SQ Drabbles (СИ)

- Эмм, да. – Сказала Эмма. – Я забронировала для нас комнату «У бабушки». Он спал, когда я ушла сюда. Наверное, он уже проснулся. Генри наверняка ничего не помнит, и я не хочу его напугать.

- Оу, хорошо. – Сказала Мери Маргарет, улыбаясь. – Конечно, но, возможно, мы увидимся с ним и с тобой завтра или послезавтра? Мы могли бы завтра вместе позавтракать.

-Определенно, да. – Согласилась Эмма, кивая. Она запнулась, неуверенная в том, стоит ли ей обнять родителей, Эмма лишь неловко махнула рукой на прощание.

***

Эмма ехала на машине к Реджине на самой низкой скорости, на которую она была способна. Было такое чувство, что машина совсем не двигается. Но ей нужно было это дополнительно время, чтобы подготовить себя к встрече с брюнеткой.

Тысячи воспоминаний мелькали у нее в голове, пока она ехала по улочкам Сторибрука. Эти воспоминания были не ее. Ее глаза снова заболели от слез, которые не пролились. Она не хотела распускать нюни. Эмма с трудом сглотнула и сделала глубокий вдох, стараясь прийти в свое обычное состояние.

До сих пор она не осознавала ту мощь, которую ей принесла Реджина в дар. Это было частью ее. Однажды год назад она также пересекала черту и даже особо не задумывалась об этом. Это было правдой.

Но сейчас. Сейчас она знала, что это не было правдой, реальность обрушилась на нее, заставляя ее тяжело дышать. Все эти драгоценные моменты с Генри, наблюдение за ним, то, как он растет. Держать его в своих объятиях, смеяться вместе с ним, учить его ходить, и разговаривать и читать… ох, боже, и всего этого не было.

Все это принадлежало только Реджине. В этот год, да и в последующие тоже будет. Все, что есть у Эммы только она сама. Эмма была матерью, да такой, что она никогда бы не подумала, что может такой быть. Все эти моменты мелькали у нее перед глазами… их малыш – каждое икание, каждая слеза, каждый смех, каждый неловкий момент. Каждая из этих картинок была идеальной и прекрасной.

Это не был подарок. Это была целая жизнь, жизнь, которую она бы без Реджины не узнала. Как она может все это вернуть? Сможет ли она когда-нибудь вернуть…

Эмма ступила в тень особняка мэра, и лишь взгляд на него, заставил в ее животе завязаться тугой узел. Чувства, которые она не могла подавить в себе. Может быть, это было волнение или восторг, а может и сразу эти два чувства.

Эмма даже не могла понять, что она сейчас чувствовала, и даже не пыталась этого сделать. Она просто чувствовала это, и она надеялась, что все пройдет хорошо.

Когда она шла к двери особняка, что стоял на Миффлин стрит, у нее было такое чувство, что ее ноги весят несколько тонн. Она чувствовала каждый шаг. Эмма старалась думать о том, что она скажет, но все ее мысли испарились. Она ни о чем не могла думать, кроме ее ощущений в животе.

Она нажала на звонок и услышала, как его трель раздается в доме. Ее ощущение в животе росло все больше, заставляя отзываться на это все тело – вот-вот она рассыплется в мелкие песчинки. Боже, как она нервничала. Она не знала почему, но все же сильно беспокоилась.

Это… вновь увидеть Реджину, это было невероятно. У нее было такое чувство, что сейчас ее разорвет на миллионы маленьких Эмм. Она ничего не хотела менять в своей жизни. С того момента как Генри появился на пороге ее квартиры и заставил приехать в Сторибрук, Эмма на самом деле… ну, она была взволнована тем, что снова увидит его вторую мать. Итак, она ничего не хотела бы изменить в своей жизни.

Она хотела сделать… исправить… или что-то в этом роде. Она просто хотела, чтобы все было в порядке.

Когда она услышала стук каблуков Реджины, что раздавался в холле, что раздавался все громче и ближе, Эмма подумала, что сейчас она взорвется от переполняющих ее чувств. Ожидание убивало ее.

И затем белая дверь резко распахнулась.

Реджина только вдохнула воздуха и открыла рот, чтобы что-то сказать, как это застряло у нее где-то в горле. Темно-шоколадные глаза широко распахнулись, увидев девушку. Что стояла напротив, показывая ей на несколько мгновений свои эмоции. Реджина думала, что больше не увидит Эмму.

