Танец под золотой вуалью (СИ)

Санха оторвался от меня и, посмотрев в обе стороны, убедившись, что никого нет, со всей силы зарядил левой ногой в дверь номера, находившуюся справа от меня. Она распахнулась и молодой человек, прихватив меня за локоть, не спрашивая позволения, затащил меня в неё, задвинув щеколду изнутри, так как замок был сломан его сильным ударом.

- Что ты делаешь?! Санха! – попыталась я возродить самооборону, переживая, что он завалит меня на кровать, но когда он опять прижал меня к стене, даже испытала легкое разочарование. – Что это ещё за терроризм?

- Мэя… - переместив нас туда, где мы наверняка остались наедине, и где нас не потревожат без предупреждения, парень положил руку на моё бедро, второй погладив по щеке, после чего тут же поцеловал в неё и сдвинул губы к уху, зашептав: - Как я могу изнасиловать тебя или сделать с тобой что-то, когда ты находишься под моей защитой?

- Что? – я нервно усмехнулась. – О чем ты?

- Расслабься, - уже обе ладони оказались на мне, поднявшись до талии и чуть сжав её, пока не поднимаясь выше. – Я с первых выступлений Саломеи, по просьбе Сэй, слежу, чтобы никто не тронул танцовщицу. После того, как у неё появились диковатые поклонники, мы придумали гасить свет на несколько минут, чтобы никто не кинулся в закулисье или вдогонку за девушкой, которая должна успеть уйти тайным ходом, известным лишь Сэй. Я не знаю, куда он ведет, так как туда – за сцену, доступа не имею. Я знаю лишь то, что по эту сторону. Ты, конечно же, не могла заметить, ведь была на выступлении единожды… но именно в этот раз, Сэй задержала свет выключенным немного дольше… может, Саломее нужно было не только убежать, но и переодеться? – я затаила дыхание, начав дрожать ещё сильнее. – И, знаешь, я во время выступления несколько раз стоял очень близко к сцене… так близко, что чувствуется мускусный запах средств для укладки волос, немного отдающий миндалем. Саломея пользуется им, чтобы её грива красивее смотрелась под светом прожекторов. Но даже если волосы собрать и скрутить, достаточно приблизиться и втянуть воздух рядом, чтобы почувствовать его, - я вжалась в стенку, поджав губы и отведя глаза в сторону, пока Санха переводил левую руку на мои брюки и, вдруг, расстегнул на них пуговицу. Я вцепилась в его руку своими, останавливая его. – А ещё у Саломеи ма-аленькая родинка на бедре… как ты думаешь, с какой долей вероятности они бывают у людей в одних и тех же местах?

Вторая рука вцепилась в мои брюки, но теперь, набравшись сил и в конец испугавшись того, что провал конспирации случился, я со всей накопившейся энергией оттолкнула Санха, да он и не стал слишком упираться. Я тут же рванула к двери, стараясь не всхлипнуть от досады и пошедшего коту под хвост труда.

- Мэя! Я же не собираюсь никому говорить об этом… - но я уже отворила щеколду и выбежала в коридор. Молодой человек поспешил следом, не ловя меня, но лишь пытаясь задержать словами. – Мэя, пока ты в клубе – я отвечаю за тебя своей жизнью, но даже Серин не узнает о твоём секрете, и даже Сэй не знает, что я догадался!

Но я была повержена, меня взяла оторопь от того, что я разоблачена и узнана. Мне стало стыдно, что мой образ строгого и порядочного полицейского у кого-то слился воедино со стриптизершей, которая демонстрировала себя и развлекала похотливых мужчин. Мне стало стыдно за то, что я обманываю Джело, что я могу проколоться ещё перед кем-то и тогда лишусь работы в полиции, ведь там не станут держать копа, который совмещает с государственной службой ещё и такой позорный заработок. Мне стало страшно, что кто-то ещё узнает об этом, но искать выхода из ситуации внутри клуба я уже не могла, голова там не работала, поэтому вынеслась наружу, как и в прошлый раз, ища спасения на улице. И вновь от Санха. Слишком коварного, слишком сообразительного и внимательного. Настолько досужего, что он лишил меня маленького и укромного приюта души, когда я могла расслабиться, уверенная, что никто не знает меня, притвориться другой, стать другой, раскрепоститься и насладиться чем-то иным, чем-то, похожим на сказку, когда превращаешься в принцессу и ощущаешь себя главной героиней, которой никогда не бываешь в своей нормальной жизни.

