История маленькой верности (СИ)

Обалдевший от этих слов Раф не сразу соображает, что стоит ответить, а спустя миг всегда сдержанный и спокойный Кадзэ затыкает ему рот остервенелым поцелуем, кусая за нижнюю губу, и толкает на диван, срывая ремень с саями.

- Эй, - Рафаэль улыбается, чуть отстраняясь. – Кадзэ… давай не будем … так не будем, ладно…

Тот резко садится, отдергивая руки, и вскидывает горящие непониманием глаза.

- Но надо же так…

Раф моргает, вникая в его слова, и мягко смеется, взяв дорогое лицо в ладони и погладив подушечками пальцев скулы.

- Тут нету «надо», родной мой, - тихо шепчет он, притягивая Кадзэ ближе и прокладывая дорожку короткий поцелуев по его щеке. - Тут только так, как мы чувствуем оба…

Кадзэ едва кивает и снова тянется к Рафаэлевым губам.

Раф чувствует его понимание происходящего так остро, словно в книге раскрытой читает. Кадзэ чувствует только одно – что угодно с ним делай, только обними и не выпускай. Из безопасности, из уверенности, что все будет хорошо. Все обязательно будет хорошо!

Рафаэль улыбается и мягко, очень бережно раскрывает его губы языком, очерчивает дыханием контуры и ведет пальцами по напряженным до судороги плечам.

- Успокойся, - летит слово-заклинание в поцелуй. – Никто не сделает больно – вот так точно быть не должно. Все у нас хорошо будет.

- Рафаэль, - теплые пальцы осторожно погладили предплечье, вырывая из сладких воспоминаний-грез. – А можно я спрошу?

- М-м? – перевернувшись на бок и обняв Кадзэ со спины, Раф зарылся носом ему в загривок и сладко внюхивался в любимый запах, такой острый чуть с горчинкой и удивительно яркий, до вкусовых ощущений опия на языке.

- А как ты к детям относишься?

Раф чихнул и сел.

Вдохнул.

Подумал и выдохнул, а потом тихо засмеялся, как ему показалось, поняв причину этого вопроса.

- Не волнуйся. У нас они точно не заведутся.

Кадзэ приподнял голову и как-то странно на него посмотрел.

- А если бы они… ну если бы они завелись, как бы ты к ним относился?

Рафаэль задумчиво почесал щеку и улегся обратно, обняв его со спины.

- Да никак, - буркнул он. – Ну дети и дети, ну орут, скачут, лезут везде и мешаются. А что?

Кадзэ ничего не ответил, погладив его по руке, и закрыл глаза.

«А если он не будет рад Ёдзи… как мне тогда быть? Нет, этого не случится…»

Он и сам не заметил, как провалился в сон, убаюканный до странного железной уверенностью, что такого не случится, и если он приведет сюда малыша, Рафаэль не станет возражать, а может быть, со временем и полюбит его, ведь они так похожи, и Ёдзи просто невозможно не любить…

«Дети, - Раф снова сел, осторожно высвободив руку из-под головы Кадзэ, чтобы не разбудить, и почесал нос, а потом шею. – И чего это он вдруг про них?»

Прищурившись, он какое-то время смотрел на теплый родной клубок, который даже едва заметно улыбался во сне, и нахмурился, припомнив их знакомство.

«Кадзэ порой крадет детские вещи и игрушки… у него что, совсем плохо с головой? Братья у него взрослые, так зачем ему понадобились распашонки? Зачем ему дети? Да и откуда им взяться-то?»

========== Зенит ==========

Винсент выскочил в гостиную без пятнадцати два и удивленно огляделся, сжимая в руках небольшой сверток.

- Ёдзи, где старший? – окликнул он малыша, сидевшего у телевизора. – У себя?

- Они ушли минут двадцать назад, - возразил тот, поворачивая голову. – Бофу сказал, что ровно в два им надо уходить, вот и ушел. А я хотел с ним мультики досмотреть.

Винс глянул на свои часы, а потом перевел взгляд на настенные и зло прищурился.

«Миднайт, ну, засранец! Снова его шуточки!»

- Мне надо догнать их, побудешь один, ладно?

- Ладно, - малыш вернулся к фильму, упершись подбородком в колени. – А что случилось?

- Все нормально, - Винсент накинул на плечи бесформенный плащ с капюшоном и выскочил за дверь.

