раз в неделю-две снимает шлюху, но даже тут его проверяли, поэтому, как бы странно это ни звучало, приходилось играть даже в постели. Это было низко, и Какаши каждый раз просил прощения у любимого за то, что целовал эти порочные губы и брал эти развратные тела, но он знал, что это цена, его личная цена за то призрачное счастье, которое он своими руками собирался выстроить ради своей семьи. Вот если бы только не эта прослушка…

Какаши вновь посмотрел на монитор, на который почти четкой, черно-белой картинкой передавалось несколько изображений с камер внутреннего наблюдения продуктового супермаркета – одно из тех благ, которые предоставляла ему должность генерала. В принципе, с какой стати генералу IV Азиатского Корпуса наблюдать за магазином, тем белее в полной тишине? Ни с какой… если бы только сейчас в этом супермаркете на находился черноволосый омега с маленьким ребёнком. Да, именно так, украдкой, когда была свободная минутка, когда омега находился в каком-нибудь общественном месте, альфа мог наблюдать за любимым человеком и своей дочкой. Да, это было рискованно и необдуманно, но не видеть их вообще Хатаке просто не мог, потому что любил и был готов в любой момент, если того потребует ситуация, наплевать на конспирацию и броситься на помощь Ируке.

Слава богам, пока в этом не было нужды: омега таки воспользовался его деньгами, а он, в свою очередь, сделал все, через подставных людей, конечно же, чтобы квартира, которую он получил от государства после отставки, досталась именно Умино. Сейчас омега приближался к кассам, малышка лежала в новенькой коляске, и брюнету было явно тяжело справляться с тележкой, заполненной продуктами, и это притом, что Ирука не водил машину, а пользовался либо общественным транспортом, либо такси, чтобы добраться до дома. Кстати, о доме. Пепельноволосый почему-то думал, что Умино продаст его квартиру и будет жить в своей, пусть и однокомнатной, но омега поступил совершенно иначе, продав свою и оставшись в его – все это он узнал через доверенных людей. Складывалось такое впечатление, что Ирука ждет его возвращения, хотя, возможно, он всего лишь хотел видеть желаемое в действительности, продолжая терзать свое сердце вот такими вот подглядываниями.

Взглянув на монитор ещё раз, Хатаке нахмурился, заметив, что его омеге помогает с покупками какой-то незнакомый мужчина, причем, судя по внешнем виду, альфа. Конечно же, все можно было списать на то, что это просто сердобольный прохожий, но пепельноволосый будто даже сквозь монитор ощущал его биополе, витки которого были направлены на омегу, что бесило его до узкого прищура разных в своем цвете глаз. Но, что и было самым тяжелым, он ничего не мог поделать в этой ситуации. Видел, как альфа что-то спрашивает у Ируки, и тот, указав на малышку, коротко ему отвечает, очевидно, называя её имя, после мужчина берет покупки брюнета, и они, разговаривая, покидают магазин, а Хатаке оставалось только сжимать кулаки и сдерживать свое биополе, чтобы никто ни о чем не догадался. В принципе, альфа думал над тем, что Умино может найти себе другого, точнее того, кого он действительно сможет полюбить, и тогда ему уже будет некуда возвращаться, но если это сделает Ируку счастливым… Пока что для любимого он мог сделать только одно – не допустить войны с Поднебесной, а там уже будет видно.

Громкий говор в быстром, но четком темпе заставил Какаши поспешно отсоединиться от камер безопасности и сделать вид, что он занят чем-то очень серьезным и требующим размышлений в тишине и покое. Как и предвидел Хатаке, уже через минуту в его кабинет, громко постучав и не дожидаясь разрешения, вскочил, а иначе и не скажешь, мужчина, альфа, брюнет со стрижкой «под горшок», на лице которого сияла столь не присущая корпусникам добродушная улыбка.

- Да прибудет с вами сила юности, генерал! – бодро поздоровался мужчина, сразу же выструнившись перед столом своего непосредственного начальника, при этом зажимая под подмышкой несколько тонких папок

- Да-да, - отстраненно ответил пепельноволосый, взглядом указывая на стул, но вошедший только отрицательно покачал головой, давая понять, что визит, судя по конспирации, носит чисто рабочий характер. Вообще-то можно было сказать, что этот альфа выглядел немного нелепо в темно-зеленом костюме полковника, который, видимо, был ему слегка маловат, и Хатаке даже забеспокоился о том, а не выглядел ли он так же насмешливо, будучи полковником, ведь генеральский, темно-синий, мундир ему очень шел, но поводов для беспокойства не было потому, что именно в этом, некой безалаберности и неказистости, и был весь Майто Гай.

- Предварительный проект программы по обучению новобранцев, генерал! – четко, хорошо поставленным голосом отрапортировал брюнет, не менее отработанным, слитным движением передавая Хатаке папки. Да, с виду все было вполне естественно, никаких лишних слов, интонаций, шорохов или ментальным всплесков, но взгляды были намного красноречивее любых фраз, так как только пепельноволосый сейчас мог видеть, что мужчина выразительно указал на тоненькую, полупрозрачную папку, которая вроде как затерялась между других