Я - Хюррем! (СИ)

Здесь валидэ просто не нашла, что возразить.

-Но она помогла появиться ему на свет, и потому я дарю ей поместье в Сарухане, и тысячу акче, — подытожил щедрый по такому счастливому поводу султан. Женщина вскрикнула от радости и кинулась целовать ноги падишаха.

-Как ты назовешь сына? –любовно поглаживая маленькую пяточку, торчавшую из пеленки, поинтересовалась валидэ. Султан пожал плечами. В честь отца называть точно не хотел, а идей в голову пока не пришло.

-Давайте назовем его Мехмед… — неожиданно послышался с постели слабый голос очнувшейся султанши.

-Какое чудесное имя, — согласилась валидэ. Султан только кивнул. Он вспомнил рассказ Александры. Но та неожиданно его удивила.

-Моего дедушку звали Михаил… По-турецки «Мехмед», — тихо сказала она. –Я бы очень хотела, чтобы моего первенца звали именно так.

-Как скажешь, Хюррем Султан моя! — ласково улыбнулся Сулейман.

Спустя час молодую мать вместе с сыном перенесли в ее новые покои, более просторные и украшенные по вкусу валидэ. Хюррем оценила такую о себе заботу и искренне поблагодарила Хафсу, отчего та пришла в смущение. До этого если и благодарили, то фальшиво, то и дело заглядываясь на ее собственные покои. Александре –Хюррем было все равно, она прекрасно жила и в маленькой комнатке рядом с покоями Сулеймана, но благодарила за внимание к себе искреннее. Валидэ все больше влюблялась в новую невестку, совершенно искренне забыв об их первоначальных разногласиях. Вот и сейчас она сидела в новых покоях молодой султанши и пыталась вспомнить, каково это — нянчить детей. Сулейман сказал, что церемония имянаречения пройдет через пару часов и удалился, оставив женщин заниматься с новым наследником.

-Как же я хочу шаурмы… -неожиданно протянула новая султанша, баюкая сына.

-Что-что ты хочешь? –удивилась валидэ.

-Это блюдо такое… В лист лаваша заворачивают огурец, помидор, капусту и морковь, добавляют либо кебаб из баранины, либо курицу, и поливают соусом. Ужасно вкусно! — тоскливо вздохнула Александра. — Интересно, если повару написать рецепт, он сможет приготовить? Думаю, что и Вам бы понравилось, валидэ султан!

-Зови меня просто Айше, -неожиданно разрешила Царственная колыбель. –Устала я… От титулов. Меня звали Айше, и я была единственной дочерью хана Менгли-Гирея, повелителя крымских татар. Имя Хафиз — или Хафиза, Хафса, — дал мне уже султан Селим. Это означает «мудрая».

-Неудобно мне, — замялась Хюррем.

-Тогда это приказ, — лукаво улыбнулась Хафса, осторожно принимая из рук девушки спящего ребенка. — Он похож на моего отца.

-И на моего деда.

-Удивительно, правда? Дети — это настоящее чудо, посланное Всевышним…

-Иногда это чудо, а иногда — чудовища, -неожиданно зло сказала Хюррем. Хафса удивилась, но не поняла, что та хотела этим сказать. А спрашивать почему-то желания не было.

В этот миг в покои ворвалась верная Гюльнихаль.

-Госпожа…-поклонилась Хюррем девушка. –Валидэ-султан…

-Что?! –одинаково грозно уставились на нее две султанши.

-Приехала Махидевран Султан!

Перекошенное от злобной радости лицо Роксоланы напугало всех до икоты.

Глава 27, в которой Ибрагим пытается спасти Махидевран

Махидевран невидящим взглядом смотрела в окно кареты, за которыми проплывали пейзажи Стамбула. Мысли у нее были сплошь черные и грустные. Она не хотела, чтобы у Мустафы были соперники, это правда. Но и желать смерти нерожденному еще младенцу было не в ее правилах. Сын или дочь — еще неясно ведь было, кто появится на свет у русской ведьмы, — был чистой и невинной душой. А Махидевран не хотела на своих руках крови чистых и невинных душ. К тому же, она сама была матерью.

Она пока еще не решила, как именно будет объясняться перед Сулейманом. Идей в голове не было, а последний разговор с Айгюне-хатун оставил в душе Весенней Розы неприятный осадок. Она хотела власти, потому что та давала ей возможность не просто выжить, но и жить счастливо. Насколько это вообще возможно в султанском дворце.

Она хотела в будущем увидеть на троне сына, потому что только так он мог выжить и продолжить свой род. Жестокий закон Мехмеда Фатиха коснется и его, если султан решит отдать предпочтение ребенку от другой наложницы. А увидеть сына, задушенного немыми палачами-дильсизами, Махидевран боялась. Ей часто снились кошмары с таким сюжетом.

На самом же деле, красавица черкешенка хотела простого и тихого семейного счастья. Обыкновенного, человеческого, которое не подчиняется жестоким законам, придуманным власть имущими.

Она не любила Сулеймана, ей отвратительны были его прикосновения и ласки. Но что ей оставалось? После первого хальвета, когда она предстала перед ним в Манисе, Махидевран долгое время чувствовала себя грязной. Опозоренной. А потом к ней пришла Любовь.

Мысли султанши прервал крик стражника, сопровождавшего ее карету. Прибыли. Ее никто не встречал, будто и забыли о существовании султанши, бывшей матерью главного наследника.

Махидевран старалась не показывать вида, что боится.

Нигяр-калфа тоже не отличалась разговорчивостью. Она молча сопроводила султаншу до покоев Ибрагима-паши, поклонилась и отправилась по своим делам.

-Добро пожаловать, Махидевран Султан! — поприветствовал ее Великий визирь. Между бровей Ибрагима пролегла тонкая, но не стирающаяся морщинка. В последнее время он вообще часто хмурился. Работа в новой должности не пошла ему на пользу.

-И Вам доброго здравия, Визирь и-Азам, — поклонилась Махидевран, решившая проявить уважение.

Греку понравилось. Ему было приятно, что еще вчера могущественная султанша кланяется ему, бывшему рабу. Да и отличались ли они чем-то? По сути, она была такой же рабыней, пусть и подаренной султану собственными же братьями, но все равно — рабыней.

-У нас большие проблемы, султанша…- со вздохом сказал Ибрагим. Махидевран закачалась и поняла, что вот-вот потеряет сознание.

В покоях султана

Хюррем отдыхала, доверив пригляд за сыном вернейшим служанкам и мужу. Султан никак не мог наглядеться на нового наследника, и спускать ребенка с рук отказывался. Хюррем посмеялась и сказала, чтобы он разбудил ее, как только малыш захочет есть.