Вопреки судьбе (СИ)

Нет ничего скучнее, чем играть с неопытным игроком. И потому Луиза не привлекала графа ни как дама, ни как интриганка. Д’Орбье играл с ней не как с противником, он скорее забавлялся, как с маленьким ребенком. Ощущая себя почти всемогущим, с легкостью угадывал все то, что творилось в душе девушки с каждым его словом.

- Вы поделитесь со мной? – почти прошептал он ей на ушко, умышленно заставляя накрученный локон волос колыхнуться от своего дыхания.

- Поделюсь чем?

- Всем тем, что вы знаете.

Граф резко отстранился, садясь ровно. Он улыбался, но уже спокойно и чуточку насмешливо, а не фривольно.

- Знаю о чем? – пролепетала Лиза, холодея от страха.

Как легко ее обмануть и заманить в ловушку! И это при том, что она чувствовала опасность, понимала ее!

- О господах мушкетерах. Об истории с подвесками. Но, главное, о короле и королеве, - пояснил д’Орбье.

- Я сообщила все, что знала, его величеству, - Лиза постаралась говорить спокойно, равнодушно и твердо.

- Уверен, что нет.

- И у вас есть доказательства?

- Да.

Это холодное «да» было страшнее, чем все доводы. Лучше бы он принялся ей доказывать, приводить аргументы…

- Тогда, может быть, вы сами знаете все лучше меня, - попыталась пошутить Лиза. – Я даже уверена, что лучше!..

- Не знаю, - д’Орбье, кажется, полностью сосредоточился на печенье и вине, подлил себе еще. – Но могу угадать.

- Попробуйте, - Лиза встала, отходя к окну.

Она желала быть как можно дальше от собеседника. Лучше бы и вовсе сбежать. Вот только пока это невозможно.

Но он немедленно поднялся следом, правда, остался на месте. И Лиза решила, что, вставая, он лишь выразил ей свое почтение. Следом не подойдет.

- Это потребует некоторых усилий, - отозвался граф. – Придется следить опять за каждым вашим шагом. Слишком хлопотно.

- Что ж, информация слишком ценна. Ради нее придется постараться, - не удержалась от насмешки девушка. – Кто владеет информацией, тот владеет миром.

Д’Орбье с интересом глянул на нее, но Лиза, все также стоящая спиной, не заметила, что фраза его заинтересовала.

- Безусловно, - речь его оставалась все такой же спокойной. – Но к чему такие трудности, если можно все узнать проще?

- Вы так уверены, что я просто вам обо всем расскажу?

Д’Орбье закатил глаза.

- Мадемуазель Луиза, я прошу вас, не пытайтесь строить из себя великую интриганку! Вы в эти игры играете несколько месяцев. Я – уже более пятнадцати лет.

- А во что мы играем? – Лиза, набравшись смелости, резко развернулась, глядя прямо на мужчину.

Он пришел играть? И пользуется ее неумением? Что ж, зато у нее есть отличная броня от всех его чар. Он об этом просто не знает.

- Это имеет значение? – лениво уточнил граф.

- Конечно. В каждой игре есть свои секреты. В картах можно вытащить козырь. В шахматах пешка может стать ферзем…

- И что же за козыри у вас? Или пешки? – едва сдерживая улыбку спросил д’Орбье.

- А у вас?

Он все же приблизился. Лиза едва успела отвернуться, как он встал позади, буквально дыша ей в затылок. Девушка умышленно старалась смотреть прямо, на уютную парижскую улочку. И не обращать внимания на его присутствие, так близко. Если он надеется смутить ее, у него ничего не выйдет!

- А у меня, - вновь тихо заговорил он, - есть основания полагать, что странной женщиной из иного времени может заинтересоваться Святая инквизиция.

========== Глава 13, в которой Лиза заключает договор ==========

У дам в романах всегда удачно получается упасть в обморок. Чаще всего это случается, когда им сообщают невероятные, вопиющие, ужасающие известия. И вот, только сообщили, как дама «ах!» - и лежит, закатив глазки.

