Горизонты (ЛП)

— Я ненавижу то, что Принцесса, при всём своём могуществе, не способна нарушить порядок вещей, чтобы спасти тех, кого мы любим. Какой тогда в этом смысл? — с хмурым видом спросила Скотч Тейп, возясь с машиной, рядом с которой сидела в неловкой позе. — Поторопись. Мы вытащим тебя оттуда за пять минут до входа в атмосферу.

Кивнув в ответ, я прижала свой рог ко лбу пустышки. В этот раз пришлось потрудиться. Возможно, грубо прерванный сеанс ослабил магическую связь, а может, всему виной было расстояние, на котором мы находились от луны. Как бы там ни было, у меня ушла почти минута, чтобы только проникнуть в тёмное пространство, и ещё минута, чтобы отыскать последний нужный мне омут.

Голденблада.

<=======ooO Ooo=======>

— Как-то ты напряжен, — проскрипел Голденблад со стола, находящегося на крыше какого-то здания в центре Ядра. Неподалеку от него на других столах стояли несколько терминалов и десятки инкрустированных драгоценными камнями мониторов, получавших изображение с камер, развешанных по всему Хуфу. Легат отмерял шаги вдоль края крыши, на лице сплошь раздражение. Его единороги стояли в молчаливом ожидании, еще двадцать кибер-зебр окружали крышу этажом ниже. — Дела идут не так, как тебе обещал Пожиратель?

— Ноги я тебе уже оторвал. С челюстью будет еще проще, — ответил красно-полосый зебра, продолжая ходить туда-сюда вдоль края. Красные спиралевидные петли на его лице смотрелись словно глубокие рытвины, проделанные прямо в плоти. — Дела просто идут не столь быстро, как должны. Песня эта треклятая. Что такое вообще происходит с пони, когда они поют?! Все шло просто прекрасно, а потом началась эта заунывная фигня!

Легат указал копытом на Ядро, где пара мусорщиков пробирались сквозь остатки тех пони, что в былые времена пытались найти там укрытие.

— Там внизу сейчас должны быть тысячи пони! Тысячи! Жеребцов, кобыл и жеребят. Особенно жеребят! Но они, вместо этого, продолжают сражаться. А ведь я потратил столько сил, чтобы заманить твоих жалких сородичей в Хуфф.

— Ну прости, что наше желание жить не стыкуется с твоим тщательно продуманным планом по нашему полному уничтожению, — прохрипел Голденблад. — Я-то думал, что твоя победа лишь вопрос времени.

Легат сверкнул глазами.

— Если бы траекторию не изменили, Горизонты врезались бы прямо в кору и, возможно, вступили во взаимодействие с Пожирателем до того, как были бы безжалостно уничтожены. Изменение траектории должно было привести звезду прямиком сюда! — Предводитель зебр схватил гуля за шею и поднес к краю крыши. Снизу виднелась шахта, ведущая к Пожирателю. — Сети из звездного метала и магические поля должны были без особого труда её захватить! А вместо этого, звезда полетела совершенно по другому пути. Пути, который совершенно не был очевиден.

— А, так тебе все ещё заботит эта незначительная деталь? — со смешком осведомился Голденблад, а затем расхохотался.

— Что же тут такого смешного? — рыкнул Легат.

— Мы, — заливался Голденблад, — У нас обоих были до смеха изощрённые планы по истреблению всего живого… я делал это во имя спасения мира, а ты — с целью его уничтожить. Да это же просто умора! — Болезненный смех побудил Легата обрушить его на карниз белого здания, которое я опознала как Центр Министерства Стиля.

— Твои планы?! Да тебя использовали! Мой повелитель использовал тебя. А я ему охотно помогал. И я помогу ему высосать последнюю искру жизни из этой вселенной! — проревел Легат.

— Ага. Тебе было ради чего жить. Ты мог бы быть лучше, будь у тебя семья. Я бы точно был, — съязвил Голденблад.

Легат снова схватил его.

— Думаешь, я не любил?! — проорал он ему прямо в лицо.

Голденблад смотрел на бурлящего Легата.

