Сущность Альфы (СИ)

Подняв с пола куртку, но так её и не надев, Ходзуки развернулся и медленно пошел к двери, все ещё, отголосками, чувствуя возмущение альфы. Нейджи же в этот момент смотрел в спину удаляющемуся омеге, думая, какого беса он делает. Нет, не блондин, а он сам. Почему он сидит и просто смотрит? Из-за принципов? Из-за упрямства? Из-за страха? Пожалуй, в этом коктейле чувств и эмоций смешалось все, вот только, что такое принцип? Всего лишь обещание, данное на почве обиды, злости и желания стереть пятно с репутации своей семьи. Чем обосновано его упрямство? Тем, что он не хотел признавать очевидное, то, о чем так настойчиво твердила ему сущность, все шире и шире, увереннее и увереннее расправляя крылья инстинктов альфы. Почему им овладел страх? Потому, что он впервые столкнулся с тем, чему не мог сопротивляться, потому, что он, сильный и зрелый альфа, млел от одного взгляда прекрасных глаз юного омеги, потому, что он готов бросить к ногам этого смельчака весь мир, потому, что он понял, что именно этот запах он вот уже несколько месяцев пытался учуять в толпе, чтобы, наконец, увидеть его обладателя, которым, как насмешка судьбы, оказался парень-омега.

Суйгетсу уже прикоснулся к дверной ручке, когда его властно, рывком, жадно одернули и, повернув, прижали к двери, тут же опаляя жаром мощного биополя. Альфа пару секунд смотрел в его глаза, неотрывно, пронзительно, глубоко, будто хотел увидеть в них всю подноготную его сущности, а после, приблизив свое лицо к его шее, шумно втянул носом воздух.

- Девственник, - не без удовольствия в голосе констатировал Нейджи, после чего прочертил влажную дорожку на шее омеги от уха до ключицы, будто стараясь собрать этот невинный запах

- Да, - просипел Ходзуки, безвольно обмякая в крепких объятиях альфы, ментальные витки которого уже проникли в его биополе, позволяя почувствовать неподдельное желание партнера и наконец-то отпустить свои внутренние блоки, которые уже с трудом сдерживали жар его желания

Их первый поцелуй получился каким-то скомканным, торопливым, жадным, но до жгучести на губах приятным и долгожданным. Пожалуй, со стороны это выглядело, как неистовый танец, когда ладони альфы сжимали голову омеги, поднимались выше, зарывались пальцами в волосы, ласкали чувствительные ушки, гладили тонкую кожу шеи. Когда руки блондина блуждали вдоль спины партнера, выдергивая рубашку, забираясь под мятую ткань, прикасаясь к горячей коже и впиваясь в неё острыми ноготками, оставляя на аристократичной белизне алые полумесяцы.

Обнажить соблазнительное тело, пристально осмотреть и оценить изящество каждого изгиба, полюбоваться розовыми комочками сосков, обласкать взглядом впалый животик и аккуратные тазовые косточки, прикоснуться к этому чуду, скользя ладонями снизу вверх и поражаясь таким новым, колким, возбуждающим ощущениям.

- У тебя нет груди, - казалось, удивленно прошептал Нейджи, двумя пальцами осторожно сжимая сосок омежки, перекатывая его, дразня, заставляя затвердеть ещё больше и в то же время будто изучая

- Странно было бы, если бы она была, - слегка недовольно проворчал Ходзуки, откидывая голову и подставляя беззащитную, тонкую шею под ласковые поцелуи

- Просто непривычно, - прошептал альфа, прикасаясь губами к маленьким комочкам плоти, посасывая их и дразня языком, - ведь у меня раньше не было мужчин-омег

- Тогда, - Суйгетсу шумно выдохнул, зарываясь пальцами в густые волосы любовника и требовательно сжимая их у корней, - тебя должно заинтересовать и ещё кое-что

Нейджи ничего не ответил, лишь усмехнулся и сразу же, отстранившись, подхватил омегу на руки, чтобы в несколько широких шагов уложить его на диван и нависнуть над ним. Суйгетсу призывно раскрыл свои объятия, желая продлить это сладкое ощущение близости горячего, крепкого, заманчивого тела альфы, но шатен не спешил возобновлять ласки, рассматривая своего любовника. Прекрасен до безобразия – так бы сказал Хьюго, любуясь изяществом тонкой фигуры, высоко подымающейся грудью, разметавшимися волосами и шальным блеском в глазах, а ещё упиваясь ментальными ощущениями – сильными, отзывчивыми, обоюдными, звенящими между ними прочными нитями желания и страсти, которые было просто невозможно разорвать.