Судорожно вытащив мобильный, я набрала Рэй и, заставив себя зашагать прочь, дождалась, когда она поднимет трубку.

- Да?

- Рэй, объявляю сбор у нас с Айли на кухне. Одна безумно сексуальная сволочь узнала, кто такая Саломея…

Отказать или отказаться

Это было так трудно, очень трудно, скрывать, что у тебя есть, хотя и кратковременная, малюсенькая, но вторая жизнь. Даже думать себе не позволять о том, что ты кто-то ещё, бываешь кем-то другим – это слишком сложно, но мне ли не знать, что на воре и шапка горит, и если в мыслях носить представление о себе, как о Саломее, помышлять о танце, то всё станет ясно, всё быстро выплывет наружу. Когда Джело говорил мне о танцовщице, то я изо всех сил старалась не принимать это на свой счет. Когда Санха смотрел на меня, я делала вид, что вижу его впервые, а ни видела уже несколько раз со сцены, ни была немного очарованна им издалека. Впрочем, душой я не кривила, и когда Джело представил мне его, то он, действительно, был для меня незнакомцем. Я не знала его имени, и не знала, что он отвечает за охрану клуба. Я не спрашивала у Сэй ничего, что касалось чего-либо, помимо моего выступления. Но вот, несмотря на все старания, всё всплыло на поверхность.

Я знала Сэй давным-давно. Мы познакомились, когда лет в восемь пришли заниматься танцами. Но годам к шестнадцати наши пути разошлись – я выбрала восточные танцы, а она стриптиз. Хотя общаться мы никогда не переставали и поддерживали связь телефонными звонками и редкими посиделками в закусочных. Вскоре мы обе достигли определенного уровня в своих занятиях, начались показательные выступления, девочки из танцевальной школы часто давали представления и я, несмотря на всю любовь к этим танцам, к красивым костюмам и волнующей музыке, вдруг стала замечать, что среди зрителей женских танцев присутствуют в основном мужчины. И они далеко не наслаждаются тонкостью искусства, сложностью этюдов и продуманным символизмом каждого па, а просто пялятся на пластичных и гибких девушек, считая их развлечением. Почти профессионально я прозанималась беллидэнсом два года, за которые ощутила на себе всю тяжесть потребительства и товарно-рыночных отношений проникших даже в такую отрасль, как искусство, а ведь деньги во главе него уже превращают искусство в бездарность и лишают его смысла.. Во мне перестали видеть человека, собеседника, значимого члена общества, в конце концов. Я была танцовщицей, которая очаровывала публику за деньги. Как бы то ни казалось с моей стороны по началу, суть не менялась, и отношение ко мне и к стриптизерше-Сэй было одинаковым. Я почему-то решила, что достойное будущее танцами не заслужишь и мне надоело это всё. Наверное, это был бунт формирующейся личности, и после окончания старшей школы, на двадцатом году, я поступила в полицейскую академию, переключившись на боевые искусства и борьбу; вместо позвякивающих юбок – наручники, вместо вуали – пистолет. Смена была кардинальной, но я в тот момент поняла, что именно этого и хотела всю жизнь. Я почувствовала себя сильной, уверенной и самодостаточной, равной мужчинам, а не прислугой, трясущей бедрами и голым животом. Я отдалась новому делу с головой, но со временем… со временем часто вспоминала своё первое увлечение, которое иногда хотелось возродить. Порой я включала арабскую музыку и танцевала в комнате, одна, перед зеркалом, чтобы не забыть о том, как легко двигалась, как умела покорять зрителей и быть легкой, воздушной и не отягощенной никакими проблемами, ведь в рядах полицейских я буквально за первые годы окончательно перестала себя чувствовать девушкой и стала погруженным в охрану столицы «лейтенантом Пак».