Into The World (СИ)

— Эй, Доминник? — голос Карла кажется ей растерянным и грубым.

— Чего тебе, Галлагер? — вздыхая, отвечает голос в трубке.

— Снимай шмотки свои, я иду к тебе.

— Ты ахуел? — удивленно проговаривает девушка. — Вали к тому, к кому ты там шел.

— Блять, Дом, завались. Я хочу тебя, — закатив глаза, отвечает Карл. — Так норм?

— Ну ты и ублюдок, Карл, — обреченно выдыхая, отвечает Доминик. — Если бы ты не был таким горячим, то я бы давно тебя отшила, подонок.

— Я знаю, детка, — проговаривает он без всякого интереса.

Ему не нужно ничего. Только Доминник и бухло. Много бухла, чтобы забыть о сегодняшним дне на всю гребанную жизнь. Месть старшому может подождать, особенно сейчас. Он прекрасно знает, что идет на верную гибель, если попытается связаться с этим козлом в таком состоянии. Карл грубо сдирает гипс с правой руки, и от этого она начинает ужасно болеть. Его бесит эта боль, но она хотя бы заглушает в нем эти ебаные чувства. Почему Кейт. Почему сейчас.

Ему надо вытравить её из себя. Вытравить всем. Прямо сейчас.

*арабеск - одна из основных поз классического танца

Комментарий к Украденное сердце.

А вот и картинка: https://pp.vk.me/c633121/v633121883/354b8/K1KpYDo3FLM.jpg

Простите ребят, тянула, как могла. И сегодня не сдержалась. Надеюсь, что не слишком рано. Жду ваших милых и громких реакций, который заставляют меня улыбаться, когда я читаю их.

П.С. Прохожие негодуют.

========== Мы в дерьме, но это не значит, что мы сдохнем в конце. ==========

Неуклюжим движением она задевает светильник на тумбочке и просыпается от громких шагов на первом этаже. Её передергивает. И первое, о чём она думает. Нет, не о том, что к ней в дом пробрались воры. О том, что пришел Джейкоб.

Кейти боится выходить из комнаты, но женский голос внизу заставляет её тотчас рвануть на первый этаж. Она пулей проносится мимо настенных часов и замечает, что сейчас около двух ночи.

Балерина бесшумно ступает на последнюю ступеньку и замечает знакомое лицо. Мамино лицо. Увидев дочь, она тут же жестом показывает возвращаться наверх, но вдруг из-за угла резко выскакивает Джейкоб. Его лицо красное, брови сведены к переносице, а руки по привычке сжаты в кулаки. Кейти испуганно делает шаг назад, но отец резко хватает её за плечо и тянет вперед, из-за чего блондинка вскрикивает.

— Иди сюда! — грубо выпалил Джейкоб сквозь зубы и сжал волосы дочери на затылке.

— Отпусти её, пожалуйста, Джейкоб! — молит Марриет, пробегая вслед за мужем.

У девочки выступают от боли слезы, и она маленькими ноготками сжимает руку отца, которая волочит Кейт на кухню.

— Джейкоб, пожалуйста, отпусти её, — кричит мать.

Но мужчина недовольно щурится и буквально швыряет девочку за стул. Кейти сжимается и хватается за затылок, когда чувствует пульсирующую боль.

Джейкоб молча подходит к жене и тоже усаживает её за стул напротив дочери. Они обе напуганы. Кейти замечает, что на лице матери виднеются несколько тщательно замазанных свежих синяков.

Девушки плачут, что очень раздражает главного члена семьи.

— Заткнулись, блять! — ударив кулаком по столу, прикрикнул мужчина и уселся на стул рядом с ними.

В доме воцарила тишина, которую нарушал только стук настенных часов. Кейти чувствовала как по коже проходят неприятные мурашки, а Марриет испуганно прятала взгляд от мужа.

— Наконец-то вся семья в сборе, — наигранно-торжественным голосом произнес Джейкоб, — вы же этого хотели, блять? — он устремил глаза на жену, которая от его взгляда сильно сжалась. — Мы же, еб вашу, честная семья, так, блять? — переведя взгляд на дочь, спросил мужчина. — Так, я спрашиваю?

— Да, — пискнула Кейти и сильно закрыла глаза, словно ожидая удара.

— Тогда какого хуя твоя шлюха-мать делала в Колорадо? — его взгляд был наполнен гневом и Кейти показалось, что он вот-вот накинется на маму с кулаками. — Отвечай, сучка!