Руки плавно скользили по бокам, нетерпеливо сжимали бедра, расстегивали молнию и торопливо стягивали брюки, будто боясь, что этот миг, это наваждение, это чудо исчезнет, ускользнет, растворится, и больше не будет жара этой отзывчивости и страсти, с которой отдавался ему омега. Стройные ноги оплетали поясницу, пятками вжимаясь в ягодицы, притягивая альфу к себе ещё ближе, так, чтобы плоть касалась плоти, чтобы желание ощущалось кожей, чтобы вожделение сплеталось в обоюдный клубок и мешало дышать, чтобы мир сузился до них двоих и оставил все за своими чертогами, сохранив лишь связь их сущностей. Губы скользили по выгибающемуся навстречу телу, ласкали кожу, баловали соски, прихватывали кожу живота, оставляли метки. Умелый язык выводил яркие узоры, распаляя страсть, а не менее умелые пальцы уже баловали тугую дырочку, сочащуюся густой смазкой.

Сам момент проникновения, когда альфа прижимал его к себе, придерживая за бедра, пылко целуя в губы и пытаясь вобрать в себя его стоны, был болезненным, жгучим и неприятным, как бы партнер не осторожничал и не старался действовать аккуратнее, но Суйгетсу знал, что так будет, знал и все равно хотел, потому что это был его альфа, его Нейджи, его любимый, пусть и всего лишь на одну ночь. А сам Нейджи сходил с ума от жара тела омеги, которое приняло его в себя так плотно, узко и трепетно, которое отозвалось на каждую его ласку, которое открылось для него и мелко забилось в его руках.

Альфа чувствовал, как вибрируют между ними нити, как его энергетика переливается в омегу бурным потоком, возвращаясь ему же сторицей, и как его сущность желает сплести метку, но именно сейчас для него не существовало ничего кроме сладких губ, жарких стонов, требовательных криков и ответных движений навстречу, которое подводили их обоих к долгожданному пику сцепки. Может, потом. Завтра. Или послезавтра. Когда он сможет выпустить омежку из своих объятий, наконец-то насытившись им. Когда сможет думать и говорить, а не ощущать и шептать бессвязные слова. Когда запах мальчишки не будет дурманить ему голову, а мир снова повернет на круги своя. Да, обязательно. Тогда он спросит его имя.

========== Глава 26. Часть 1. ==========

Теплые солнечные лучи лукаво скользнули по лицу подростка, заставляя его прищурить глаза, но не отвернуться. Не то чтобы Саске любил весну, все-таки дожди, слякоть, нестабильность погоды, когда не понятно, нужно сегодня надевать пальто или легкую куртку, но все же было в этой поре года что-то прекрасное. В Японии весна всегда начиналась с цветения сакуры – забавное деревце, так бы сказал младший Учиха, наблюдая за тем, как розовые лепестки, мерно покачиваясь, осыпаются на тротуар, придавая работы дворникам, и, тем не менее, его считали священным, таинственным и наделенным мистической силой. Поговаривали, что именно под сакурой, в период её цветения, два враждующих клана, Учиха и Сенджу, подписали мирный договор, который и стал первой весточкой Справедливых Времен. Было это так или же нет, но сакура являлась официальным символом Японского государства ещё с Древних Времен, когда на японских островах только-только появились первые поселенцы. Странно это – изучать то, что является выдумкой, и все равно принимать его за правду, но, тем не менее, Саске, по-прежнему, даже узнав от Датару правду об основании государства, продолжал учиться, причем упорно и настырно, так как уже через два месяца, в начале июня, его ожидали государственные экзамены.

Пожалуй, именно сейчас, когда омега пытался настроить себя на путь образовательный, Суйгетсу поддернул бы его какой-нибудь пошлой шуточкой по поводу его затуманенного взгляда и томных вздохов, но Саске на него и не обиделся бы, так как сейчас, действительно, он, уже в который раз вместе с другом прогуливая уроки, думал совершенно не об учебе. Они с Наруто не виделись вот уже неделю, точнее, не виделись за пределами школы, чтобы побыть наедине, поговорить, утонуть в объятиях друг друга и на прощание до припухлости губ целоваться, а все потому, что то Намикадзе был занят, активно включившись в семейный бизнес как будущий глава клана, то его контролировали, как ребёнка, чтобы он в столь ответственный момент не забросил учёбу. В общем, свои отношения они скрывали по многим причинам, что сперва, конечно же, не нравилось омеге, так как он хотел, чтобы Наруто официально заявил на него свое право на ухаживание, и чтобы им не приходилось притворяться, но нужно было ещё немного потерпеть. А так об их отношениях знали только Суйгетсу, Итачи и Дейдара, хотя, если брать в расчет то, что у его альфы был повязанный, а у того Истинный, то, похоже, в неведенье находились только их родители.