Конечно, порой это выдает их переживания, неравнодушие к предмету разговора. И тогда, кажется, слово “удачно” не очень применимо. Однако это не так. Ведь этим обмороком они получают сразу две возможности: показать себя как хрупкое и ранимое создание (даже если ты размером с платяной шкаф) и подумать о своем положении, лежа на кушетке, пока вокруг тебя суетятся свидетели обморока. Придумать, что говорить тому, кто принес неприятные известия, как выкрутиться из создавшейся ситуации…

Лиза, тоже лежа на кушетке, размышляла о том, что обмороки всегда бывают удачны и всегда кстати. Но о том, как же ей теперь быть и как лучше поступить, почему-то не думалось. А еще девушка мысленно рассуждала о том, что на самом деле все эти лишения сознания вовсе даже не от чувствительности.

Когда гость ей совсем не тонко намекнул на инквизицию, Лиза от ужаса попыталась глубоко вздохнуть, в буквальном смысле собираясь с духом. Но проклятый корсет в ответ впился в грудную клетку. Перед глазами качнулись окно и пейзаж за ним, и девушка упала бы на пол, если бы граф не успел ее подхватить.

Мишель расторопно подбежала к хозяйке, которую д’Орбье уложил удобнее на эту самую кушетку, где чуть позже она пришла в себя и позволила себе предаваться совершенно пустым размышлениям.

Лиза и сама не ощутила, как лишилась сознания. Поняла это умом, приоткрыв глаза и с удивлением осознав, что она не стоит у окна. Промежуток времени и события после того, как перед глазами все расплылось, в памяти не отпечатался. Ощущения были такими, будто прошло одно мгновение.

Хотя, конечно, если припомнить всякие фильмы и романы, то это мгновение может быть равно нескольким часам. Или таких глубоких обмороков не бывает? С биологией у нее было хуже, чем с французским языком.

И вот теперь она лежала, размышляя о своем удачном обмороке, дающем ей время. Но попытки себя заставить думать, как именно ей поступить, не удавались. Мысли путались в голове, и гениальных идей по собственному спасению не рождалось.

- Простите меня, мадемуазель, - заговорил д’Орбье, заметив, что девушка пришла в чувство после манипуляций служанки. - Поверьте, я не предполагал, что так испугаю вас. Я весьма сожалею.

Врет, лениво подумала Лиза. Он только рад такому повороту. Ведь теперь ей глупо отрицать любые его подозрения. А он может требовать все, чего пожелает. Буквально на веревочке водить ее.

Мишель, убедившись, что хозяйка пришла в себя, вновь молча отступила в сторону, хотя на лице очевидно читалось любопытство.

Граф, придвинув кресло, смотрел на Лизу внимательно, но с сочувствием. По крайней мере, неплохо его изображал.

- Что вы хотите? - хрипло спросила девушка. - Вы узнаете все, что сможете… и отдадите меня инквизиции?

- Ну что вы! – мягко улыбнулся он.

- Тогда что же?

- Я говорил. Всего лишь жду, что вы поделитесь со мной тем, что вам известно.

Лиза помолчала, обдумывая.

- А если я совру?

- Это может неприятно закончиться. Для всех.

- Угрожаете? Беспомощной даме? - попыталась надуться девушка.

- О, лишь озвучиваю истину.

Да, не очень-то он и галантен, мысленно вздохнула Лиза.

- Как вы докажете свои подозрения относительно меня?

Все же лежание на кушетке дало свои плоды, можно подобрать хотя бы шаткие аргументы. Да и вести беседу так удобнее для нее, делая вид, что еще слишком слаба.

- Вы забыли? Это, видимо, от обморока, - ласково, будто ребенку, принялся объяснять граф. - Ваш документ, его копия у меня. У меня есть доказательства не только того, что он написан не на языке вашей далекой страны… этого времени.

- Не представляю, как вы это докажете, - воодушевилась Лиза. - Только то, что я из иной области страны?

- О! Неплохо, - засмеялся д’Орбье. - Но ваш обморок выдал правду. Лучше любых слов.

- Никто не слышал, что вы мне сказали, - девушка приподнялась, опираясь на локти. - Вы говорили так тихо, даже Мишель не знает, о чем. Я скажу, что вы сделали мне непристойное предложение.

- И вам поверят, - продолжал посмеиваться гость. - Я ими славлюсь. Но на них еще никто не жаловался.

- Значит, я буду первой.