Брешь во времени (СИ)

Они негромко засмеялись, щёки у обеих порозовели, глаза смотрели в глаза.

– Мне нравится, что иногда ты ведёшь себя как полная стерва, – сообщила Эмма, и Реджина закатила глаза сквозь смех, – Я люблю твой сарказм и ехидные замечания, твою уверенность в себе и твой ум. Мне нравится, что каждый день ты несёшь на себе груз прожитых дней, Реджина, потому что я сама такая же. Несу свой груз. Это паршиво, что тебе пришлось пережить всё это дерьмо, но мне это и нравится, потому что ты справилась, ты выжила, как и я. Мы с тобой из тех, кто выживает. Мы одинаковые. Неужели не понимаешь?

Реджина глубоко вздохнула и кивнула.

Это и впрямь происходило, хотя это было уже слишком. На самом деле. Это было слишком для неё, но именно это и было ей необходимо.

– Мы с тобой поломанные, – прошептала Реджина, приближаясь к Эмме и ещё больше сокращая расстояние между ними.

Эмма негромко засмеялась и кивнула, прислоняясь лбом ко лбу брюнетки.

– Ещё какие поломанные, – согласилась она, – Мы отталкиваем друг друга, мы тянемся друг к другу.

Рука Реджины медленно соскользнула с груди Эммы, обвивая пальцами шею блондинки и погружаясь в волосы. Она кивнула и ещё немного притянула к себе лицо Свон; теперь они касались носами, а их дыхание смешалось.

– Мы вечно пререкаемся, – её шёпот вырвался воздухом, который Эмма вдохнула.

Эмма обвила руками тело Реджины, их бёдра оказались прижаты друг к другу, и блондинка кивнула, почти касаясь губами женщины. У обеих перехватило дыхание от прикосновений.

– Мы столько тянем за собой, что странно, что мы вообще можем нормально существовать, – она усмехнулась, и Реджина губами ощутила вибрацию.

– Мы с тобой поломанные, – повторила брюнетка едва различимым шёпотом. Она чувствовала, как сердце колотится под рёбрами, пульсирует в ладонях, на кончике языка и между ног.

Эмма резко втянула носом воздух, запах Реджины проник в неё и лишь усилил почти болезненное напряжение в пояснице.

– Я поломанная, – прошептала она, улыбаясь в непосредственной близости с губами женщины, – и ты поломанная, Реджина, и я люблю тебя.

Она нежно прижала губы к щеке Миллс. Поцелуй был невесомый и едва ощутимый, но брюнетка почувствовала его каждой клеточкой тела.

– Слышишь меня? – спросила Эмма, так же легко целуя переносицу, затем бровь. – Я, – губы опустились на подбородок, – Люблю, - теперь коснулись дрожащих ресниц.

Руки Реджины крепко обхватили лицо блондинки, задавая направление, и пресекая последнее слово обжигающим поцелуем.

========== Глава 19 ==========

Руки Реджины крепко обхватили лицо блондинки, задавая направление, и пресекая последнее слово обжигающим поцелуем.

________________________________________

Они двигались не торопясь, искрясь в тех местах, где их тела соприкасались – губы и языки, и зубы и руки, и дыхание, и дыхание, и дыхание. Реджина врезалась спиной в дверь; ни она, ни Эмма даже не осознали, что двинулись с места. После ощущения твёрдой двери мягкое давление тела Эммы казалось ещё более опьяняющим.

Она вжималась в дерево, а Эмма растворялась в ней, и уже было трудно определить, где чьи руки. Её глаза, задрожав, закатились и зажмурились. Руки её скользили, и гладили, и хватали, и двигались на ощупь. Её губы засасывали и прижимались к шее блондинки, ко впадине над ключицей, между пальцами, и раскрывались, чтобы вдохнуть ошеломлённое дыхание Эммы. Её тело ломило и выгибалось, и дрожало, и требовало большего.

Реджине казалось, что она вот-вот утонет в ощущениях, которые полностью охватывали её, и кружились внутри, и овладевали ею.

Эмма касалась Реджины с рвением, охватывающим каждое её движение и побуждение. В тот момент, когда они были на пике, и их губы встретились впервые, нежное прикосновение показалось ей взрывом, поглотившим всё её нутро, и разносящимся волнами по всему телу. Она резко и судорожно вдохнула, и прижалась ещё сильнее, срывая пламя с губ брюнетки.