Она закашлялась, пытаясь вдохнуть в себя хоть немного воздуха. Ее грудь заходила ходуном. Она смотрела на Эмму.

Ее взгляд скользнул по волосам блондинки, по глазам блондинки, в которых стояли слезы, чуть трясущимся губам, ямочке на подбородке и одежде, что всегда ее раздражала.

- Эмма. – Прошептала она, имя легко слетело с ее губ. Его едва можно было расслышать.

Это напоминало их первую встречу: Эмма мягко и неловко улыбалась, чуть пожимая плечами.

- Привет.

Теперь уже воспоминания нахлынули на Реджину, и она заглянула за спину Эммы, надеясь там кое-кого найти, но там не было никого. Разочарование начало расти в ее груди, пока Эмма не шагнула ближе к ней и не сказала:

- Он «У бабушки» спит. Поездка утомила его, но мне нужно… я должна была тебя увидеть.

Глаза Реджины потемнели. Ее брови взлетели вверх, и она быстро и резко вдохнула воздух через нос. Она уловила аромат Эммы, и ее глаза стали торопливо осматривать блондинку. Это было странно, что этот запах ей показался удивительно знакомым.

- Ты помнишь? – Спросила Реджина.

Эмма сделала еще шаг, и они очень близко стали стоять друг к другу, практически касаясь телами друг друга; смешивая дыхание.

- Все. – Прошептала она, ее сердце быстро и гулко билось в груди, что ей казалось, Реджина слышит его стук. – Но Генри – нет. Пока что нет.

Она не знала почему, но она хотела быть к Реджине как можно ближе. Она столько всего чувствовала в этот момент, что ее тело двигалось само по себе. Эмоции накрыли ее с головой, что она с трудом могла думать, лишь говорить, но заставляла себя делать и то, и то.

Она не стала дожидаться, когда Реджина пригласит ее. Она больше не могла стоять на крыльце этого дома. Чем больше она говорила, тем труднее это становилось. Ее голос срывался, а губы дрожали. Ее сердце словно сжимали в тисках все сильнее и сильнее.

- Я проплакала три часа, когда он заболел в первый раз. – Прошептала Эмма. Эти слова создали теплую струю воздуха, которую Реджина незамедлительно вдохнула в себя. – У него заболел животик, а затем последовал жар, и у него началась рвота. Я даже не знала, что я должна сделать. Я была так испугана.

Брови Реджины взметнулись вверх. Ей было не понятно, о чем Эмма говорит или пытается сказать, но когда блондинка снова заговорила, то все поняла. И это надломило что-то внутри нее.

Слезы были готовы вот-вот сорваться с ресниц, что дрожали. И, наконец, они упали, когда Эмма прошептала:

- Он двигался как пингвин, когда сделал первый шаг, и он улыбался так широко и ярко, как будто он пробежал целый марафон. Он упал, прежде чем смог сделать еще один шаг, но не сдавался. Он просто поднимался снова и снова.

- Он не любит морковку, но обожает горох, что на самом деле очень странно. – Сказала Эмма. – Лишь потому, что многие дети не любят горох. Он ел и ел его, хотя, однажды, он взял и просто напросто опрокинул ее на меня. Все мои волосы были в зеленом горохе. После этого я его не готовила около месяца.

Обе рассмеялись хриплым смехом, прижимаясь к друг другу еще ближе, желая почувствовать жар, исходящий от другой.

- Его первым словом была «книга». – Заметила Эмма. – Это больше звучало как «шнига», но я знала, что он пытался мне сказать. Я думала, что его первым словом будет «мама», потому что я неделями его пыталась научить произносить это слово, но это не сработало. Это была «книга», так как я всегда читала ему сказки. Каждое утро, когда он просыпался и каждую ночь, когда он засыпал.

Реджина кивнула, ее слезы тихо срывались с ресниц и медленно сказывались по щекам. Ее слезы были отражением слез, что также катились по лицу Эммы.

- Он всегда умолял поиграть меня с ним в прятки, но он потерял к этой игре интерес, когда спрятался один раз в кабинете и увидел там паука. Это, кстати, и меня напугало до чертиков.

- Смех душил меня, когда я все же пришла в себя. – Продолжала шептать Эмма так тихо, что едва можно было расслышать хоть слово. Но теплое дыхание было настолько близко, что даже если бы Реджина захотела, то все равно услышала. Большой ком встал у нее в горле, пока она все это слушала.