Марриет закрыла лицо руками. Кейти слышала её всхлипы и от этого становилось омерзительно на душе. Мать уехала в Колорадо, оставив её одну. Она всё знала, но оставила Кейт на произвол судьбы.

— Ответа нет, — хмыкнув, произнес мужчина. — Хорошая у тебя мама? — насмешливо сказал Джейкоб и перевел взгляд на Кейт.

Она не чувствовала страха. Она чувствовала себя преданной. Как никогда раньше. Её взгляд изучал плачущую мать, но в нём не было жалости. На бледном сонном лице балерины застыла гримаса безразличия, а слезы медленным потоком стекали по щекам и падали на ноги.

— Кейти, я… — всхлипнув, произнесла женщина, поднимая взгляд на дочь, — я бы вернулась за тобой.

— Не вернулась, — больно закусив нижнюю губу, ответила блондинка.

— Закончили пиздеж, — сжав руками край стола, прошипел Джейкоб. — Теперь ты, Китти, детка, — её имя прозвучало в его устах как приговор, -расскажи мне, скольким ты уже отсосала пока меня не было, а? — вскинув брови, спросил мужчина.

Девочка хмурит брови и поднимает на него глаза.

— И где бабки, которые ты должна собрать к концу недели?

Кейти сжимает губы.

— Где, я спрашиваю?

— Они будут, — твердым голосом отвечает дочь, на что мужчина насмешливо усмехается.

— Осмелела, да? — он встает со стула. — Больше не боишься, а? — замахнувшись, прорычал Джейкоб.

Он дернул рукой, заставив Кейти резко закрыть глаза и отвернуть голову, но удара не последовало.

— Правильно, — усмехнулся Джейкоб, — потому что, если бы хотел убить, то давно закопал бы, — расслабив руку, ответил мужчина.

Он просыпается от адской боли в руке. Карл не может ей пошевелить. Галлагер поднимается на локте левой руки и чувствует легкую тяжесть на животе от чужой девичьей ноги. Голова вот-вот лопнет от количества вчерашней выпивки.

Он поворачивает голову в сторону и видит спящую Доминик. Из одежды на ней только одеяло, прикрывающее половину её обнаженного тела. Карл скидывает ногу подруги и поднимается в сидячее положение. Одежда разбросана в разные стороны и поэтому Карлу еле-еле удается найти мобильник, который оказался где-то под кроватью.

Миллион пропущенных от всех Галлагеров, даже от Фрэнка один. Он открывает сообщения и видит одно единственное от Фионы.

Мне срать, где ты, но если ты не явишься домой утром, то я тебя прикончу.

Карл устало потирает глаза и откидывает телефон на подушку. Он пытается пошевелить правой рукой. В ответ только громкий хруст.

— Ты чего? — хриплый сонный голос обнаженной девушки заставляет Карла усмехнуться, чтобы не выдать свой болезненный вид.

— Съебываюсь, — отвечает Галлагер и медленно встает с кровати.

— Куда? — потирая глаза, спрашивает Доминик.

— Да тебе какая, нахуй, разница? — грубо рычит Галлагер, надевая штаны. Он не чувствует руку.

— Ублюдок ты, — закатив глаза, отвечает Доминик и переворачивается на живот, — ты используешь меня как шлюху. Где тот Карл, который хотел, чтобы я была его?

— Иди на хуй, — шипит Карл и, взяв телефон с подушки, направился к выходу.

Он не чувствовал ног, рук, собственной башки. Карл начинает себя ненавидеть, когда вспоминает о Кейт. Точнее о том, какие на вкус её губы. Они не такие как у Доминик. У Дом пухлые губы, которые доставляют удовольствие каждому, кто хотя бы раз целовал их, а у Кейт они узкие, странной формы, в мелких трещинках, но почему-то Карл до сих пор не перестаёт думать о них.

Нужно больше бухла, может, даже наркоты и телок, но надо забыть об этой идиотке, которая, скорее всего, сейчас ошивается в своей гребанной школе и получает хорошие отметки, пока Галлагер сквозь боль идет домой после большой пьянки и секс-марафона с Доминик.

***

Её руки дрожат, когда она вспоминает о доме. Утром отец засунул руку матери в кипяток из-за того, что Марриет не успела приготовить ему завтрак. Она с ужасом вспоминает, что у неё всего две тысячи из клуба. Ей нужно ещё три.

Она сидит в углу, пока все остальные дети поедают свой обед. Кейт не ест, у неё нет аппетита.