Эмма ощущала, как руки Реджины обхватывали и сжимали её грудь поверх рубашки, а затем скользнули вниз и обхватили бёдра, ныряя под пояс джинсов. Жар змеёй сползал вниз по её животу, пока тело не натянулось в напряжении. Позвоночник выгнулся и подался вперёд, она прижималась к рукам Реджины, нестерпимо желая большего, молчаливо требуя. И та была готова охотно ей это предоставить, вобрать в себя, и позволить этому моменту возносить их на новые высоты, в которых будут существовать лишь пот, и соль, и нехватка кислорода.

Когда Эмма почувствовала, как пальцы Реджины скользнули под её рубашку и прошлись по дрожащему животу, она содрогнулась. Её глаза плотно сомкнулись. Утробный стон вырвался из горла, и она с удивлением обнаружила, что Реджина улыбается, уткнувшись ей в губы.

– Мы правда это сделаем? – хриплый вопрос Эммы стал более влажным от поцелуев, которые они срывали с губ друг друга, не в силах насытиться.

Реджина ощутила, как вибрация вопроса пробралась с губ в сердце и ниже, обосновалась там, где пульсировало между ног. Она упивалась тем, как Эмма выгибается и стонет под её прикосновениями. Брюнетка приоткрыла глаза как раз вовремя, чтобы обнаружить, что Эмма распахнула свои.

Их глаза встретились, и в её взгляде Реджина прочла правду; отныне всё между ними уже не будет прежним. Возврата нет. Остаётся лишь путь вперёд, и ей хотелось этого больше, чем она позволяла себе допустить на протяжении мучительно долгого времени.

Она задержала взгляд и вместо ответа стянула рубашку блондинки через голову. Когда та оказалась на полу, губы Реджины оказались прижатыми к груди Свон, которая отзывалась покалыванием под её прикосновениями. Уткнувшись в неё, Реджина прошептала:

– Мы это сделаем.

Эмма улыбнулась, и сердце её пустилось вскачь, когда губы Миллс коснулись нежной кожи; одна её рука погрузилась в чёрные волосы, а другая упёрлась в дверь.

Когда губы Реджины заскользили вверх, снова сливаясь с ней в поцелуе, Эмма опять прижала брюнетку к двери и начала снимать с неё одежду. Она закусила губу, видя затуманенный взгляд Реджины, её опухшие губы, и то, как чёрные глаза были опьянены от желания, и подумала, что сама выглядит, пожалуй, так же. От этого ей ещё больше захотелось раствориться в Реджине, очертя голову поддавшись желанию, и жажде, и голоду, захотелось заставить её утонуть в удовольствии, чтобы женщине не хотелось подниматься на поверхность за глотком воздуха.

Но они отпрянули от нарастающего безумия, когда за спиной брюнетки раздался стук в дверь.

– Реджина? – позвали с той стороны, рассекая налёт эйфории.

Эмма тяжело дышала, не отрываясь от губ Миллс; они застыли на месте, вцепившись друг в друга.

– Это Эр, – прошептала блондинка, и Реджина кивнула.

– Ты спишь? – робко проговорила девушка; судя по голосу, ей явно было что-то необходимо, и у Реджины заныло в груди.

Она нежно коснулась пальцами щеки и губ Эммы, общаясь с ней взглядом и прикосновениями.

– Надо её впустить.

Эмма тяжело вздохнула и кивнула:

– Да, – прошептала она, – мы же пообещали, что поговорим с ней.

Напоследок они позволили себе нежный, неспешный поцелуй, Эмма подобрала с пола рубашку и направилась в ванную чтобы привести себя в порядок, а Реджина пригладила волосы и открыла дверь.

________________________________________

Когда Реджина открыла дверь спальни, Эр стояла, покусывая нижнюю губу и сложив руки перед собой.

– Я подумала, что, возможно, ты спишь, – удивлённо проговорила девушка, – Я тебя разбудила?

Реджина тепло улыбнулась юной себе. Она откашлялась и покачала головой.

– Нет-нет, дорогая, – заверила она, – всё в порядке. Тебе что-то нужно?

Эр потопталась на месте, ковыряя носком пол коридора:

– Нет, я… Я рассчитывала… Вероятно, уместнее будет подождать до утра. Прошу про…

– Реджина, – женщина замерла, стоило ей произнести полное имя, и негромко засмеялась, – Я никогда к этому не привыкну.