— Я жил тысячи лет. Тысячи! Я любил даже, когда был Старкаттери и Продитьером. У меня была страсть. Наслаждение. И все это рассыпалось в прах. Близкие умирали один за другим. Жены превращались в дряхлые мешки с костями. Любовницы становились старыми, тупыми и жирными. Дети, внуки, правнуки и праправнуки на моих глазах умирали снова и снова. Насилие. Боль. Отчаянье. Снова и снова, раз за разом. И я начал коротать века в одиночестве, чтобы не переживать боль от бесконечных утрат! Жизнь — проклятье! Наказание! Насмешка! Мы живем скоротечную жизнь лишь, чтобы потом умереть, а затем наши потомки сделают также. Это же безумие!

Он снова кинул Голденблада на крышу, переломав еще пару костей, а затем взглянул на сияющую снизу шахту.

— Жизнь во многом похожа на тебя, Голденблад. Тошнотворный полуразложившийся труп, который вследствие жестокой шутки этой вселенной продолжает бороться, распространяя боль и страдание. Но я положу конец и ей и тебе, жалкий недосгнивший червь, своими собственными копытами. Я положу конец этой шутке и перенесу фронт прямо к дверям звезд, чтобы они тоже закончили свое бессмысленное существование. Я уничтожу все. Я — великий очиститель, и конец этого мира — лишь начало моей победоносной кампании против всего живого. Понимаешь? Ты хоть в состоянии осмыслить весь масштаб задуманного? Этот мир — ничто. Вы — ничто. Вы, жалкие смертные, просто еще этого не поняли!

А Голденблад просто лежал и смотрел на заливающегося монологами Легата.

«Я пытался всех убить из-за ложного чувства долга перед Эквестрией. Я мог принять только разрушение, как путь к спасению. Какой позор. Какая жалость. Какая глупость. Но вся эта ненависть… злоба… спустя тысячи лет жизни, это все, чего ты действительно жаждешь?»

— Вот, на что ты тратишь бессмертие, — сказал гуль с отвращением. — Ты жалок.

— Любой бессмертный в конечном счете на это потратит бессмертие, — ответил Легат и посмотрел на заходящие солнце: — Всяк бессмертный желает смерти. Если она не может сама за нами прийти, то мы ее позовем.

Он оглядел улицы.

— Это, конечно, ничто, но, надеюсь, этого будет достаточно. Жаль. Мне бы хотелось здесь увидеть гораздо больше жеребят. — Легат запрокинул голову и прикрыл глаза. Спустя мгновение здание задрожало. — Начали, — выдохнул он.

— Что ты делаешь? — спросил Голденблад, под звуки нарастающей дрожи. — Снова включаешь ХМА, да? — крикнул он в озабоченности.

— Не глупи: это было бы пустой тратой сил, — Легат открыл глаза и указал копытом на здание по ту сторону шахты. Воздух наполнили крики тысяч ртов. И тут здание разродилось гигантским фонтаном кровоподобного вещества. Вязкая масса вытекала из разрушенной крыши, формируя собой жутко извивающиеся чудище. Еще одно здание взорвалось фонтаном. И еще одно. Потоки красного вещества текли из окон, щелей и дверей. Затем они превращались в рои из летающих созданий вооруженный острыми, как бритва, жалами и клешнями. Собиралось в огромных пауков. Раздувались в огромные формации, который просто падали на улицы и полностью их перекрывали.

В то же самое время появились стаи мехаспарйтов, и они убивали всех, пытавшихся сбежать, лазерами и крыльями. Те же, кого настигала красная масса, похоже заражались ею, гротескно распухали и мучились в ужасной агонии, судя по тому, что Голденблад наблюдал на мониторах. На лице Легата читалось сильное раздражение, когда он смотрел на мехаспроайтов, которые похоже совершенно случайным образом пытались втиснуть аугментации в разрезы на пони, создавая ходячий ужас, пытавшийся ускакать или уковылять прочь прежде, чем его поймает и поглотит красная масса.

— Давай же, — бормотал он, глядя на экраны. — Давай! Твое время почти подошло к концу! Вот он я! Посмотри на то, что грядет! Ты могущественна, всесильна и напугана! Поддайся страху! Воспользуйся им! Воспользуйся своим могущественным и непобедимым оружием, пока не поздно! Воспользуйся!

— Ты вообще о чем? Что ты наз… — гуль замолк. — О, нет… Селестия Один…

Его глаза метнулись на небо.

Казалось, что чистое безоблачное небо на западе Хуфингтона замерцало, и золотые линии света начали образовывать кольца. Их центры были направленны прямо на заходящее солнце. И они начали крутиться.