«Й’оку, придурок, я же сказал, что тебе нельзя выходить на солнце, сказал, что темные стекла тебе к маске приделаю… Почему ты не дождался меня?»

***

Звуков было много.

Й’оку никогда не знал, что дневной город такой шумный и настолько заполнен суетой, скрипом машинных тормозов, шипением остывающих двигателей и топотом сотен ног.

Вокзал бурлил и кипел, как варево в огромном чане, перекликаясь голосами людей, свистками поездов и визгом колес по рельсам.

«Я так ничего не найду тут… надо подобраться поближе. Это должен быть третий путь, значит, платформа не у стены…»

- Ми, - он обернулся к брату, прислушиваясь к недовольному сопению рядом. – Сколько охраны у шестого вагона?

Тот стащил с головы наушники и глянул через край крыши вокзала, где они расположились.

- Кажется, пять человек. Трое у боковой двери и еще двое в начале и в конце вагона.

Й’оку кивнул.

- Хорошо, жди меня здесь, я быстро. Не забудь про дымовую шашку, когда я буду на крыше вагона.

- Угу, - Миднайт вернул наушники на голову, проводил брата взглядом и вытащил из кармана небольшую портативную игру. – Топай-топай, придурок, поглядим, кто сегодня героем к Мастеру явится, а кто побитой собакой. Может, хоть так поймешь, что кроме меня никому ты не нужен на самом деле. Вот вляпаешься сейчас в дерьмо, а вытаскивать, кто станет, а? Только Мид тут с тобой и есть. Ко мне и кинешься за помощью.

Он погрузился в игрушку, порой прислушиваясь к тому, что происходило на вокзале, и улыбаясь сам себе.

***

Й’оку перебрался по крыше, тщательно отсчитывая ребра жесткости и по ним уже определяя, когда достигнет нужного места.

Винс предупредил его, чтобы берег глаза и без крайней нужды на свет не совался, и он старался следовать этому совету.

- Болят? – Винсент хмуро всматривается в зрачки старшего брата. – Не пойму, в чем причина, но на свет у тебя реакция все хуже и хуже. Это может быть что-то врожденное, а может, и сейчас заработал.

- И что мне делать? – Й’оку отводит взгляд, потому что от золотистой оправы очков брата неприятно отражается свет настольной лампы.

- Хочешь, другие пришью, от крыски? - смеется Винс, возвращаясь к какой-то булькающей жиже у себя на столе. – А серьезно – находись в полумраке побольше и не выползай на солнечный свет вообще.

Й’оку расстроенно качает головой.

- Но Ми боится спать в темноте, да и в доме ему нравится яркий свет.

Винсент раздраженно оборачивается и несколько секунд пристально смотрит на брата, потом берет со стола кусок зеркала и направляет луч света прямо тому в глаза.

- Больно? – спрашивает он, когда старший отдергивает голову, зажмурившись. – Вот то-то. Знаешь, есть «хочушки», а есть «необходимости». Тебе надо находиться в полумраке или темноте, а Ми хочет яркий свет в доме. Понял разницу?

Разницу Й’оку понял, но как сказать о ней младшему брату, так и не придумал. Просить он не привык и решил, что просто будет побольше проводить времени в своей комнате и додзе – где свет никому все равно не нужен.

Выбираясь сегодня на поверхность, он взял свою тренировочную маску без прорезей, решив, что глазами будет Миднайт, а он сделает все остальное.

- Вагон подо мной, Ми? – тихо спросил он в рацию, висевшую на плече.

Динамик ответил молчанием, вынудив нервы дернуться, как перетянутые струны.

«У нас же всего 20 минут. Что случилось со связью?»

- Ми? Ми, ты слышишь меня? Что случилось?

Рация отозвалась тихим треском и полной тишиной эфира.

Внутренние часы нервно отсчитывали минуту за минутой, заполняя все существо Й’оку тревогой и заставляя дергать головой, стараясь уловить хоть отголоски дыхания брата в рации.

«Что с ним случилось? Надо вернуться и проверить…»

Внизу раздался короткий гудок, сообщивший, что время пребывание поезда на перроне подходит к концу, дернув колки, на которые были намотаны нервы, до звонкого крика лопнувших струн.

Й’оку пытался понять, что же ему сейчас делать – возвращаться к брату, который, возможно, попал в беду, или все же выполнять задание Мастера вслепую, рискуя не достать необходимые экспонаты старинной коллекции.